Выбери любимый жанр

ОСЕННИЙ ЛИС - Скирюк Дмитрий Игоревич - Страница 8


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

8

– Привыкай.

Жуга шагнул к ограде, выдернул дрын, прикинул на руке и забросил в кусты – тяжел. Потянул другой, кивнул довольно, наступил ногой и выломал посох.

– Ну, пошли, что ль, – сказал он и зашагал вдоль по дороге. Реслав оглянулся напоследок на деревню. Была она темна, лишь в крайней избе у Довбуша светился огонек. Где-то на околице звонко запел петух, сразу за ним – другой. Близилось утро. Реслав поправил мешок за плечами и ускорил шаги, догоняя спутников и не задаваясь вопросом, что ждет их впереди.

Все равно ответа он не знал.

* * *

Вечер застал троих путников у большой дубовой рощи. Село осталось далеко позади. Весь день дорога вела их вдоль зеленых лугов, бежала кромкой леса, вилась хитрыми петлями меж невысоких холмов, а когда над головой раскинулись могучие кроны вековых деревьев, Реслав остановился.

– Ну, довольно пыль глотать, – объявил он, скидывая котомку. – Тут я уже был однажды – место доброе, да и родник рядом. Здесь и заночуем.

Спорить с ним никто не стал. Облюбовали одно дерево и расположились подле. В небольшом распадке за кустами журчала вода.

Балаж опустился на траву, прислонившись спиною к шершавой и теплой коре, скинул царвули, с наслаждением подставив босые ноги вечернему ветерку. Огляделся окрест.

Реслав куда-то ушел. Жуга уселся рядом, устроив поудобнее больную ногу, засучил порточину, ощупал колено. Поморщился.

– Откуда шрамы эти? – с ленивым любопытством спросил Балаж.

Жуга вскинул голову.

– И это спрашиваешь ты? – поразился он. – ТЫ?!

Балаж открыл было рот, чтобы ответить, да вспомнил, как всей толпой били двоих чудодеев, и промолчал, лишь покраснел, как редиска. Жуга сплюнул, развязал мешок, вытащил помятый чистый котелок и отправился в ложбину за водой. Балаж остался один.

Было тихо. Нагретая за день земля дышала теплом. Высоко над головой шелестели листья. Дуб, под которым они устроились на ночлег, был столетним исполином в несколько обхватов. Старую кору избороздили дупла и трещины; мощные, узловатые сучья уходили, казалось, в самое небо. Крона желтела спелыми желудями. Балаж лежал, глядя вверх, и грустные думы его постепенно уходили, словно некое умиротворение было здесь разлито в воздухе, стекало вниз по могучему стволу дерева и расходилось окрест. Балаж задремал и не сразу заметил, как подошел Реслав.

– Зачаровало? – спросил он так неожиданно, что Балаж вздрогнул. Сбросив хворост наземь, Реслав отряхнул рубаху и покосился наверх. – И то сказать, дивное место. Заповедное… Слышишь – птицы не поют? То-то! – Он улыбнулся по-доброму. – Ну, подымайся. Кажись, кресало-то у тебя в мешке?

Балажу стало неловко, что он разнежился здесь, в то время, как двое друзей обустраивали ночлег; он встал и принялся помогать.

Развернули одеяла. Чуть в стороне Реслав потоптался, потянул за траву, и толстый пласт дернины отвалился в сторону, обнажив старое, полузасыпанное кострище. Валежник сложили туда, надергали из-под дубовых корней сухого мха. Жуга не появлялся.

– Слышь, Реслав, – позвал Балаж… – Вот мы с тобою идем сейчас, куда Жуга скажет, а кто он есть такой? Откуда взялся? Почему ты его слушаешь? Зачем он мне да Довбушу помочь решил?

Реслав помолчал, сломал сухую ветку. Почесал ею в затылке.

– Не трогай ты его, Балаж, – наконец сказал он. – Чужая душа – потемки, а что я знаю о нем – то пусть при мне и останется. Время покажет, кто чего стоит. Я ведь и сам его только на днях повстречал – недели не прошло. Странный он человек, ты не смотри, что молодой – жизнью он ломаный, это верно говорю. И сила в ем, даже для меня – чудная, непонятная. Наговоры – и те по-разному творим… Да где огниво-то твое?

Балаж с головой залез в мешок, перебирая припасы, ругнулся.

– Никак не найду… – пропыхтел он.

– Э-э, захоронил! – укоризненно бросил Реслав. – Дай я.

– А вот, когда чудеса творятся, как это у вас выходит? – вернулся к прежнему разговору Балаж.

