В омуте блаженства - Симпсон Патриция - Страница 3

• Предыдущая
• 3/56
• Следующая

Джессика присела на коробку с кинолентами и стала смотреть на отца. В его откинутой руке был зажат пустой бокал. Джессика взяла его и продолжала рассматривать отца. Он не брился уже несколько дней. Не менял одежду, на нем была видавшая виды рубашка и мятые брюки. Его когда-то привлекательное лицо было худым и морщинистым, поредевшие волосы были седыми и висели космами. Из рваных носков высовывался большой палец, который как будто разглядывал, кто это еще появился в доме?

Отца нужно было уложить в постель, но у нее не хватит сил перетащить его туда. Ей ничего не оставалось, как только накрыть отца до подбородка. Джессика пошла в его комнату и сняла с кровати одеяло, на котором было прожжено несколько дыр.

Девушка оставила отца и спустилась в кухню. Она положила сумочку на буфет и с унынием посмотрела на царивший вокруг беспорядок. Комната была завалена грязными стаканами, пепельницами и продовольственными пакетами. Кипа газет почти на три фута возвышалась над переполненной корзиной для бумаг. Джессика в отчаянье прижала руки к щекам. Беспорядок всегда расстраивал девушку. Этот беспорядок делал ее просто больной. Она вышла из кухни, чтобы разгрузить автомобиль.

Джессика принесла еду, купленную в городе, перетащила чемоданы в спальню, оставив тяжелый телескоп в холле. Она удостоверилась, что дверцы машины заперты, и закрыла входную дверь. Только после этого взялась за кухню.

Холодильник был практически пуст, как она и предвидела. В нем была только бутылка с остатками кетчупа на верхней полке. Джессика открыла морозильник. Там был лишь смерзшийся пакетик горошка. Отвратительно. Она разморозит его утром.

Джессика собиралась заняться мусором, когда прозвенел звонок у входной двери. Ее охватила тревога. Кто это может прийти так поздно? И как она объяснит посторонним несносный запах попойки и табачного дыма? Девушка открыла дверцу буфета, пытаясь найти баллончик с аэрозолем. Наконец она его обнаружила и принялась разбрызгивать по пути к двери.

Раздалась новая трель звонка. Джессика пригладила волосы и посмотрела в глазок. Она смогла разглядеть лишь смутный силуэт плотной женщины небольшого роста, одетой в темное пальто с меховым воротником. Джессика сняла цепочку и отворила дверь.

– Мария! – воскликнула она, сияя от счастья.

– Джессика, миа бамбина! – Женщина пухлыми ручками обняла Джессику.

Джессика тоже крепко прижала ее к себе, закрыла глаза и глубоко вздохнула. В конце концов – ничего не изменилось. Мария ди Барбьери по-прежнему пахла чесноком, цветами и дрожжами. Любимые ароматы Джессики. Это были запахи детства, запахи кухни Марии, где Джессика была счастлива.

Мария отступила:

– Дай взглянуть на тебя! Ты выглядишь прекрасно и так выросла. Джессика улыбнулась:

– Я выросла, Мария. Мне уже тридцать.

– Тридцать, – Мария прикоснулась к ее лицу. – Нет!

– Да.

– И такая статная!

– Я стала такой за долгие-долгие годы, Мария. Мария недоверчиво покачала головой.

– Входи, Мария. Входи.

– Только на минутку. – Она вошла в холл, остановилась, чтобы снять шарф, повязанный вокруг головы. Ее волосы были совсем белыми по сравнению с оливковым цветом лица. На свету Джессика заметила тревогу в глазах Марии.

– Что-то не так, Мария?

– Ах, – она колебалась, – ты не поверишь. Я видела, как ты подъехала, и пришла, как только освободилась.

– Так в чем дело?

– Тебя не было столько лет, бамбина. Ты не знаешь, что такое большой дом. Ты не знаешь, что происходит.

– Так расскажи. Входи, садись.

Мария принюхалась и осмотрелась. Джессика забеспокоилась, что она может почувствовать что-то другое кроме запаха лаванды из баллончика. Но Мария спокойно прошла с ней в комнату, где села на краешек стула, отказавшись снять пальто.

– У меня мало времени, – объяснила она. – Миссис Каванетти будет дома с минуты на минуту.

