Любовь и магия-2 (сборник) - Флат Екатерина - Страница 34

• Предыдущая
• 34/88
• Следующая

– Пожалуйста, – еле слышно добавила я.

– Есть масса более простых способов покончить с собой, – ответил он без малейшей издевки. – На мою помощь можешь не рассчитывать.

– Почему? Я думала, ты меня ненавидишь.

– Ненавижу? – надменно переспросил Эйдан. – Тебя? Ну… не до такой степени, чтобы желать ужасной смерти.

– Жаль, – процедила я сквозь зубы, ощутив прилив слепой бессильной ярости. – Значит, придется это исправить.

– Например, как?

– Придумаю. А не придумаю – отец с радостью подскажет.

– Ты мне сейчас что, угрожаешь? – растрогался Эйдан. – Ой, это так мило. Продолжай.

– Я должна попасть за стену. Понимаешь? Должна! Любой ценой.

Он наклонился к моему лицу, пугающе близко. Я почувствовала его дыхание – горячее, и взгляд – пронзительный, изучающий.

– Зачем бегать за тем, кто тебя бросил? – спросил Эйдан.

– Я не бегаю.

– Да? А выглядит именно так. Оставь парня в покое.

– Ты его совсем не знаешь, – возразила я. – Даже не видел никогда.

– И что с того? – ухмыльнулся он. – Я бы на его месте тоже тебя не взял. Балласт принято сбрасывать. Это тут ты значимая персона, с властью и иллюзией непогрешимости. А там?

Я вжалась в стену, чтобы хоть немного увеличить расстояние между нами. Закусила губу и задержала дыхание, чувствуя, что готова разреветься.

– Целый год прошел, – не унимался Эйдан. – Чего ты от него хочешь?

– Один вопрос задать…

– Думаешь, станет легче, если узнать, почему тебя предали? Так вот, Соррел, не станет. Можешь мне поверить.

– Да надоело! – выкрикнула я, отчетливо ощутив тягуче-медовые нотки в воздухе. – Надоело, что все говорят, как мне быть. Указывают, настаивают, поучают. Один раз в жизни решила поступить по-своему, и то щелкнули по носу. Да, год прошел. Я пыталась смириться, ясно? Не получилось. Не хочу больше ни с чем мириться! Пусть отец хоть тысячу раз против, я пойду и разыщу Берта. Еще вопросы?

Эйдан отшатнулся и посмотрел на меня странно. Не добро, не зло, а просто странно. Что это значит, я не поняла. Смахнула подступившие слезы и шагнула к двери. За ручку схватиться не успела, он меня опередил. Загородил проход спиной и серьезно сказал:

– Ты многим рискуешь.

– Чем? – тихо отозвалась я, глядя ему в глаза. В них мелькнуло удивление. – Статусом, положением? Они не делают меня счастливее. Проклятия я не боюсь. Если его нет – здравствуй, новая жизнь. Если есть – так хоть со старой распрощаюсь.

– Тебя совершенно ничего не держит в Городе?

– Нет. Прошу, ответь. Существует ли другой способ выбраться за стену?

– Существует, – вдумчиво произнес Эйдан, – но не слишком надежный.

– Меня устроит любой.

– Ты с собой что-нибудь брала?

Я замешкалась. Когда человека выпускает Марк, вручает набор необходимых вещей, чтобы первое время можно было продержаться. В том случае, если цивилизация не близко. Если, конечно, она вообще существует.

– Ясно, – хмыкнул Эйдан, не дождавшись ответа.

– Я от Марка сразу к тебе пришла. Домой заходить побоялась. Вдруг отцу уже доложили…

– Жди, – велел он категорично и вышел за дверь.

Я осталась одна в ярко освещенной комнатушке. Сползла по стене на пол и обняла колени. Все будет хорошо. Надо расслабиться, подумать о чем-нибудь приятном.

Мы с Бертом познакомились через год после того, как Эйдана переселили вниз. На празднике, посвященном реставрации одного из верхних районов. Он сказал, что в касках все выглядят глупо. Я решила доказать обратное. Помню, каска сползла мне на глаза, гости дружно рассмеялись. Один Берт снисходительно улыбнулся и признал, что я выгляжу не глупо, а забавно. Все закрутилось само собой, я влюбилась, и отцу он нравился. Казалось, мне наконец-то повезло, уж теперь-то жизнь наладилась. Я не сомневалась в этом три счастливых года. А потом все рухнуло.

Ладони сжались в кулаки, внутри закипела злость. Меня нельзя вот так взять и выбросить из своей жизни, фактически ни за что. Словно не было всех этих улыбок, планов, обещаний, веселых рожиц из кетчупа на яичнице, нежных прикосновений, нарисованных сердечек на снегу, ласкового шепота, рассказанных историй, долгожданных признаний, робких и не очень поцелуев, шуток, над которыми смеются только двое… Или для него они ничего не значили?

