Голубой дымок вигвама - Степаненко Владимир Иванович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/29
• Следующая

Колька отчаянно греб шестом. Скоро салка снова вышла на течение и двинулась по реке. «Хоть бы встретить кого-нибудь. Надо рассказать, что старик браконьер!» — подумал он.

Кольке хорошо была видна черная голова бобра. Он плыл медленно, словно совсем не боялся его.

— Амик, подожди! Амик! Амик! — Мальчик тоскливо оглядывал пустынную реку.

Глава 13. О чем рассказали сигнальные огни

В сумерки перед деревней Нелюшкой на буксире «Нерля», тащившем за собой баржу, зажгли огни.

Наливная баржа была гружена соляркой — нефтепродуктом второго класса, и на высокой мачте, кроме гаковых огней, вспыхнули — один красный, а под ним — белый топовый.

Вечер был ветреный. В лесу шумели деревья, и по Волге перекатывались тяжелые черные волны. Небо плотно задергивалось облаками. В их разрывах вспыхивали звезды, но тут же гасли.

Заспанный капитан Ягодкин показался на палубе. Почесался и, шлепая босыми ногами, поднялся к рулевому.

— Яшка, ты смотри, за Стрелкой перекат.

— Знаю.

— А ты слушай. Я тридцать лет плаваю, все мели здесь пообтесал. Дай-ка закурить.

— Не балую.

— Забыл. Говорят, что ты и пиво не пьешь? Правда? Молчишь? Ну, дело твое.

Капитана Ягодкина сняли с парохода «Вятка» за пьянство. Капитан был недоволен новым назначением и командой, состоящей из молодых ребят. Рейс с горючим для Дымковской РТС по Кокшаге был для него сущим наказанием: нельзя было причаливать к пристаням, где торговали пивом и вином.

Сверху показался расцвеченный гирляндами огней пассажирский пароход. Плицы колес глухо шлепали по воде.

Густой басовитый гудок поплыл по реке.

— Никак моя «Вятка» топает, — сказал сиплым голосом капитан. — Она и есть. Сигналь! Пиво небось трескают. Проплавал я на «Вятке» три навигации. Пусть уступает дорогу. Лево руля!

— К берегу притрем, сядут на мель. Не буду подворачивать! — сказал решительно рулевой.

— Поговори, мальчишка! — Капитан оттолкнул парня и завертел штурвальное колесо. — Не бойся, не выскочат на берег. А попугать — малость попугаем!

«Вятка» прошла рядом, дыша горячим паром. Из широких окон кают лился электрический свет, сверкали белой краской надстройки палуб.

— Керосинщики! — раздался угрожающий голос с парохода. — Доложим капитану-наставнику. Хулиганы!

— Сами мы себе капитаны-наставники, — засмеялся Ягодкин. — Яшка, ты не дрейфь. Слышал, керосинщиками обозвали? Вот и спускай после этого. Пойду сосну малость. Буду нужен — крикнешь!

Капитан повернулся и посмотрел в сторону баржи. Пароход, сносимый течением, медленно уплывал в темноту.

— На бар-же, не спи!

— Дер-жу! — раздался из темноты торопливый ответ. — Чего рыс-ка-ем?

Капитан Ягодкин еще немного потоптался около рулевого и ушел спать.

Матрос у штурвала остался один. От толчков дизеля подрагивала палуба.

Яша Кирпичев был из деревни Нелюшки. Плавал он первую навигацию. Сообщить в деревню об этом рейсе ему не удалось. А могли бы на пристань выйти мать, Юрка и сестры Настюшка и Танюша. Юрка наловил бы рыбы, а мать испекла пирог…

Парень посмотрел на пристань. От зажженного фонаря на маслянисто черной воде дрожало пятно света. Яшка протянул руку к кольцу и, чувствуя обиду, дал продолжительный гудок.

В деревне играла гармонь. Девчата задорно выкрикивали частушки.

Увидев красный бакен перед глубоким омутом, Яшка вспомнил последнее письмо от Юры.

«Братень, у нас в большом омуте здоровая щука завелась. Хитрющая, страсть! Дед Архип видел. Уток хватает почем зря. А намедни гуся уволокла. У меня с клешни всю леску смотала и порвала. Яша, купи самую крепкую жилку, какая только есть на свете. Обязательно сам попробую. Хочу поймать окаянную. А блесницы я начал уже выколачивать!»

