Теодосия и Сердце Египта - Лафевер Робин - Страница 28

• Предыдущая
• 28/56
• Следующая

– Пока! – сказал он, когда мы с Генри сворачивали на боковую дорожку, ведущую к крыльцу музея. – Вы прекрасно потрудились, спасли Стоукса и Денвера.

– Кто такой Денвер? – спросил у меня Генри, глядя вслед уезжающему экипажу.

– Неважно, – ответила я.

Мы поднялись по ступеням к главному входу в музей как раз вовремя – Флимп уже собирался запереть дверь. Он подождал нас, покачиваясь с носка на пятку, а когда мы проходили внутрь, недовольно проворчал:

– Кое-кто вас целый день искал, не мог найти.

В холле мы с Генри немного задержались, чтобы быстренько скорректировать ту историю, которую будем рассказывать всем на два голоса. Мы еще не закончили перешептываться, уточняя детали нашей сказки, как в холле появился… Фагенбуш, разумеется, черти бы его унесли.

Увидев нас, он подошел к нам стремительным шагом и требовательным тоном прогрохотал, глядя мне прямо в глаза:

– Где вы пропадали?

– Мы ходили в Британский музей. Чтобы не крутиться здесь под ногами – сегодня все какие-то суетливые, занятые… – когда врешь, лучше всего по возможности как можно ближе держаться к правде.

Фагенбуш недовольно прищурился, и его глаза превратились в узкие щелочки.

– Я вам не ве… – начал он, но его перебил мамин голос.

– Тео! Генри! Вот вы где! – воскликнула она, появляясь в холле. – Какие вы молодцы, что вели себя сегодня так тихо, а то у вашего папочки и без вас хлопот хватает.

Она даже не заметила, что мы куда-то уходили!

Жаль, что я уже заикнулась Фагенбушу о том, что мы с Генри ходили в Британский музей, иначе можно было утверждать, что мы весь день провели где-то здесь. И я рассказала маме свою историю про Британский музей.

– Послушай, Теодосия, – ответила мама, – ты же знаешь, как относится к этому музею папа. Давай ничего не будем ему говорить об этом, хорошо? Иначе это испортит ему настроение. – Она немного помолчала, а затем добавила: – Еще больше.

Мне стало жаль, что я не имею права рассказать маме о том, что случилось с Сердцем Египта. О том, как близки мы с Генри были к тому, чтобы вернуть его назад. Впрочем, все это – наши с Генри погони и подвиги, и проявленная нами смекалка – не имело ровным счетом никакого значения, потому что сейчас начиналась большая игра, и ставкой в ней было благосостояние, а может быть, и вовсе существование всей Британии.

После пропажи Сердца Египта мама и папа собрали к ужину всю семью – наверное, чтобы немного отвлечься от своих грустных мыслей. Мы уселись вчетвером за стол в гостиной – я часто мечтала именно о таком ужине, но особо приятным он не получился. Папа по-прежнему был сильно не в духе, и это его настроение невольно передавалось всем остальным. Кроме того, после разговора с Вигмером у меня были собственные поводы для беспокойства. Так что бо?льшую часть времени мы просидели в меланхоличном молчании, и наши унылые мысли витали над столом, словно незримая стая грифов-стервятников.

Когда, наконец, этот невыносимо мрачный ужин закончился, Генри свернулся калачиком в большом кресле возле камина и погрузился в свою книжку «Искатели приключений». Мама с папой удалились, чтобы продолжить обсуждение своих проблем наедине, а я, с переполненной тайнами головой, отправилась в свой чулан, где мне лучше всего думалось.

Забравшись в саркофаг, я дала себе зарок завтра же с самого утра, как следует выспавшись, приступить к внимательному изучению «Книги войны» Аменемхеба. Возможно, именно там найдется ключ к решению проблем, которые начали возникать у нас здесь и сейчас. Попытаться, во всяком случае, стоило.

Но как следует выспаться у меня не получилось, хотя, казалось, после такого изматывающего дня, как сегодняшний, я должна была бы свалиться и уснуть как бревно. Но я никак не могла ни на секунду отвлечься от мыслей о том, что Сердце Египта угрожает уничтожить всю Британию. Еще я не переставала изумляться тому, что мне безо всякой подготовки удалось сегодня то, чего никак не могло добиться целое научное общество, члены которого годами изучали эти проблемы. Кто мог ожидать, что так получится? При воспоминании о событиях на шестом этаже в Сомерсет Хаус мне стало неловко, я самой себе показалась каким-то капризом природы.

