Советские партизаны. Мифы и реальность - Пинчук Михаил Николаевич - Страница 50

«Убеждение в том, что колхозы будут ликвидированы немедленно, а военнопленным дадут возможность принять участие в освобождении России, было в первое время всеобщим и абсолютно непоколебимым. Ближайшее будущее никто иначе просто не мог себе представить. Все ждали также с полной готовностью мобилизации мужского населения в армию (большевики не успели произвести мобилизацию полностью); сотни заявлений о приеме добровольцев посылались в ортскомендатуру, которая не успела даже хорошенько осмотреться на месте».

Оставалось лишь отдать приказ (второй фактор), простой и четкий, и беларусы пошли бы «воевать» за немцев. Но фюрер приказ не отдал, а через два года выяснилось, что сильнее уже прежние хозяева. Тут же произошел «переворот в мозгах». То есть большее число партизан по сравнению с другими оккупированными краями не есть признак огромного патриотического порыва, а всего лишь признак большего послушания. «Куда пастух покажет — туда пойдут стада» — лишь бы пастух был самым сильным и уверенно отдавал четкие команды.

Но как же так вышло, что некогда сильный европейский народ был низведен до уровня «немых согласных»? А оттого и вышло, что к 1941 году ничего европейского в нашем народе не осталось.

Борис Соколов отмечает, что в оккупированных странах Европы рейх создал марионеточные правительства, а в оккупированных «национальных республиках» СССР — нет:

«Если на Балканах немцы и итальянцы рискнули поддерживать союзные им государственные образования… и переложить на них значительную часть борьбы с партизанами…, то на оккупированных советских территориях никаких государственно-политических образований, лояльных Германии, так и не было создано. Это обстоятельство существенно затруднило борьбу с советскими партизанами» (Соколов Б.В., с. 40).

Но при этом он не задался вопросом, отчего в Хорватии обнаружились «социальные слои», способные организовать свое автономное государство, а в Беларуси — нет? Оттого, что для подобного мероприятия требуется наличие среди населения интеллектуального слоя, обладающего широким кругозором, способностью к аналитическому мышлению и выработке рациональных решений. Но именно этот слой московско-петербургские колонизаторы планомерно и неустанно «выкорчевывали» в течение двух столетий на территории бывшего Великого Княжества Литовского, превращенного в колонию России. Надо признать, что они добились огромных успехов в этом деле.

Вот весьма характерная заметка из газеты «Наша Ніва» за 1912 год (№ 39/4):

«Много раз приходилось мне беседовать с селянами и одним выборщиком, который был избран из повета в губернские выборщики: чего они хотели бы от Думы, чтобы поправить свою жизнь. Мои собеседники, поскребя в затылке (видать, им трудно было ответить мне), не сразу мне вот что сказали:

„Нужно для мужика позволить пасти скотину в казенных местах бесплатно, без билета собирать ягоды и грибы, и чтобы снять с водки акциз, а то очень дорогая“.

— А что же нужно для тех людей, которые далеко живут от леса, не собирают грибов или ягод и не пасут скотину? — спросил я у них.

— Таго ня ведаемо, — ответили они мне.

Мне показалось, что со мной говорят не взрослые люди, а малые дети. Защемило мое сердце тяжкой болью. Не удивительно, что наши беларусы и другие думские депутаты гроши брали и ничего не делали. Не удивительно, что они, будучи в Таврическом дворце, переходили на ту сторону, где им корыстней было и куда их разными обещаниями манили» (Цит. по статье «Беларусы 100 лет назад» в газете «Секретные исследования», № 13 (222), с. 15).

Автор статьи, Вадим Ростов, сделал такой вывод по поводу сказанного:

«Потому что дед Михась увидел (защемившим сердцем почувствовал) не малых детей, а зловещих МАРГИНАЛОВ, которые и ввели XX век в бездну тоталитаризма, когда дарованные общественной реформой гражданские свободы не вызывали у масс желания быть Гражданином страны и управлять ею как собственным хозяйством — а делегировались „Железной Руке“ в лице популистов-параноиков. Так мы вошли в столетие маргинальных толп и их кровавых вождей Ленина, Троцкого, Муссолини, Гитлера, Сталина, Мао, Пол Пота» (Там же).