Яшка нащупал моток лески в кармане. Выполнил он просьбу Юрки, но как передать леску?..

Скоро деревня осталась позади — с огоньками в окнах изб, пиликающей гармошкой, припевками девчат…

Потом Яшка вспомнил встречу с «Вяткой». Не зря обозвали их хулиганами. Пароход едва не сел на мель. Писать объяснение капитану-наставнику все равно придется.

Парень вздохнул. Вспомнил свою школу, учителей. Кроме диктантов и условий задачек из учебника, которые он старательно переписывал в свою тетрадь, ему не приходилось писать других бумаг. Подумать даже страшно.

Яшка принялся сочинять вслух: «Капитан-наставник. Виноват во всем я один, матрос Яков Борисович Кирпичев. Я не имел права отдавать штурвал капитану буксира. Мы тащили баржу с нефтепродуктом второго класса. «Вятка» шла сверху и согласно правилу судоходства уступила нам дорогу. Капитан забрал у меня штурвал и направил буксир на пароход. «Вятка» чудом не села на мель. Капитан Ягодкин портит команду. Заберите от нас его скорей».

— Яшка, ты молитву читаешь? Что там бормочешь? — раздался голос капитана.

— Хулиганами нас обозвали!..

— Вот ты о чем! А я уже забыл. Наскреб по карманам махорки, попробую закурить…

Вспыхнул красный огонек самокрутки, осветив заросшее лицо капитана.

Створный знак с горящей керосиновой лампой указывал поворот с Волги в Кокшагу. Рулевой повернул штурвал, и буксир послушно вошел в узкую реку, волоча за собой баржу.

Тучи плотнее затянули небо. Неяркой точкой медленно проплыл первый бакен. Дальше была сплошная темень.

— Капитан! — закричал испуганно Яшка. — Нет хода! Бакены кончились…

— Чего шумишь? — подбежал капитан.

— Последний бакен прошли, говорю! Будем стоять?

— Ты с ума сошел! Потопаем так. Раньше доставим солярку — раньше вернемся! — Капитан взялся за штурвал. — Полный вперед!

Около берега блеснул костер. Яшка долго всматривался в темноту, надеясь увидеть рыбаков.

Капитан Ягодкин вел буксир полным ходом, кляня свою судьбу. Давно уже в горле пересохло, и нечего выпить. Подумать только, что предлагал мальчишка! Стоять до утра! Не-ет, они придут в Дымки как раз к открытию магазина!

Раздался резкий толчок. Буксир остановился, врезавшись носом в чистую мель. Баржа надвинулась из темноты и тяжело стукнула носом в корму.

Яшка от удара упал на палубу.

— Багор сюда! — закричал злобно капитан Ягодкин. — Растяпа! Спал на барже?

— Сам спал!

— Поговори у меня! Враз башку сшибу!..

Громкие крики разбудили Кольку. Плес был широкий. Голоса гудели в темноте под другим берегом. На черной воде плясали отражения огней.

Мальчик подбросил сушняку в огонь. Костер запылал ярче.

— Эге-ей-ей! — закричал Колька, обрадовавшись людям.

Эхо подхватило крик и понесло по реке к другому берегу.

Мальчик прислушался, но никто не откликнулся.

Заработал тяжело дизель. Раздался глухой рывок. Голоса людей стали еще злее. До мальчика долетали выкрики, по которым он догадался, что происходит.

— Трави трос!..

— Порвали!..

— Сращивай!..

— Виноватого ищете? Кто рыскал? Не я! Мое дело держать баржу!

— Поговори!.. Я тридцать лет плаваю.

— Водку тридцать лет жрешь!..

— Отвечать будешь… разбил баржу!

Долго Колька прислушивался к долетавшим из темноты голосам, пока не захотел спать. Глаза против воли стали слипаться. Как он ни крепился, вернулся к костру. Вытянулся на нагретом песке и скоро заснул.

Когда Колька проснулся, буксира с баржей не было. По реке плыли ржавые пятна солярки. Ею же был пропитан песок. Черная полоса грязи пристала к камышу и рогозу.

• Предыдущая
• 19/29
• Следующая