Проблемы передо мной стояли огромные, и выглядели они пока что совершенно нерешаемыми. Смирившись наконец с тем, что уснуть мне сегодня не удастся, я выбралась из саркофага, подкралась на цыпочках к двери и приоткрыла ее. Проверила свою приманку для Исиды – банку сардин, которую поставила в чулане перед своей дверью. Интересно, Исида не приходила попробовать их, пока я не смотрела и занималась другими делами?

Нет, не приходила.

Я вытащила из саркофага одеяло и накинула его себе на плечи. Затем села на пол возле приоткрытой двери чулана, прислонившись спиной к стене. Просто буду сидеть здесь и ждать, когда появится Исида.

Сегодня вечером мне ужасно не хватало моей кошки, успокаивающего прикосновения ее теплого пушистого тельца, от которого улетают прочь все тревоги.

А затем мне в голову пришла одна идея.

Одним из краеугольных камней египетской магии является дикция, иными словами, тон и выражение, с которым вы произносите слова заклинаний. Ну, и какие вы при этом используете слова, разумеется. Правильно произнесенное слово или имя – это очень мощное оружие. Итак, что, если попытаться заставить слова поработать на меня? Вигмер сказал, что я обладаю уникальным даром, и он не ограничивается умением четко следовать чьим-то чужим рецептам. Может быть, пора приняться за составление своих собственных?

Я протянула руку и начертила на полу, возле банки с сардинами, иероглиф, означающий «Исида», а затем прошептала:

– Исида, явись.

Ничего не произошло. Я подумала и решила сменить язык.

– Явись, Исида, – сделала я вторую попытку, только прошептала не по-английски, как в первый раз, а на древнеегипетском языке, который освоила как-то между делом, когда изучала иероглифы.

Какое-то время я подождала, не появится ли моя кошка.

Нет, не появилась, и тогда я вновь погрузилась в мысли о Вигмере, а они, совершенно естественно, привели меня к Стоуксу. Я была рада тому, что с ним, скорее всего, все обойдется. Но стоило мне прикрыть глаза, как передо мной снова и снова появлялся тот немец и бил Стоукса ножом под ребра.

Немцы. Нож. Острая пронзающая боль. Остановитесь, прекратите, мои перегревшиеся мозги! Остыньте!

Почему самые страшные мысли и картинки непременно лезут в голову именно посреди ночи, когда тебе не с кем поговорить и нечем заняться, чтобы отвлечь себя.

Мне показалось, что снаружи за дверью моего чулана скрипнули половицы. О Господи, сделай так, чтобы это была Исида!

Я тихонько поднялась на ноги и осторожно высунула голову в темный коридор. Там никого не было.

Встревожившись еще сильнее, чем до этого, я снова села на пол возле приоткрытой двери. Я понимала, что должна придумать какой-то план. После всего, что рассказал мне Вигмер, для меня еще важнее, чем прежде, – нет, самым важным! – стало найти Сердце Египта. И более трудным. И как, интересно, я собираюсь возвращать эту проклятую штуковину?

Я снова поднялась на ноги, намереваясь на этот раз отправиться, наконец, спать, и вновь услышала слабый скрип половиц за дверью.

Этот скрип напомнил мне, что напрасно я столько думаю посреди ночи о кровожадных немцах, зловещего вида ножах и острой пронзительной боли.

Нет, нет, глупости. Настроившись держаться смелее, я высунулась в коридор и прошептала:

– Исида?

Мое сердце на секунду остановилось, а затем пустилось в галоп, когда я увидела стоящую в коридоре высокую стройную женщину.

– Мама? – выдохнула я, но, прежде чем успела произнести это слово, мой мозг уже успел распознать, что это не она. Одета женщина была в белую полотняную тунику с широким воротничком. Мне показалось, что на голове у незнакомки торчат рога с укрепленным между ними солнечным диском.

• Предыдущая
• 28/56
• Следующая