А вот что отметил в своем докладе оберштурмбанфюрер СС Штраух 10 апреля 1943 года на совещании высших чинов СД и СС в Минске:

«Мы старались привлечь в полицию и администрацию белорусов, но вы не можете представить себе трудностей, которые связаны с их воспитанием, а надежной интеллигенцией здесь мы не располагаем» (Соколов Б.В., с. 190).

Опрос, проведенный на территории Северо-Западного края Российской империи (бывшего ВКЛ) накануне Первой мировой войны показал картину, прискорбную для национального сознания и отрадную для российского имперского. Большинство граждан не смогли идентифицировать свою национальную принадлежность.

Так, сельские жители (87 % населения края) на вопрос к какому роду-племени они относятся, ответили, что они «тутэйшие» (то есть «местные»).

Беларуские крестьянки общаются с немецким солдатом (1943 г.).

Размышления по этому поводу побудили Янку Купалу, истинного пророка Беларуси, написать в 1922 году трагикомедию «Тутэйшие». Ее центральным персонажем является Никита Обносок (Мікіта Зносак), олицетворяющий традиционную житейскую «философию» беларусов — «рабіце што хаціце, только нас не чапайце» (делайте что хотите, только нас не трогайте).

После развала царской империи («тюрьмы народов», по определению В.И. Ленина) положение стало понемногу меняться в лучшую сторону, появилась и мало-помалу увеличивалась в своей численности новая интеллектуальная элита, пусть зараженная бациллой коммунизма. Но это продолжалось недолго, лет 10–12. Сталин очень скоро принялся выкорчевывать эти «сорняки», опасные для новой русской монархии и изрядно в том преуспел. За какие-то 10 лет (1930–1939 гг.) органы ГПУ — НКВД на три четверти выбили научно-техническую и гуманитарную интеллигенцию БССР (отметим попутно, что кадры чекистов в те же 1930–1939 годы на 90 % состояли из русских, евреев и латышей).

В Западной Беларуси аналогичные слои населения чекисты принялись «корчевать» буквально с первых дней «освобождения». Процесс очень быстро набрал размах. Счет арестованным и казненным шел на десятки тысяч, депортированным — на сотни тысяч. А летом 1941 года заключенных десятков тюрем и лагерей в западной части страны чекисты убивали массовым порядком (как свидетельствуют очевидцы, расстреливали из пулеметов, забрасывали фанатами, давили автомобилями) — лишь бы «враги народа» не попали в «лапы оккупантов».

Вот так Беларусь снова осталась без интеллектуальной прослойки, способной вдохнуть в остальных граждан опасную для Кремля национальную идею. Последствия той бойни ощущаются до сих пор. После 1991 года, когда независимость свалилась на беларусов «словно мешок картошки на голову человека в погребе» (выражение А.Е. Тараса), невежественная инертная масса не пошла за интеллигентами-националистами. Они хотели население превратить в нацию, но само население желало только чарку, шкварку и чтобы «ніхто не чапаў».

В 1941–1944 годах поведение населения БССР напоминало движение стаи тропических рыбок, реагирующей на любое резкое движение: побеждает фюрер — и «тутэйшие» вроде как за него всей душой; попер Сталин на запад — «тутэйшие» враз за советскую власть, если только немец не видит.

Два с лишним десятилетия кровавого террора выработали у народа отменное чутье. В 1943 году стал распространяться слух, что Сталин собирается отомстить оккупированным. И народ ринулся в леса, надеясь почетным званием «партизана» или хотя бы «связного» спасти себя от монаршего гнева.

Что ж, «товарищ Сталин» решил вопрос с «оккупированными» (включая «партизан», «связных» и «учтенный резерв») в присущей ему манере. Большевики, как только вошли на территорию БССР, сразу стали выгребать местные «мобилизационные ресурсы» и пачками бросать на убой. Только по официальным данным за 10 месяцев (с июля 1944 по апрель 1945 года) на Берлинском направлении и в Восточной Пруссии погибли 250 тысяч беларусов — по 25 тысяч в месяц.