Все как у людей (сборник) - Орлова-Вязовская Алиса - Страница 2

• Предыдущая
• 2/41
• Следующая

Так и тянулись серые интернатские дни от каникул до каникул.

У Маруси и подруг-то толком не было. Дружила по-прежнему с Мишенькой. Иногда в кино ходили, записи слушали. Мишенька все модные группы знал, где-то доставал кассеты переписать. У Маруси магнитофона не было. А вообще, какой ей магнитофон? Дом-то на ней теперь. Старенькая бабушка еле ходит и видит плохо. Когда Маруся на учебе, за бабушкой приглядывают тетя Катя Скорикова и Мишенькина мама, тетя Оля.

Дядя Веня Скориков зимой умер. Чуть-чуть до Нового года не дожил. Многие соседи сплетничали, что, мол, лучше бы тетя Катя за мужем ухаживала, а не общественной работой занималась. Вот и докомандовалась, активистка. Да она его вообще за человека не считала.

Наверное, так говорили, потому что тетя Катя не плакала на похоронах, а была такая же, как всегда, деловая и энергичная. Только Маруся знала, что горе тети Кати Скориковой – искреннее, тяжелое и большое. Когда все с поминок ушли, Маруся посуду на кухне мыла и услышала, как тетя Катя плачет. Она тихонько заглянула в комнату. Тетя Катя плакала так безысходно и горько, что и у Маруси губы задрожали, и стало невыносимо жаль и дядю Веню, и его жену. Тетя Катя плакала в комнате, а Маруся – у двери, так и не решилась подойти и сесть рядом.

Маруся вспомнила про маму, она ведь совсем молоденькая умерла. Но тогда никто особо и не рыдал. Старенькая бабушка немного поплакала, а Маруся вообще мертвой маму не видела. Она дома редко бывала и на дочку никогда не обращала внимания. А теперь, Маруся плакала за все: за дядю Веню, за маму, от жалости к тете Кате, от жалости к старой бабушке и, конечно, от жалости к себе.

После школы Маруся поступила в швейное ПТУ. Выбор был не большой – или швея, или штукатур-маляр. Конечно, лучше бы сразу на работу устроиться, деньги нужны, но так не разрешалось. Сначала отучись за десятилетку и специальность приобрети. Маруся решила, что от шитья пользы больше. Можно заказы брать на дому, за деньги. А штукатуром – загонят на стройку, холодища, грязь. Никакого уюта. Очень Марусе хотелось уюта. И тетя Катя одобрила, швея всегда заработок найдет. А на стройке Маруся, того гляди, начнет выпивать, наследственность-то у нее не ахти. И покатится по кривой дорожке, как мама.

Мишенька тоже в десятый класс не пошел. В медучилище поступил. Его мама надеялась, что Мишенька потом институт закончит и будет врачом.

В ПТУ одни девчонки, и у Мишеньки на курсе одни девчонки. Сначала обижались, что Мишенька на праздничные вечера приходит с Марусей. Но он говорил, что это его сестра. Девчонки верили и рассказывали Марусе кому из них Мишенька нравится.

Старенькая бабушка ходила по квартире, как тень, Марусе казалось, что у нее и веса-то никакого нет. В чем душа держится?.. Но бабушка Вера словно ждала, когда правнучка ПТУ закончит, тогда и помирать будет не страшно.

На Выпускной Маруся идти не хотела, платья нарядного нет. Да и денег свободных тоже. В долг брать страшно, вдруг отдать не сможет. Но Мишенька произнес магическое слово «комиссионка».

Настоял в центр ехать, там иностранных вещей больше. Нашли платье, серебристое, тонкого трикотажа и по деньгам подходящее. Да вот беда, велико даже на пухленькую Марусю. Еще три магазина обошли. У Маруси уже ноги подкашивались. Ну нету подходящего. Или не красиво, или цена пугает. Мишенька даже рассердился:

– Портниха, блин, называется! Велико – не мало, ушьешь.

Хорошо хоть заветное платье никто не успел купить. Висит, Марусю дожидается. Тетя Катя одобрила – красота! Хорошо, что с Мишенькой поехала, он в моде разбирается. Платье импортное, за версту видно. Какая-нибудь иностранка сдала. Вот тут защипы надо сделать и поясом подвязать. У тети Кати как раз подходящий поясок есть. Получится с напуском, как в журнале.

Ушивать пришлось на руках, машинка могла испортить нежную ткань. Маруся до трех ночи с платьем провозилась. Туфли тетя Катя дала свои – лакированные лодочки. Маруся отнекивалась. Ноги, хоть и маленького размера, но широкие. Растянет туфли, как их потом носить?

– Бери насовсем. Будет тебе подарок на Выпускной.

Вот какая тетя Катя добрая. Зря про нее сплетничают. Старенькая бабушка сдержала слово. Дождалась, пока Маруся закончит учиться и устроится на работу. Умерла бабушка тихо, во сне. Долг свой исполнила, поставила правнучку на ноги. Заслужила, наконец, покой.

Первые несколько дней у Маруси ночевала тетя Катя. Было от чего-то очень страшно. Деньги на похороны собрали соседи. Тетя Катя обошла все квартиры в подъезде. Гусятниковы не хотели больше рубля давать, а тетя Катя как начала кричать на всю лестничную клетку, мол, совести у людей нет!

Девчонка – круглая сирота, у них на глазах выросла, и бабка заслужила нормальных похорон. А они жлобятся трешку дать!

Гусятников отступил и трешку отдал, а жена его прошипела, что толку деньги у порядочных людей вымогать, когда и так ясно, что Маруся будет такая же пьянь, как ее мать!

– Что! – закричала тетя Катя. – Будет ли Маруся пьянь, вилами по воде писано, а вот ее муж, гражданин Гусятников, третьего дня в вытрезвитель попал. Она знает из первых рук, от участкового.

Гусятниковы пожалели, что сразу деньги не отдали. Остальные соседи даже не рискнули с тетей Катей спорить. Так что занимать не пришлось, на похороны хватило и осталось немного на первое время, до зарплаты дожить. Еще в собесе немного денег тоже дали на похороны.

Проблема денег вечно отравляла Марусе жизнь. Хотелось привести в порядок запущенную квартиру, хоть бы обои новые поклеить. Хотелось кроссовки – беленькие такие, с красивой надписью adidas, джинсовую куртку и юбку. Футболку с иностранной надписью. Колготки ажурные с люрексом, туфли с каблуком «свиное ухо». Плащ-трапецию и мягкий вязаный жакет с воротником шалькой и большими манжетами.

От мамы никакой нормальной одежды не осталось, перешить не из чего. Хорошо хоть, Мишенька на Восьмое марта подарил футболку с Аллой Пугачевой.

Зарплата у Маруси была ученическая, а заказы брать она еще побаивалась. Шьет пока не ахти, вдруг чужую ткань испортит. Опять тетя Катя Скорикова выручила. Дала Марусе поручение – занавески для кухни сшить, «кошкин дом» называются. Маруся старалась, каждый шовчик разглаживала. Тетя Катя похвалила и стала всем жильцам рассказывать, что Маруся занавески шьет лучше, чем фабричные. Некоторые жильцы пришли с заказами. Тоже хотели «кошкин дом» на кухню. Модно, а в магазине не купишь.

Мишенька в институт не поступил. Забрали в армию. Тетя Оля и дядя Миша ходили в военкомат. Тетя Оля плакала, Мишенькин папа носил справки, что у него сердце слабое и артрит. Но ничего не помогло. Мишеньку отправили служить на север. Тетя Катя утешала его родителей – пусть, мол, перекрестятся, что парнишку не в Афган отправили. Тетя Оля слова «Афган» испугалась до обморока и стала радоваться, что сына отправили на далекий север.

Мишенька писал Марусе, что, вопреки всем ожиданиям, ничего особо страшного не произошло. Побили его только один раз и то в самом начале. И не сильно, а так – для порядка. Потом его отправили работать в медчасть, и он теперь кум королю. Все медсестры его опекают, а вечером они по-тихому пьют спирт.

Маруся отвечала, что навещает тетю Олю и дядю Мишу. Берет заказы и даже купила себе, наконец-то, джинсовую юбку и колготки с люрексом. Волосы Маруся осветлила и стала очень похожа на свою мать. Даже тетя Катя ругалась. В ателье дела так себе. Работа сдельная, старшие мастерицы ничего приличного делать не дают. Только гоняют: пойди-принеси. Маруся с удовольствием бы уволилась, но нельзя. Три года должна отработать. Обои новые так и не поклеила. И вообще ничего интересного.

С возвращением Мишеньки Маруся ожила. Мишенька соскучился по свободной жизни. Стали ездить на дискотеку в ДК «Горбунова». Маруся надевала джинсовую юбку, тонкие колготки, белые носки и кроссовки, чтобы по-модному. На веки клеила кусочки блестящей фольги от «елочного дождика». Видела у одной девочки такие «стрелки». Мишенька сделал прическу, как у западных музыкантов, пряди во все стороны, обесцвечены гидроперитом и зафиксированы сладкой водой, чтобы не опадали.

• Предыдущая
• 2/41
• Следующая