– Чудеса-то? – хмыкнул Реслав. – Да тут, вроде, просто… Только слова надо верные сказать, ну, вроде как имя угадать чье-то. Наговор составишь, а после цвет измыслить надо подходящий. Ежели особливо трудное дело – то сразу два цвета или три…

– Да как же угадать-то?

– Помнить надо, думать, просчитать… Жуга, вон – у него это как-то само собою выходит, и не поймешь даже, как. А я порой не могу все вместе подобрать, а порой – сил не хватает.

– Сил? – опешил Балаж.

– Ну, да! Человек, он, ну, как кувшин, что ли, с водой. Когда наполнится, когда прольется. Чудеса-то сами не выскочат, не грибы, чай. В человеке начало берут. Потому и руки тут важны – сила-то через пальцы течет. Видал, как Жуга пальцы-то складывал давеча? Большие силы сдерживал – по кругу они ходили, из руки в руку. Малую толику только выпустил, а ежели бы все вырвались – не знаю, что и было бы… Жуга – это, друг мой, умелец! Да… Да куды ж ты запихал-то его?!

Потеряв терпение, Реслав схватил мешок за углы и вытряхнул содержимое на одеяло. Поворошил руками, поскреб в затылке.

– Неужто забыли? – пробормотал он, потянув к себе свою котомку, вытряхнул и ее тоже. – Твою мать… И впрямь – нету.

– Может, Жуга взял?

– Может быть. – Реслав покосился на полураскрытую третью котомку. – Не хочется без спросу соваться… А, ладно, авось не осерчает.

Осторожно выложив лежавшие сверху связки трав и кореньев, Реслав выгреб содержимое его мешка. Глазам их предстала россыпь странных предметов – какие-то замысловатые деревянные закорючки, горстка разноцветных камушков, кожаный ремешок, завязанный затейливыми узелками, кроличья лапка, знакомый уже Реславу нож, кое-какая провизия, клубок смоленой дратвы с шилом, камышовая пастушеская свирель, и браслет тускло-зеленого металла без разъема, увешанный по ободу маленькими непонятными мисюрками. Огнива не было.

Балаж потрогал лапку, отложил в сторону краюху хлеба, потянул руку к браслету. Отдернул, словно уколовшись, удивленно посмотрел на Реслава. Реслав нахмурился, поднял браслет.

Он был чуть овальным, размером как раз, чтобы прошла кисть руки. Держать его было занятно и немного боязно – кончики пальцев ощутимо покалывало, казалось, держишь в руках крапивный лист. Подвесок было девять – крестик, кольцо, бусинка, восьмерка, и совсем уж непонятные фигурки. С внешней стороны в оправу был вставлен плоский, синий до черноты камень, играющий поверху дивными малиновыми бликами. Чарующая его красота так заворожила обоих, что с минуту они молча сидели и разглядывали находку, вертя ее так и этак. Реслав ковырнул краешек камня ногтем, хмыкнул.

– Опал это, – сказал он наконец. – Редкостной красивости камень… А вот из чего браслет сделан – не ведаю: сплав это какой-то. Ну, вот что, давай-ка обратно все сложим.

– Давно пора, – послышалось вдруг за их спинами. Оба вздрогнули и обернулись.

Прислонившись к дереву и сложив руки на груди, там стоял Жуга.

– Наигрались? – хмуро спросил он. – Что нашли? Половину – мне.

У ног его стоял котелок с водой, лежала охапка каких-то трав. Никто не слышал, как он подошел. Реслав покраснел до корней волос, закряхтел смущенно. Балаж готов был провалиться сквозь землю.

– Огниво мы искали, – сказал Реслав, запихивая вещи обратно в мешок. – Ты не потерял, часом?

– Я и не брал, – ответил Жуга. – Зачем оно мне? Да и тебе тоже ни к чему. Дай сюда. – Он взял котомку, завязал ремень. – Помнишь вязанку у Довбуша? Чего ж тебе еще надо… Разжигай, я сейчас, только с травами управлюсь.

– А ведь и верно! – спохватился Реслав. – Сколько времени прошло – должно сработать… Ты какой цвет подбирал?

– Зеленый! – донеслось из-за дерева.

На инцидент с мешком Жуга, казалось, даже не обратил внимания, а может, просто не хотел заводить разговор.

Балаж тоже подошел к кострищу.

– О чем это вы толковали? Какое время прошло?

– А? – оглянулся Реслав. – Время? Да видишь ли, наговор действует один только раз. Чтобы он потом снова заработал, надобно, чтобы срок миновал, чтобы сила накопилась. Думаю, сейчас получится.

8
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело