ОСЕННИЙ ЛИС - Скирюк Дмитрий Игоревич - Страница 100

• Предыдущая
• 100/142
• Следующая

Жуга покосился на свой меч.

– Это он и есть?

Маг поднял взгляд на травника.

– А ты сомневаешься?

Жуга промолчал. Поднял взгляд на мага.

– И что мне делать теперь? Тоже мне, нашел себе хозяина… Хоть бы ты что ли мне помог, я же ничего не умею.

– Так-таки и ничего?

– Ну, я дерусь, конечно. Так ведь это – посохом, ножом… ну, и просто так… безо всего.

– Не так уж мало для бродячего знахаря, – усмехнулся маг. – А я не учитель фехтования. Доверься ему, он сам разберется, где кто. В этом деле главное – покрепче держаться за рукоять.

– Понятно, – тот кивнул, невольно вспомнив, с какой небывалой легкостью обезглавил бойца из лучшей османской тысячи. – Но что заставило его вернуться в мир?

– Трудно сказать. Между прочим, пока вы там обжирались всякой дрянью, произошло уже две битвы, и если в первой Цепеш одержал победу, то вторая кончилась иначе. Враг стоит у Яломицы.

– Большое войско?

– Очень. И я понятия не имею, для чего проснулся старый меч.

Жуга почувствовал озноб. Покосился на браслет. Камень вспыхивал и гас. Чесалась кожа на руке. Маг перехватил взгляд травника и одобрительно кивнул.

– Не снимай его покамест. Это очень сильный талисман. Слабую магию усилит, сильную – ослабит. А то помнишь, что ты натворил на поляне?

– Когда? – встрепенулся Жуга. – Ах, да. Комары… – Золтан кивнул. – Цвет я не тот взял. Красный вместо зелени.

– Как можно было перепутать!

– Я их вообще не различаю.

– Вот как? Занятно. Там с давних лет копилась сила, а ты не смог с ней совладать.

– Сила? – Жуга поднял взгляд на мага. – Откуда?

– Когда-то там родился единорог, – поколебавшись, с видимой неохотой ответил тот. Поворошил догорающие угли и встал. – Ну все, пошли. Хорошо бы нам твоих дружков до полудня догнать, а то не дай бог натворят чего.

Жуга обмотал меч мешковиной и повесил за спину. На миг остановился у погасшего, подернутого белой пылью костра.

– Пепел, – пробормотал он. – Прах и пепел…

И вслед за магом углубился в лес.

* * *

Догнать Милана и Бертольда не составило труда – крестьянин и монах шли бестолково, оставляя чересчур заметный след, да и перепугались при встрече до одури. Жугу одолевали опасения, что турки могут их найти вот также вот быстро, но до сих пор погони не было. К полудню добрались до деревни, где обнаружили лишь опустевшие дома. По предложению Милана завернули на пасеку, где думали остановиться на ночлег, и были здорово удивлены, когда застали там хозяина (Милан, как выяснилось вскоре, и с ним водил хлеб-соль в былые времена).

– Дык пчелы же. Куда же я от них? – ответил простодушно тот, срезая с рамки темные, тяжелые от зимнего меда соты и складывая их в миску. – Они ж как дети. А ну, как рой возьмет да полетит? Тут у меня шестнадцать ульев, не потащишь же с собой. А мед… мед всем потребен. Ешьте.

На столе перед путниками появилась громадная яичница, лепешки, молоко и мед. Ни пива, ни вина пчеляр не уважал.

– Мед, молоко… – пробормотал Бертольд, качая головой. Переломил лепешку. – Еда пустынников.

Ел он, однако, с аппетитом, чего нельзя было сказать о Жуге. Травник долго молчал над кружкой с молоком, задумчиво кроша хлеб, затем вздохнул и повернулся к магу.

– Ну хорошо, – сказал он, словно соглашаясь. Потер ладонью переносицу и сморщился от боли в подбитом глазу. – Я понимаю – меч, легенда и все такое. Но как двараги узнают, где нас искать?

– Достаточно обнажить клинок, – ответил Золтан. – Гномы чуют металлы, как мухи – навоз. Но нам не нужно, чтобы нас нашли. Наоборот.

Жуга провел рукой по волосам. Потеребил шнурок.

– Сказать по правде, я не знаю, где их искать. Они хоть как-то связаны с людьми? Должны же они что-то есть!

Маг пожал плечами.

– Черт их разберет. Под здешними горами три подземных озера, если не больше, да еще Яломица в верховьях дважды уходит под землю, и никто не знает, где и как она течет.

– Одной ведь рыбой сыт не будешь, – задумчиво проговорил Жуга. – Ну, скажем там, еще грибы могут расти в темноте… Нет, все равно. Должны они с кем-то торговать. Должны.

Он посмотрел задумчиво на чашку с медом и встал из-за стола.

Назавтра вышли в путь. Ушли втроем – Милан остался, замолвив перед тем за них словечко перед пасечником; тот дал еды и меду на дорожку да два одеяла впридачу. А к вечеру достигли гор, и здесь, в отрожистых верховьях Яломицы стали на привал.

* * *

– Здесь перейдем?

Вопрос остался без ответа.

Все трое лежали в кустах у самой воды, глядя на другой берег, где то и дело проезжали конные турецкие дозоры. Отвесная белесая скала вздымалась вверх неровными квадратами растресканного камня, за ней виднелись островерхие, в проплешинах лугов склоны гор. Чуток левей темнела в скале узкая промоина ручья. Прохода не было. Дороги тоже. Холодный ветер гнал волну, шумел листвой, раскачивал стволы высоких тонких сосен. Все было как всегда – река раздулась паводком, не думая спадать. Вот только не было на ней обычных по весне веселых плотогонов, сплавлявших из верховьев вниз упругий красноватый бук: война.

– Нельзя нам здесь, – сказал Бертольд и заворочался на ветках. Плюнул в воду. – Вишь, течение какое? И камни скользкие. Потонем на хрен. А нет, так турки подстрелят.

– Не каркай.

– А чего?

Жуга молчал. Жевал травинку. Холодный ветер теребил полы его накидки: полушубок травника остался на поляне, взятый турками в трофей, и травник приспособил одеяло на манер плаща, продрав в середке дыру для головы и подпоясавшись веревкой. Шварц поежился в своей рясе.

– И как тебе не холодно?

Жуга с усмешкой покосился на монаха:

– А у тебя, часом, лицо не мерзнет?

– Знамо дело, нет!

– А я вот весь, как твое лицо.

– Хорош болтать, – вмешался Золтан. – Что скажешь, Лис? Здесь попытаем счастья, или дальше пойдем?

– Здесь будем переходить, – рассеяно ответил Жуга, оглядывая скалу на том берегу. – Есть там ложбина, влезем как-нибудь. Выше по течению плес, глубоко. А ниже, на перекате такая сейчас стремнина… Да и турки лагерем стоят – вишь, разьездились. Ночью перейдем.

– Перейдем, и?… – спросил Бертольд. – Дальше-то чего?

– Там видно будет, – уклончиво ответил тот. – Есть у меня одна мыслишка.

– Ладно, – кивнул Золтан. – Ночью, так ночью. Коль так, кто хочет – может спать. Я покараулю.

Бертольд заметно нервничал. Ни Жуга, ни Золтан Хагг не говорили, что задумали, и лишь укладываясь спать, Жуга спросил, доводилось ли Шварцу ходить по горам, и хмыкнул, услышав, что – нет.

– Придется научиться, – буркнул он.

И уснул.

* * *

Всем опасеньям вопреки, три путника счастливо миновали реку и турецкие посты, и через день достигли первой из вершин, лежавших на пути. Отсюда открывался вид на две других, разделенных неширокой седловиной перевала.

– Дибиу, – сказал Жуга, перехватив вопросительный взгляд монаха. – Перевал соленых снегов. Боже, я уже забыл, как вольно дышится в горах… А у вас в городах воздух тяжелей земли.

Он стоял на самом краю обрыва, спокойный, будто бы и не было под ним двухсот локтей отвесной пропасти. Неподалеку тек ручей, срываясь вниз негромким водопадом. Шварц подойти так и не решился – больно уж кружилась голова. С его точки зрения, дышалось здесь отнюдь не легко – прозрачный горный воздух был, конечно, чище городского, но почему-то монаху его все время не хватало. Мешок его, казалось, тяжелел с каждым шагом. Он вздохнул и огляделся окрест.

Отсюда, с высоты, как на ладони было видно реку, лес и дальние луга. Обугленными пятнами темнели разоренные деревни, штук шесть или семь – за туманом трудно было разглядеть, сколько именно. На южном берегу реки расположились турки, на северном дымили костры местного ополчения. Сновали люди, похожие при взгляде с высоты на маленьких букашек. Костров было много, как с той, так и с другой стороны. Людей – тоже.

• Предыдущая
• 100/142
• Следующая