Выбери любимый жанр

Ламмермурская невеста - Скотт Вальтер - Страница 33


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

33

«Что из себя корчит этот неуч бочар! — подумал Калеб, с завистью любуясь праздничным столом. — Противно смотреть, как это холопское отродье набивает себе утробу. Не будь я Калеб Болдерстон, если часть этих превосходных яств сегодня же не отправится со мною в замок».

Задавшись этой целью, Калеб смело шагнул в кухню и любезно раскланялся с обеими хозяйками — старой и молодой. Замок «Волчья скала» был своего рода королевским двором для всего околотка, и Калеб — его первым министром; а давно уже замечено, то, если мужское население, платящее подати, нет-нет да и выражает свое недовольство придворными, прекрасный пол, несмотря ни на что, никогда не отказывает им в своей благосклонности, ибо от кого же, как не от них, наша слабая половина узнает последние придворные сплетни и наиновейшие моды. Поэтому обе женщины тотчас бросились обнимать Калеба, громко изъявляя свой восторг:

— Вы ли это, мистер Болдерстон? Какое счастье видеть вас! Садитесь, садитесь, сделайте милость! Хозяин будет вне себя от восхищения! Для него это такая радость! Ведь у нас сегодня крестины. Вы, вероятно, слышали об этом и, конечно, останетесь взглянуть на обряд. Мы зарезали барана, а один из наших работников ходил на охоту и подстрелил на болоте диких уток. Вы, кажется, всегда любили дичь?

— Что вы, что вы, хозяюшки, — замахал руками Калеб, — я зашел только поздравить вас, да заодно хотел сказать пару слов хозяину, но раз его нет дома… — И Калеб сделал движение, будто собрался уходить.

Нет, мы вас так не отпустим! — смеясь, воскликнула старшая хозяйка, крепко держа его за фалды — вольность, относившаяся ко времени их былого знакомства. — А вдруг это принесет малютке несчастье, если вы уйдете до крестин.

— Я очень тороплюсь, голубушка, — возразил дворецкий, однако, не слишком сопротивляясь, дозволил усадить себя за стол и, видя, что хозяйка дома поспешно ставит перед ним прибор, добавил:

— Нет, есть я решительно не могу, мы в замке прямо уже дышать не в силах, объедаясь с утра до ночи. Право, даже стыдно быть такими чревоугодниками, а всему виной английские пудинги, черт бы побрал этих англичан.

— Бог с ними, с вашими английскими пудингами, мистер Болдерстон, — сказала матушка Лайтбоди. — Отведайте-ка наших пудингов: вот ржаной, а вот овсяный. Какой вы больше любите?

— Оба хороши, голубушка, оба превосходны, уж куда лучше, да с меня довольно и запаха — я только что отобедал (у несчастного с самого утра не было во рту ни крошки! ). Но, чтобы не обижать вас, хозяюшки, с вашего позволения, заверну их в салфетку да захвачу с собой, а за ужином обязательно съем.

Откровенно говоря, мне страх как надоели все эти пирожные и сладкие подливы, которыми потчует нас Мизи. Вы же знаете, Мэрион, деревенские лакомства всегда были мне больше по душе, и деревенские красавицы тоже, — прибавил он, смотря на молодую хозяйка. — Как похорошела после замужества! А ведь и раньше была первой красоткой в нашем приходе, да, пожалуй, и во всей окрестности. У доброй коровушки и телка хороша.

Женщины приняли комплименты каждая на свой счет и улыбнулись Калебу, потом они улыбнулись друг другу, а Калеб тем временем завернул пудинги в салфетку, которую специально принес на случай, словно фурьер-драгун, повсюду таскающий с собой фуражную сумку, в надежде наполнить ее чем приведется.

— А что нового у вас в замке? — спросила молодая хозяйка.

— Нового? Да уж такие новости, каких вы никогда и не слыхивали! Лорд-хранитель гостит у нас с дочерью; он прямо-таки готов навязать ее нашему милорду, если тот сам не захочет взять ее в жены. Ручаюсь, сэр Эштон не преминет отдать за нею все наши бывшие земли.

— Ах, боже мой! — в один голос воскликнули обе женщины и тотчас засыпали Калеба вопросами:

— А он захочет на ней жениться? А хороша она собой?

А какие у нее волосы? А что на ней надето — амазонка или платье с накидкой?

— Та-та-та! Да тут не меньше дня нужно, чтобы ответить на все ваши вопросы, а у меня нет и минуты свободной. Но где же хозяин?

— Он поехал за пастором, — сообщила миссис Гирдер, — за достопочтенным Питером Байдибентом из Мосхеда; бедняжка долгое время скрывался от преследований в горах и схватил там ревматизм.