Джессика кивнула, вспоминая, как много времени понадобилось ей, чтобы привыкнуть к появлению в доме новой миссис Каванетти. Каждый день она видела лишь Марию, направляющуюся к почтовому ящику и затем возвращающуюся обратно в дом. Других женщин в особняке не было. Ни она, ни ее отец никогда не общались с Каванетти. Те объяснялись только по-итальянски и строго придерживались своего круга. Тетя Эдна запрещала Джессике иметь хоть какие-то отношения с этой семьей, говоря, что они плохие соседи: бросают через забор цыплячьи головы и позволяют своим козам щипать траву на чужой лужайке.

Однажды Джессика увидела, как мальчик Каванетти тащит в дом какую-то доску, она попыталась спросить его, как его зовут и сколько ему лет, но тетя Эдна наглухо завесила окна шторами и приказала ей больше не подглядывать за соседями. Тете было безразлично, кто этот мальчик и чего хочет Джессика.

Только после того, как скончалась мать, Джессика узнала, что Мария служит у Каванетти одновременно домохозяйкой и кухаркой. Тетя Эдна стала появляться все реже, а отец был слишком расстроен, чтобы уделять должное внимание шестилетней дочери. И вот однажды, в полдень, чувствуя голод и одиночество, Джессика бродила около почтового ящика Каванетти. Она решила выяснить, кто отрывает головы цыплятам. Мария, выйдя за почтой, заметила одинокую девочку. Она спросила, как деда? Кормит ли ее отец? Джессика выглядит такой худенькой. Отцы часто бывают заняты и забываю о ленче. Желудок у Джессики урчал, а отец еще и не вставал сегодня с постели. В доме же почти не было еды. Когда Мария спросила, любит ли она булочки, девочка энергично кивнула. С этого момента она всегда имела и булочки, и любимую пареную репу.

Это был первый визит на кухню Марии – сияющую белизной комнату, полную прекрасных запахов, смеха и домашней еды. В тот день Джессика проглотила огромное количество булочек, винограда и овсяного печенья. А потом она выплеснула на Марию все свои печали: как она осталась без матери и не знает, что теперь делать! Мария окружила ее теплотой и заботой, успокаивая по-итальянски, который Джессика понимала сердцем.

– Ах, эта миссис Каванетти. Она будет так сердиться! Я никогда не вмешиваюсь. – Причитания Марии отвлекли Джессику от воспоминаний.

– Куда ты не вмешиваешься?

– Я позвонила Николо и сказала ему: «Ник, ты должен вернуться! Мне безразлично, что сказал тебе папа, но ты должен непременно вернуться. Отец тяжело болен и лежит в госпитале. Настало время вернуться».

– Мистер Каванетти в госпитале? Мария кивнула.

– Удар. Уже второй.

– Уже второй? Мария округлила глаза:

– Да, Джессика. Мистер Каваяетти очень болен. Он даже не может подняться с постели. У него парализованы левые рука и нога.

– Я не знала!

– А кто знал? Эта миссис Каванетти прятала его в спальне. Как это только он до сих пор продолжает жить! Когда он снова попал в госпиталь, я сказала себе: «Так, Мария ди Барбьери. Ты должна позвонить Нику. Ник был хорошим мальчиком. Он всегда был хорошим мальчиком. Мне нет дела до того, что говорит о нем эта миссис Каванетти. Я знаю, что Николо придет на помощь к своему папе, если узнает, как с ним обращается эта миссис Каванетти».

– Значит, ты ему позвонила?

– Да. И он приехал, как только смог. Ах, он такой видный мужчина, Джессика. Я такого и во сне не видела.

– Так он здесь? – Сердце Джессики защемила боль.

– Нет, сейчас нет. Он отправился в госпиталь. Только оставил свой багаж. Но он сказал, что не сможет общаться с мачехой. Я боюсь, она будет браниться, будет ругать меня за то, что я позвонила ему. Я не могу больше общаться с этой злыдней, Джессика. Мое сердце не может больше переносить такое, ты знаешь...

– А почему бы тебе не перенести его багаж сюда, Мария? Если Изабелла не разрешает Нику остановиться в доме, он может прийти сюда и оставить багаж у нас.

– Я надеялась, Джессика, что ты поможешь. – Мария встала, – Ты такая хорошая девочка. И еще не замужем? Дай мне посмотреть на твою ладонь!

Джессика протянула ей левую руку.

– Вот видишь, ты такая хорошая девочка и непременно должна выйти замуж!

• Предыдущая
• 3/56
• Следующая