И придет ночь - Скай Кристина - Страница 26

• Предыдущая
• 26/88
• Следующая

Он жадно прильнул к ней губами. Ей передался его страстный жар. Навалившись на нее всем телом, он прижал ее спиной к прохладному стеклу окна. Он словно бы вкушал ее, бросал ей вызов. Их языки сплелись. От каждого его прикосновения у нее в сердце звучала музыка. Силвер застонала. У нее в жилах все громче и громче стучали барабанчики. Колени вдруг стали словно ватные, и ей казалось, что она вот-вот рухнет на пол.

Прикасаться к нему было райским блаженством и адской мукой.

Когда он обнял ее рукой за бедра и прижал к себе еще крепче, она испытала и восторг, и испуг, и безумие – все чувства сразу, кроме отвращения, которое у нее вызывали объятия Миллбэнка.

Казалось, вокруг нее все исчезло – и стекло, и темнота, и пропитанный цветочными ароматами воздух. Она чувствовала только его влажный рот и его крепкое тело, прижавшееся к ней.

Ее захлестнула жаркая волна. Она вдруг осознала, что не в силах больше ему противиться, испытала непреодолимое желание уступить его страсти и слиться с ним в едином любовном порыве. На мгновение его рука дотронулась до изгиба ее груди. От этого прикосновения она тихонько застонала и изогнулась дугой.

Где-то в глубине души она чувствовала, что это – конец прежней жизни и начало новой. Ей потребуется целая вечность, чтобы осознать это. Это чувство несло и радость, и мучение.

Ей не терпелось познать неизведанное. Но у них не оставалось времени. Голоса снаружи становились все громче, все ближе.

– Попытайтесь проникнуть с заднего хода! – Это был голос лорда Карлайла.

Разбойник отстранил ее. Лицо его было сурово.

– Когда ты рядом, я полностью теряю контроль над собой, искусительница. Еще немного – и я сорвал бы с тебя одежду и получил бы все, чего хочу. Клянусь Богом, ты и тогда была бы такой же неистовой и страстной. Сколько стонов я бы сорвал с твоих губ, когда подмял бы тебя прямо здесь, на этом полу! Ты понимаешь, о чем я, Силвер? Ты хоть осознаешь всю опасность своего положения, святая невинность?

В его глазах горела страсть. Она стояла в темноте и прерывисто дышала, сердце ее было готово выскочить из груди. Теперь, когда его разгоряченное тело больше не прижималось к ней, она постепенно начала возвращаться с заоблачных высот на землю.

Она нервно сглотнула, широко распахнула глаза.

– Это плохо, что я так себя чувствую? Что я хочу, чтобы ты ко мне прикасался?

Разбойник тихо выругался.

– Может быть, если бы ты была другой. Или если бы я был другим. Но ты хороша такая, какая есть. Божественно прекрасна. Слишком хороша для такого отъявленного преступника, как я. Я бы только разбил твое сердце, Солнышко. Я бы лишь отнял у тебя невинность и веру в людей, разрушил бы всю твою жизнь. Это бы непременно случилось, независимо оттого, хочу я этого или нет.

Она видела, что он говорит серьезно. Он взвешивал каждое слово. Силвер недоумевала: откуда вдруг такая безнадежность?

– Я не боюсь. Я не могу тебя бояться.

– А меня надо бояться, черт возьми! – Он нахмурился, поглаживая пальцами в перчатках ее рыжевато-русые волосы, и отстранился от нее. – Я больше не вернусь. Я не раз говорил себе это, но на этот раз сдержу слово. У нас нет будущего. Эта любовь ничего не принесет, кроме страдания.

Она слушала его, и до нее не доходил смысл сказанного. Голос его звучал словно бы издалека. Она хотела было возразить, но прикусила язык. Сейчас не время. Скоро сюда заявятся господин судья и его помощники.

К тому же где-то в глубине души она чувствовала, что он прав.

– Но если когда-нибудь ты попадешь в большую беду, Солнышко, просто оставь мне записку в дупле большого вяза у перекрестка. Со мной можно и по-другому связаться, но этот способ – самый безопасный. Вложи туда веточку лаванды, и я о тебе сразу вспомню. Или... – Он запнулся.

Силвер уверяла себя, что так даже лучше. Они слишком разные люди. Они не могут быть счастливы вместе. Но это был лишь самообман.

