Так называемая личная жизнь (Из записок Лопатина) - Симонов Константин Михайлович - Страница 6
- Предыдущая
- 6/198
- Следующая
– Эх, товарищ командир, – весело крикнула девушка, спрыгивая с подножки грузовика, – через вас мотор заглох! Хотела задавить, да пожалела!
Она прошла мимо Лопатина, мальчишеским жестом сдвинула на затылок косынку, ловко вставила заводную ручку и несколько раз подряд крутанула ее. Лопатин видел, как под выцветшим голубым ситцем напряглись ее худые лопатки.
Но машина не завелась.
– Давайте помогу, – сказал Лопатин, становясь рядом с ней.
– Помоложе вас есть, – полуобернулась к Лопатину девушка; увидев теперь совсем близко ее лицо, Лопатин подумал, что и в самом деле в свои сорок с лишним он кажется ей старым человеком, и не решился во второй раз предлагать помощь.
Девушка нагнулась и снова взялась за ручку.
Машина опять не завелась.
– Дай-ка я, – подскочил коренастый маленький боец.
– – Поздно собрался, – отрезала девушка. Широко раздвинув йоги, как заправский шофер-мужчина, она несколько раз, не разгибаясь, крутанула ручку – лопатки так и заходили у нее под платьем. Машина фыркнула и завелась.
– Вот и готово, – сказала она, задохнувшись, тыльной стороной руки устало вытерла пот со лба и улыбнулась Лопатину.
– С тобой поедем? – спросил подошедший Пантелеев.
– Со мной, товарищ начальник. Садитесь!
– Что, у вас бойцов, что ли, нет? – покосившись на девушку, спросил Пантелеев стоявшего за его спиной Бабурова.
– А я – боец, – смело сказала девушка.
– Какой же ты боец?
– Обыкновенный, вместе с машиной мобилизовали. Два дня служу. – Чувствовалось, что ей нравится и слово «служу», и слово «мобилизовали», и слово «боец».
– Только обмундирования не дают, вы бы уж сказали, товарищ начальник, – не очень разбираясь в знаках различия, но безошибочно угадав в Пантелееве начальника, сказала девушка. – Одни сапоги выдали, – добавила она, кивнув на свои голые коленки, вылезавшие из кирзовых сапог, – да винтовку. Шинель просила, и ту не дали.
– Ладно, разберемся, – сказал Пантелеев. – А стрелять из винтовки умеешь?
– Я все умею, – весело сказала девушка и полезла в кабину.
Пантелеев сел рядом с ней, а Велихов и Лопатин влезли в кузов, подсадив перед этим тяжело дышавшего толстого Бабурова. Машина затарахтела по кочкам.
4
На Арабатской Стрелке стояла тишина, не было слышно ни одного звука, кроме погромыхивания старой полуторки. Дорога была пустынной – слева мелькнуло несколько глинобитных домиков, и снова потянулась голая кочковатая степь. Справа, вдоль берега Азовского моря, белели холмики соли, и Лопатин вспомнил, что он уже видел их, когда проезжал здесь в конце августа: на Арабатской Стрелке были соляные промыслы.
Бабуров сидел в углу кузова, у него был несчастный и злой вид; сзади него гремели разболтанные борта, на ухабах он хватался за них, чтобы не удариться, и болезненно морщился.
Примерно на шестом километре он вскочил на ноги и, неловко пробежав по кузову, постучал в стенку кабины. Машина остановилась.
– В чем дело? – высунувшись, спросил Пантелеев.
– В штаб батальона приехали!
Прямо у дороги, в скате небольшого холма, были вырыты блиндажи и ходы сообщения.
Пантелеев вылез из машины и достал карту.
– Значит, тут у вас штаб батальона? – тыча в карту пальцем, спросил он Бабурова. Лицо его побледнело, а черные глаза стали узкими и жестокими.
– Так точно! – Приложив к козырьку руку, Бабуров так и стоял, от растерянности забыв опустить ее.
– А сколько у вас отсюда до переднего края? – спросил Пантелеев. – Не знаете? Не считали? Так я вам сосчитаю… – И он, расставив циркулем пальцы, ткнул ими в карту. – Девять километров от штаба батальона до вашей передовой роты – вот сколько! Где командир батальона? Вы командир батальона? – обратился он к подбежавшему старшему лейтенанту.
– Я начальник штаба батальона.
– А где ваш командир батальона?
– Впереди.
– Где впереди? Вызовите его к телефону.
Пантелееву ответили, что с командиром батальона нет связи.
– Как нет связи? Не протянули или прервана?
Бабуров и старший лейтенант, перебивая друг друга, ответили, что связь прервана еще ночью.
– А когда же ушел вперед командир батальона?
– Вчера вечером.
– И с тех пор нет с ним связи?
– Да, то есть нет… – все более растерянно отвечал старший лейтенант.
В конце концов выяснилось, что командир батальона еще с вечера пропал без вести, но об этом до сих пор боялись докладывать.
– Где же он пропал?
Старший лейтенант начал объяснять, что командир батальона пропал, потому что он вчера вечером пошел в передовую роту, лежавшую в окопах на берегу под самым Геническом. А в роту он пошел потому, что там вечером началась непонятная стрельба, а стрельбу, как это теперь уже ясно, открыли немцы, которые, как говорят, высадились на косе. И вообще говорят, что со всей первой ротой случилось что-то неладное.
– Кто говорит? Кто вам об этом докладывал? Покажите, где тот человек? – задавал вопрос за вопросом Пантелеев.
Но кто это говорил, кто докладывал, где человек, который докладывал, – никто не знал.
– Ну хорошо, а что там сейчас, вам известно?
Старший лейтенант недоуменно пожал плечами. «Командир батальона приказал ему остаться здесь, и вот он и остался здесь и ждет дальнейших приказаний». Он говорил это с видом человека, которого оставили посторожить квартиру, пока вернутся хозяева.
Пантелеев глубоко вздохнул и посмотрел на Бабурова. Он уже понял, что дело не просто в бестолковом начальнике штаба батальона и его пропавшем командире, дело в том, что на сегодняшний день в дивизии генерала Кудинова сверху донизу не было порядка. Не было вчера у самого Кудинова в бою под Сальково, не было у его командира полка Бабурова, не было порядка и здесь, в батальоне.
– Почему, скажите мне по крайней мере, – бледнея от усилия сдержаться, спросил Пантелеев у старшего лейтенанта, – почему вы выбрали это место для командного пункта батальона?
Место в девяти километрах от переднего края! Вы его сами выбирали?
Старший лейтенант, оглянувшись на Бабурова, ответил, что нет, они выбирали этот пункт вместе с командиром полка.
- Предыдущая
- 6/198
- Следующая