Скрипнула дверь. Эйдан кинул мне рюкзак и кивком поманил за собой. Доверять ему было безрассудно, особенно в таком деле. Увы, выбора нет. Я натянула лямки на плечи, удивившись легкости рюкзака, и выбежала в коридор. Там было людно, но присутствие Эйдана будто делало меня невидимой. Вскоре мы свернули в тоннель, затем во второй – короче и теснее. Я не решалась нарушить тишину, переживала, что он передумает. Попутчиков становилось все меньше, потом их не стало вовсе. Лишь мы да тишина. Путь закончился в очередном узком переходе, перед облезлой железной дверью.

– Полгода назад этот тоннель обрушился, – наконец снизошел до объяснений Эйдан. – Открылся проход в другой, не наш. Его строили давно, еще до проклятья. Он должен вести на поверхность, но не факт. Не проверяли, никому не сообщали. Дверь просто заперли, на всякий случай.

– Куда он ведет?

– Если не завален, то за Город. Выйдешь рядом со стеной. По старым картам это недостроенный железнодорожный тоннель. Поэтому я и сказал, что способ не слишком надежный.

– Почему ты сам не уйдешь? – спросила я, хотя определенно следовало бы промолчать. – Что тебя здесь держит?

– Местная кухня и грядущая революция, – подмигнул он. Достал ключ, с заметным усилием отпер замок и открыл дверь. Оттуда дохнуло холодом и сыростью. – Готова?

– Да, – кивнула я.

Тут же почувствовала, как на моем запястье сомкнулось что-то плотное, прохладное. Явно металлическое. Отдернула руку к груди и увидела часы, круглые и мерно тикающие, со слегка оцарапанным циферблатом. Раритет, однако.

– Запомни, – едва ли не по слогам выговорил Эйдан. – Завтра, с часу до двух дня я буду тут. Вдруг не дойдешь, упрешься в тупик или надумаешь вернуться. У тебя будет больше двадцати часов, чтобы суметь выбраться и решить, хочешь ли ты там остаться. В рюкзаке есть все необходимое, сутки точно протянешь. Дальше соображай сама.

– Ты впустишь меня обратно? – опешила я. – А как же проклятье?

– Я в него не верю. Учти, снаружи могут быть вещи пострашнее.

Он прав. У меня больше шансов погибнуть от голода или нападения диких зверей, чем от мифической болезни. И до поверхности еще нужно добраться.

Я стояла и смотрела на часы, не в силах понять, как лучше попрощаться. Ужасно хотелось извиниться за прошлое. Сказать, что ошиблась. Жаль, подходящие слова никак не приходили в голову.

– Не надо, – неожиданно попросил Эйдан, словно прочитав мои мысли. – Просто иди и найди свои ответы.

Я снова кивнула и переступила порог. Дверь за мной шумно захлопнулась, лязгнул замок. Вот и все. Теперь вперед и только вперед.

Через час тоннель превратился в настоящую полосу препятствий. Спасибо фонарику из рюкзака, без него я бы пропала. Пролезая под обвалившимися балками, я молилась, чтобы они не рухнули мне на голову. К счастью, этого не произошло. Я пару раз свернула в тупик, но сумела вернуться, не заблудившись. Сложно было определить, сколько я прошла. Порой мучил вопрос – далеко ли я от Города? Возможно, круг уже позади, и скоро я умру, как миллионы людей до меня. Впрочем, думать об этом было некогда, неистовое желание выбраться на поверхность притупило страх. Да и зачем себя жалеть? Сама сюда хотела, отступать поздно.

Мрак рассеялся внезапно, будто кто-то заботливый включил свет. Тоннель закончился обветшалой лесенкой – узкой и деревянной. Трещала она ужасно, но мой скромный вес выдержала. Когда я вышла на солнце, готова была упасть от усталости. На ногах держало исключительно любопытство. Узнать, что находится за стеной… За ней же целый мир! Однажды в детстве я поднялась с отцом на стену, но, кроме леса и гор на горизонте, ничего не увидела. Сейчас меня окружали те же деревья, над головой было привычное небо – чистое, безоблачное, с багровым заревом заката. Часы показывали девять вечера, злобные твари из кустов не скалились. Ура! Я выбралась. Но как я собираюсь найти Берта? Он может быть где угодно. Надо отследить его путь из Города. Хотя это смешно… Вряд ли он стрелочки рисовал или выкладывал дорожку из крошек печенья. Того, что с верхней полки.

• Предыдущая
• 34/88
• Следующая