– Ни пуха ни пера, разбойник, – прошептала она, погладив рукой его по подбородку – это была единственная часть его лица, не прикрытая маской. Она почувствовала, как от ее прикосновения напряглись его мышцы.

Кто-то сердито колотил в дверь оранжереи кулаками. На лужайке послышались тяжелые шаги. Силвер с болью подумала, что все ее цветы затопчут.

– Прощай, Солнышко. – В его голосе прозвучали боль и сожаление.

Она смотрела ему вслед. Она злилась на него, но в то же время ей было грустно. В глазах у нее защипало. Его черный плащ растворился во мраке ночи.

– Обыщите здание! Разбейтесь и прочешите поля! Дверь оранжереи распахнулась. Силвер так и обмерла. На пороге, уперев руки в бока, стоял лорд Тибериус Карлайл, судья Кингсдон-Кросса и северных провинций Норфолка. За спиной у него маячили пятеро приспешников. В руках каждый из них держал фонарик.

В Силвер проснулся гордый дух Сен-Клеров.

– По какому праву вы таким образом вторгаетесь в мой дом, лорд Карлайл?

– Не шутите со мной, юная леди. Я разыскиваю одного разбойника, будь он проклят! Поймав этого злодея, я вздерну его на виселице. Я за ним уже давно гоняюсь! Если вы не хотите болтаться на веревке рядом с ним, советую вам отвечать на мои вопросы.

Тут откуда-то появился сэр Чарлз Миллбэнк. Он раскраснелся и запыхался от быстрого бега.

– Не слушайте ее, Карлайл. Ей прекрасно известно, где он. Клянусь, он был здесь. С ней вместе!

Судья нахмурился:

– Так куда же делся этот преступник, мисс Сен-Клер?

– Вы имеете в виду Блэквуда?

– Ну а кого же еще!

У нее не было времени на страдания. И на сожаления, что все так вышло. Нужно было постараться как можно дольше водить их за нос, чтобы разбойник успел уйти от погони.

Силвер прижала руку к шее и притворно задрожала.

– Я даже думать об этом не хочу. Это... это было ужасно. Это не человек, а просто зверь какой-то. Нет, даже не зверь, а дьявол! Его глаза горели как угли, и мне показалось, что он не ходит, а парит над землей. Бойтесь, лорд Карлайл. Ради всего святого, страшитесь его, ибо на нем печать ада!

Люди, стоявшие за спиной у судьи, начали нервно переминаться с ноги на ногу. Послышался смутный ропот. Они пребывали в растерянности: то ли посмеяться над досужим вымыслом, то ли осенить себя крестным знамением.

– Вздор! Пока она несет здесь эту чушь, он уходит. – Миллбэнк выглянул из открытого окна. – Должно быть, он вылез через окно. А эта чертовка его просто покрывает!

– Я беру под защиту разбойника?! – Силвер бросила изумленный взгляд на раскрасневшегося баронета. – Вы что, опять напились, сэр Чарлз?

– Я трезв как стеклышко, – огрызнулся Миллбэнк. – И вам это известно!

Глаза Силвер радостно заблестели. Попался!

– Откуда же мне это знать? Разве мы с вами виделись сегодня вечером?

Миллбэнк чертыхнулся и сделал какой-то неопределенный жест рукой:

– Нет, не виделись. Просто я вообще не пью и уж точно никогда не напиваюсь. Когда до меня дошли слухи, что в этих краях заметили разбойника, я сделал то, что велел мне мой гражданский долг: позвал судью.

Судье надоели их препирательства. Все равно до него не доходил смысл их спора.

– Довольно выяснять отношения! Скажите мне, черт бы вас обоих побрал, куда девался Блэквуд?

Силвер снова неестественно задрожала.

– Я встретилась с ним у склада, и от его злобного взгляда у меня мурашки по коже пробежали. Будто я заглянула в глаза демону или даже самому дьяволу. Я тут же упала в обморок и успела только заметить, что он поскакал на север.

На самом-то деле он направился в сторону юга. Судья прищурил глаза:

– Как же вы могли заметить, куда он поехал, если вы упали в обморок?

– О, я очень быстро пришла в себя. Когда я очнулась, я увидела, что он во весь опор скачет по направлению к Кингсдон-Кроссу.

– Да она бредит, – огрызнулся судья. – Чего еще ожидать от женщины! А ну-ка, ребята, прочешите поля!

• Предыдущая
• 26/88
• Следующая