— Вот как! Виг, да еще из тех, что прятались в горах! — с нескрываемым раздражением воскликнул Калеб. — Я помню время, Мэрион, когда вы и другие порядочные женщины обращались в подобных случаях к достопочтенному мистеру Кафкушену и его молитвеннику.

— Что правда, то правда, мистер Болдерстон, — согласилась миссис Лайтбоди. — Но как же быть?

Джин — жена своего мужа и должна во всем его слушаться. Она и псалмы поет и гребень выбирает по его сказке. На то он хозяин и глава дома. Так-то, мистер Болдерстон.

— И денежки, чего доброго, тоже у него хранятся? — спросил Калеб, которому мужское владычество в доме не сулило ничего хорошего.

— Все, до последнего пенни. Но, как видите, мистер Болдерстон, Гирдер наряжает ее как куколку, так что она не может на него пожаловаться. На чем выиграешь, а на чем и проиграешь.

— Ладно, ладно, Мэрион, — сказал Калеб, несколько павший духом, но отнюдь не сраженный. — Вы, мне помнится, вели себя с вашим мужем иначе; ну Да у всякой пичужки свой голосок. Однако мне пора; я и зашел-то только для того, чтобы сказать Гирдеру, что умер Питер Панчен, бочар при королевских погребах в Лите. Пожалуй, если мой господин замолвит словечко за вашего мужа перед лордом-хранителем, это может принести Гилберту немалую пользу, но раз его нет дома…

— Ах, подождите его, — взмолилась молодая женщина, — я всегда говорила мужу, что вы желаете ему добра, но он такой обидчивый — слова нельзя сказать.

— Ну хорошо, подожду еще минутку.

— Значит, вы говорите, — начала молодая жена мистера Гирдера, — что мисс Эштон хорошенькая?

Она и должна быть хорошенькой, если собирается за нашего молодого лорда: он ведь такой красавчик и сидит на лошади как настоящий принц. Знаете, мистер Болдерстон, когда ему случается проезжать мимо нашего дома, он всегда смотрит в мое окно. Вот потому-то я не хуже всех других знаю, какой он из себя.

— Еще бы, дружочек! Мой господин всегда говорит, что у жены бочара самые черные глазки во всем околотке, а я ему отвечаю: «Вполне возможно, ваша милость, ведь они ей достались от ее матушки. Черные-пречерные, это уж мне по собственному опыту известно». А? Мэрион! Ха-ха-ха! Хорошее было времечко.

— Ах вы, старый проказник! — воскликнула Мэрион. — Разве так можно говорить при молодой женщине? Джин, мне кажется, ребенок плачет. Ну конечно, он опять схватил эту гадкую простуду.

Мать и бабка, натыкаясь друг на друга, бросились из кухни в темный угол дома, где находился юный виновник торжества.

Увидев, что поле боя очистилось, Калеб поднес к носу живительную понюшку — табак всегда придавал ему силы, помогая утвердиться в принятом решении.

«Не видать мне счастья на этом свете, — подумал он, — если Гирдер и Байдибент будут лакомиться этими вкусными утками».

Повернувшись к стоящим у очага мальчикам, Калеб сунул старшему из них, которому на вид было лет одиннадцать, два пенса и сказал:

— Вот тебе деньги, дружок, сбегай-ка к миссис Смолтраш и попроси ее насыпать мне в кисет табачку; она тебе даст за труды пряник, а я пока поверчу за тебя утку.

Не успел старший мальчик закрыть за собою дверь, как Калеб, окинув оставшегося поваренка суровым и пристальным взором, снял с огня вертел с дикими утками, за которыми взялся присматривать, и, нахлобучив шляпу, торжественно удалился с трофеем в руках. Он шел не останавливаясь и задержался только у харчевни, чтобы в нескольких словах передать через хозяйку мистеру Хейстону Бакло, что его никак нельзя будет устроить в замке на ночь.

Просьба Рэвенсвуда была и так слишком кратко изложена его дворецким, но в устах деревенской трактирщицы она прозвучала совсем уж грубо и оскорбительно: не только Бакло, а любой, даже спокойный и уравновешенный человек вышел бы из себя. Капитан Крайгенгельт, при единодушном одобрении всех присутствующих, предложил догнать старую лису (то есть Калеба), пока она еще не ушла в свою нору, и задать ей хорошую трепку. Но Локхард тоном, не терпящим возражений, объявил слугам сэра Эштона и лорда Битлбрейна, что малейшая обида, причиненная домочадцам молодого Рэвенсвуда, нанесет тягчайшее оскорбление лорду-хранителю. Сказав все это достаточно веско, чтобы отбить у слушателей охоту потешаться над стариком, он отправился в обратный путь, прихватив с собою двух слуг, нагруженных всей той снедью, какую ему удалось раздобыть, и в конце селения догнал Калеба.

33
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело