Кровь драконов - Хобб Робин - Страница 4

Он пригнулся – и она поняла, что сейчас он ее убьет. Ее басовитый рык стал гневным воплем, и неожиданно кот ответно рыкнул. У Элис сбилось дыхание. На секунду между противниками воцарилась тишина. А затем пард повернулся и умчался в лес. Он освободил тропу – и испуганная Элис бросилась наутек. Она бежала огромными прыжками. Она не подозревала, что человек способен развить такую скорость. Лес вокруг нее смазался. Низкие ветки рвали ей волосы и одежду, но она не замедляла бега. Она хватала ртом воздух, который обжигал ей горло и сушил рот – но не останавливалась. Наконец у нее в глазах начало темнеть – и тогда она заковыляла медленнее, хватаясь за стволы, чтобы удержаться на ногах. Когда страх перестал придавать ей силы, она сползла на землю, привалившись спиной к раскидистому дубу, и обернулась назад.

В чаще не было заметно никакого движения. Элис сумела закрыть рот, смирила бурное дыхание и услышала оглушительный стук собственного сердца. Ей показалось, что прошли часы, прежде чем она успокоилась, а биение сердца затихло и она смогла слышать обычные звуки леса. Она напряженно прислушивалась, но до нее доносился только шелест ветвей. Уцепившись за ствол, она с трудом поднялась, гадая, смогут ли трясущиеся ноги нести ее дальше.

Когда Элис двинулась по тропе, ведущей к дому, у нее на лице вдруг заиграла нелепая ухмылка. Она сумела! Она столкнулась с пардом, спаслась и возвращается домой победительницей – и к тому же с ягодами гаультерии и листьями для чая.

«Не добыча!» – хрипло прошептала она, и ее ухмылка стала еще шире.

На ходу она привела в порядок одежду и пригладила волосы. Дождь мог превратиться в ливень. Надо поторопиться, пока она не промокла до нитки. У нее накопилось много дел. Надо собрать дрова и растопку, одолжить углей, чтобы разжечь огонь, принести воды. А еще нужно рассказать Карсону про парда, чтобы он предостерег остальных. А потом она заварит себе чаю.

Она-то заслужила чашку чая из листьев гаультерии. Теперь это часть ее собственной жизни.

Двадцатый день месяца Рыбы – седьмой год Вольного союза торговцев.

От Почтовой Гильдии, Удачный, – всем членам Гильдии.

Вывесить на видном месте во всех отделениях.

Необходимо, чтобы все члены Гильдии помнили о нижеследующем. Наша профессия – это освященное веками ремесло со своими правилами, профессиональными нормами и секретами обучения, связанными с содержанием и разведением голубей, которые доступны исключительно членам Гильдии. Обученные голуби являются собственностью Почтовой Гильдии, и потомство птиц остается собственностью Гильдии. Наша репутация и наша клиентура зависят от того, что наши голуби являются самыми быстрыми, прекрасно обученными и здоровыми. Наши клиенты прибегают к нашим услугам, поскольку уверены, что они могут полагаться на нас и на наших птиц для передачи сообщений, которая будет быстрой и конфиденциальной.

В последнее время участились жалобы и вопросы, касающиеся возможного вскрытия посланий. В то же время мы заметили, что больше жителей стало обращаться в частные голубятни для пересылки своих сообщений. Что еще хуже, недавняя эпидемия красных вшей привела к тому, что наши клиенты вынуждены были получать отказ из-за отсутствия гильдийских голубей, которые могли бы перенести их по-слания.

Нам следует помнить, что под угрозой оказывается не только наша репутация, но и доходы. Наша честь требует, чтобы члены Гильдии докладывали о любых подозрениях относительно вскрытия посланий.

Также необходимо докладывать о случаях кражи яиц или птенцов для личных нужд.

Только при строгом и всеобщем соблюдении гильдийских правил мы сможем обеспечивать то качество услуг, которого требует наша клиентура. Соблюдение всех норм обеспечит наше общее процветание.

Драконы, словно ласточки, описывали широкие круги над рекой. Казалось, что полет дается им без всякого труда. Хеби отливала алым, а высоко над ней – по расширяющейся спирали – кружила Синтара, подобная синему сапфиру на фоне голубого неба. Его сердце радостно запело, когда он наконец заметил пару изумрудных крыльев. Фенте! Его собственная Фенте. Она порхала уже три дня, и каждый раз, когда Татс видел ее в воздухе, его душу наполняли любовь и гордость. И, конечно, они были чуть-чуть приправлены тревогой.

«Глупыш! Я – дракон. Небеса принадлежат мне. Я понимаю, что привязанному к земле существу такое трудно осознать, но именно здесь мой дом».

Ее снисходительность могла вызвать только улыбку.

«Ты паришь, как пух одуванчика».

«Пух с когтями! Я лечу на охоту!»

«Да найдешь ты вкусное кровавое мясо!»

Татс наблюдал, как она, накренившись, отделяется от стаи, направляясь к подножиям холмов на дальнем берегу реки. Он ощутил укол разочарования. Наверное, сегодня он ее уже не увидит. Она найдет добычу, убьет ее, наестся до отвала, заснет – а вечером вернется не к нему, а в Кельсингру. Там она понежится в бассейне или переночует, спрятавшись в укромном драконьем городском убежище. Он знал, что так оно и к лучшему. Именно это ей необходимо, чтобы расти и увереннее летать. И он радовался, что его драконица одной из первых смогла взмыть ввысь. Но… но он по ней скучал. Ее успех сделал его еще более одиноким, чем прежде.

А сейчас несколько других драконов пытались проделать то, что Фенте уже освоила. Карсон стоял рядом с серебристым Плевком, оттягивая ему конец крыла, которое он осматривал на предмет паразитов. Плевок сверкал, как отполированный меч. Татс догадался, что Карсон под предлогом ухода заставляет дракона расправить крыло. Плевок ворчал – недовольно и угрожающе. Карсон игнорировал брюзжание дракона. Кроме того, не все подопечные с охотой тренировались и упражнялись. Плевок был в числе самых упрямых. Ранкулос проявлял неосторожность и славился угрюмым нравом. Черно-синий Кало кипел величавым возмущением по поводу того, что жалкие людишки смеют им руководить, а Балипер откровенно боялся быстрого речного течения. Что до остальных, то, по мнению Татса, они просто ленились. Обучение полету требовало немалых усилий и было болезненным.

Однако некоторые драконы были твердо намерены взмыть вверх любой ценой. Дортеан до сих пор не восстановился после падения на землю сквозь деревья. А Сестикан получил прореху в перепонке. Его хранитель, Лектер, удерживал поврежденное крыло в раскрытом положении и плакал, пока Карсон зашивал разрыв.

Меркор замер, широко раскинув золотые крылья в бледном солнечном свете. Харрикин и Сильве наблюдали за ним – и на лице Сильве отражалось беспокойство. Дракон Харрикина, Ранкулос, ревниво следил за ними. Золотистый дракон раскинул крылья, а потом отрывисто хлопнул ими, словно удостоверяясь, что все работает. Он подобрался, перенеся вес на задние лапы, и подпрыгнул, делая широкие взмахи. Но ему не удалось набрать достаточную высоту, и его усилий оказалось недостаточно, так что ему удалось только длинное планирование вдоль реки, после которого он неуклюже приземлился на песке. Татс испустил протяжный вздох разочарования и увидел, что Сильве закрыла лицо ладонями. Золотой дракон худел по мере роста и уже не сверкал так, как прежде. Умение летать и добывать пропитание становилось вопросом жизни и смерти – и не только для самого Меркора, но и для остальных его сородичей. Теперь они были готовы следовать его примеру.

Меркор обладал странной властью над ними – и Татс не очень понимал ее причину. В прежней, змеиной форме он возглавлял их «кубло». Татса удивляло, что преданность из былой жизни еще сохранилась. А когда Меркор объявил, что освоившие полет драконы должны охотиться исключительно на другом берегу реки и не трогать животных на этой стороне, чтобы хранителям проще было прокормить прикованных к земле драконов, никто с ним не спорил: ни драконы, ни люди. Теперь все наблюдали за тем, как Меркор разминает крылья, и Татс надеялся, что если Меркору удастся взлететь, остальные проявят большую заинтересованность.