Четверо из России (сборник) - Клепов Василий Степанович - Страница 36
- Предыдущая
- 36/88
- Следующая
— Знаешь, что? Мне надоело ползать на брюхе… Давай его прикуем, чтобы он больше не шатался по Долине!
Они взяли лассо, попробовали его несколько раз друг на друге, потренировались и залегли у отверстия пещеры. Рано утром, еще до солнышка, когда старик стал выбираться из своей норы, надели ему на шею петлю и дернули. Старик с испугу нырнул обратно в яму, но ребята держали лассо крепко; петля затянулась, а пойманный гад только таращил глаза, шевелил языком, напрасно пытаясь освободиться.
— Не тяни! — кричал Димка. — Задушишь.
А как же было не тянуть? Стоило ослабить лассо, и старик сдернул бы с шеи петлю. Левка действовал правильно: он натягивал петлю все сильнее, пока старик не начал хрипеть. Тогда лассо стал держать Димка, а Левка, прихватив винтовку, спрыгнул вниз и скомандовал этому мерзавцу выбираться на поверхность.
Тот немного отдышался и с помощью Левки вылез из ямы. Но тут случилось совершенно непредвиденное обстоятельство. Случайно или по злому умыслу старика колышек в стене воронки, о который он оперся ногой, вдруг выскочил, и Левка остался в яме. Из нее теперь выбраться было невозможно.
Димка оказался один на один с нашим смертельный? врагом. Старик сразу оценил обстановку и, хотя оставил свое ружье в яме, ухватился за веревку, чтобы сбросить с себя петлю. Димка стал тянуть за лассо, старик не упирался, а наоборот, шел к Димке… И — началось! Димка отходил, старик к нему приближался! Димка пошел быстрее, натягивая лассо, старик побежал. Тогда побежал и Димка, увлекая за собой, как быка на веревке, этого вредного старикашку.
Так они бежали очень долго, и трудно было понять, кто же от кого спасается.
Неожиданно из леса выскочили трое и бегом бросились к Димке. Он только и заметил, что один с пистолетом и еще издали кричит:
— Стой! Руки вверх!
Димка побежал прямо к этому человеку, держа в одной руке лассо. А старику ничего не оставалось, как бежать за Димкой.
— Руки вверх! — еще раз скомандовал незнакомец и прицелился в старика. Тот быстро поднял над головой свои лапы.
— Обыскать! — коротко приказал с пистолетом, а сам держит старикашку под прицелом.
Один из появившихся быстро проверил содержимое карманов хозяина пещеры, потом рванул его за полы куртки, так что пуговицы полетели, и, не найдя оружия, снял петлю.
— Ничего нет, товарищ лейтенант!
— Хорошо. Пойдемте, гражданин. Показывайте, где живете…
Старик все еще держал руки поднятыми, рот у него подергивался.
Оглянувшись на Димку, который стоял с лассо в руках, лейтенант улыбнулся:
— Ты что же, Молокоед, стоишь ни жив, ни мертв? Пойдем…
— Я не Молокоедов, а Димка Кожедубов…
— Ах, вон что… Ну все равно, иди показывай, где живет этот немой тип.
Димка все-таки спросил:
— А вы кто будете?
— Мы из НКВД, — тут только Дубленая Кожа увидел чекистские петлички. — Приехали к вам на помощь…
Третий из приехавших все время стоял позади, как будто все, что происходило, его не касалось. И только сейчас, дружелюбно улыбнувшись Димке, выступил вперед:
— Идемте… Я знаю, где он живет. Димка так и ахнул: рыжий фриц!
Следуя за рыжим человекам вместе со всеми, Дубленая Кожа все-таки не удержался, спросил у лейтенанта, кивая на рыжего:
— А это кто такой?
Рыжий оглянулся, со смехом сказал:
— Лесник Иван Соколов… Помнишь, как вы меня вязали?
— Помню, — усмехнулся Димка и сразу начал извиняться. — Мы же не знали, товарищ Соколов… Васька тогда же перед вами извинился.
— Да, Васька… — нахмурился Соколов. — Как он теперь? В больнице ваш Васька… сегодня его ночью отвез…
Так Димка узнал, что я сломал ногу и лежу в больнице.
А Левка все еще сидел в яме. Он пытался вбить колышек в стенку, но у него ничего не получалось.
— Что это еще за малыш здесь скребется? — спросил, ухмыляясь, лейтенант.
Левка как увидел над собой пятерых, так сразу начал ругаться:
— Порядок мне — тоже! Сам выскочил, а другие как хочешь?
Чекисты спрыгнули в яму и быстро построили вход. Старик спрыгнул, но так неловко, что толкнул Левку, и тот ударился головой о стенку.
— У, черт паршивый! — крикнул Левка. — Хоть бы не толкался.
Старикашка оказался совсем маленьким и сухоньким. Было удивительно, как такой дохлец мог убивать людей. Его заросшее седым жестким волосом лицо напоминало чем-то мышиную мордочку: такие же круглые, черные глазки без бровей, рот вытянут трубкой, нижняя губа короче верхней.
— Ну и гадина! — удивился Левка. — Даже смотреть противно.
— А вот это — видал? — Димка вытащил из патронов, которыми заряжена была двустволка старика, два жакана. — Один — для меня, другой — для тебя. Шел на нас, как на медведя.
— Ну идемте! — скомандовал лейтенант.
Левка шепнул Димке:
— Ты шагай с ними! А я побегу пошлю голубя Молокоеду.
Он побежал к палатке, написал записку и, привязав ее голубю под грудь, выпустил. Голубь сделал несколько кругов в воздухе и помчался на Острогорск.
Всего этого Белотелов, конечно, не мог знать, иначе он не стал бы так упорно от всего отпираться.
Мы уже напились с капитаном чаю, стенографистка перепечатала протокол. Капитан дал его прочитать Белотелову и снова спросил:
— Значит, отца у вас в Золотой Долине нет?
— Я же сказал…
— Тогда подпишите свои показания.
Белотелое расписался, капитан положил бумагу в папку и говорит мне:
— Ну все, Вася. Спасибо! Из тебя хороший бы следователь вышел.
Вдруг дверь распахнулась, в кабинет без всякого стука, запыхавшись, влетел Мишка Фриденсон и подал мне записку:
— Васька, тебе!
Я развернул ее:
«Экстренно. В. Молокоедову.
Сообщаем, старика заарканили сегодня утром. Приехали на помощь чекисты и Иван Соколов. Боимся, как бы ты не упустил Генриха, то есть Белотелова.
Федор Большое Ухо».
— С голубем прислали?
— Ага… — кивнул Мишка. — Я же тебе говорил!
— Пожалуйста, — протянул я Левкино послание капитану. — Экстренная голубеграмма.
Капитан пробежал глазами бумагу, радостно кивнул мне и передал Белотелову. Тот тоже прочитал и упал на стул. Понял, что теперь не отвертеться!
А часа через три старика доставили в Острогорск.
Вместе с ним приехал и Иван Соколов. Застенчиво улыбаясь, вошел ко мне в палату. Его «арийские» волосы были гладко причесаны, и от них исходил приятный запах не то одеколона, не то леса.
«И чего мы нашли в нем немецкого…» — думал я, пока Соколов выкладывал мне на столик свои лесные подарки: бутылку меда, баночку грибов и какие-то очень вкусные и пахучие яблочки.
— Значит, так и думали до конца, что я немецкий шпион? — спросил он, улыбаясь голубыми, как у Белки, глазами.
Я кивнул. Тогда Соколов рассказал, как мы разбудили его подозрения насчет старика немца:
— Многие говорили мне, что в Золотой Долине есть старичок, который всех видит, а его никак не увидишь. Я в чертовщину не верю. Пошел и начал искать. Не нашел. А жена говорит: «Ну вот, тебе же говорили, что не увидишь!» Потом как-то шел я по ручью и слышу выстрел… Что за оказия?
Я выбрался к котловине и увидел, что вы вдвоем сидите под камнем. Но кто такие, опять же не знаю.
Вдруг с той стороны ручья снова выстрел… Тут уж я увидел дымок. И тоже выстрелил в ту сторону. Потом еще пришлось стрельнуть. И потому, как вы осматривались и поднимались на обрыв, решил, что это в вас кто-то палил и что вы очень боитесь. Я и пошел за вами, чтобы проводить вас, да и разглядеть как следует.
— А-а, — удивился я. — Так это вы стояли около куста и смотрели на нас?
— Конечно… Потом я еще ходил в Золотую Долину… Когда же ты попался мне на дороге и я повез тебя в больницу, то решил завернуть в НКВД. А там уже знали о старичке и попросили меня быть проводником. Вот так мы его и забрали…
Документы, найденные в пещере, и показания старика окончательно раскрыли тайну Золотой Долины. Вся тайна заключалась в старикашке. Этот паучок и был тем самым немцем, управляющим ван Акера, который купил за бесценок еще во время первой мировой войны всю Золотую Долину. Золота в ней в то время уже не было, о меди знали только несколько геологов, но их подкупил этот немец, фамилия которого была Паппенгейм, Карл Паппенгейм. От геологов он постарался избавиться, так как боялся, что они проболтаются о богатстве Золотой Долины. Вначале Паппенгейм орудовал не один: из пьяниц и дезертиров он набрал старательскую артель, и она «старалась» вовсю: спускала в Зверюгу каждого, кто знал или пытался узнать что-нибудь о медной руде. Но потом немец и старателей потихоньку ликвидировал и остался с сыном Генрихом, иначе Пантюхой.
- Предыдущая
- 36/88
- Следующая
