Советские партизаны. Мифы и реальность - Пинчук Михаил Николаевич - Страница 57

Вероятно, по приказу из Кремля этот план разработали в Центральном штабе партизанского движения. Был составлен список деревень, обреченных на уничтожение. Ведь деревни горели не хаотично. Они более или менее равномерно распределены по районам восточных и центральных областей Беларуси. Требовалось запугать всех «тутэйшых».

Как это происходило? Неподалеку от деревни, которой партизаны вынесли приговор, устраивалась засада. При этом партизаны одевались по-крестьянски. Потом поджидали подходящий «объект» — одиночную машину, мотоциклиста, малочисленную группу солдат. Когда на дороге появлялась долгожданная мишень, партизаны бросали в ее сторону гранату, или стреляли, а потом на глазах у немцев бежали в сторону деревни, где их след исчезал. Немцы были уверены, что ее жители заодно с партизанами. Вскоре они оцепляли деревню и уничтожали, нередко вместе с людьми. Именно такой результат был нужен партизанам.

На первый взгляд кажется, что немцы подобно глупым рыбам глотали наживку, забрасываемую московскими удочками. Однако это не так.

Беспощадные экзекуции гражданского населения в ответ на убийства своих солдат немцы широко использовали еще во время франко-прусской войны 1870–1871 годов. Столь известный человек как Фридрих Энгельс в своих «Заметках о войне» гневно осуждал практику расстрела прусскими военными всех мужчин любой французской деревни, возле которой был убит из засады хотя бы один немец. Но пруссаки не обращали никакого внимания на протесты так называемой «прогрессивной общественности» и полностью разгромили Францию.

То же самое они делали в годы Первой мировой войны повсюду, где находились их войска — в Бельгии и Франции на западе Европы, в Беларуси и Украине — на востоке континента. Чего ради им было менять отработанный механизм расправ?!

Однако распределение уничтоженных беларуских деревень по годам свидетельствует не в пользу партизан. Вот как это выглядит по годам оккупации:

— 1941 год — уничтожено 276 деревень (3 %);

— 1942 год — уничтожено 1472 деревни (16 %);

— 1943 год — уничтожено 5796 деревень (63 %);

— 1944 год — уничтожено 1656 деревень (18 %);

ВСЕГО: 9200 деревень (100 %).

Итак, 1941 год показывает нам, что немцы вообще не планировали уничтожать беларуские деревни и беларусов. Сгорели лишь те 276 деревень, которые оказались в зоне боев, артиллерийских обстрелов, воздушных бомбардировок.

Немногочисленные группы чекистов и партийных функционеров (вроде Миная Шмырева) пока еще ограничивались конфискацией продуктов, самогона, теплой одежды, а также расправами с так называемыми «предателями».

Секретный приказ Ставки Верховного Главнокомандования № 0428 Сталин подписал только 17 ноября 1941 года. До немногочисленных партизанских (или чекистских) групп он дошел с большим опозданием, до некоторых не дошел вообще. Вот что требовал этот приказ:

«Лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать захватчиков из всех населенных пунктов на холод, в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом.

…Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 км в глубину от переднего края и на 20–30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными зарядами».

Текст показывает, что судьба гражданского населения во всех этих «населенных пунктах» Сталина абсолютно не интересовала.

1942 год стал более суровым. Именно тогда на территорию оккупированной БССР были заброшены десятки террористических групп НКВД, таких, как группы Ваупшасова, Орловского, Прудникова. Они получили самые широкие полномочия, в том числе выносить по своему усмотрению смертные приговоры. Именно они организовали в отряды банды красноармейцев и партработников, путавшиеся по лесам, засевшие в глухих деревнях, и приступили к систематическим действиям.

Вот пример. Группа советских диверсантов под командованием Федора Маркова 20 мая 1942 года совершила теракт в Поставском районе. Диверсанты из засады обстреляли легковую машину, в результате погибли двое немецких офицеров. В ответ немцы объявили заложниками 200 жителей деревень Шудовцы и Лынтупы, ближайших к месту засады. Немцы пообещали отпустить заложников, если будут выданы преступники, убившие немецких офицеров. Но ведь Ф.Г. Марков и устроил засаду для того, чтобы спровоцировать немцев на репрессии против населения. Немцы ждали выдачи преступников, а террористы в это время пили самогон, обмывали «успех». В итоге немцы расстреляли всех 200 человек.

В отместку за действия чекистов, притворявшихся партизанами, немцы расстреляли всех мужчин в беларуской деревне.

За убийство двоих немцев, ставшее причиной гибели 200 беларуских крестьян, Ф.Г. Марков получил награду. А его группу преобразовали в партизанский отряд имени А.В. Суворова. В ноябре 1942 на базе отряда была создана партизанская бригада имени К. В. Ворошилова, командиром которой стал Марков.

А вот отрывки из исследования B.C. Батшева «Партизанщина»:

«Летом 1942 года в Круглянском районе /Могилёвской обл. — М.П./ появились советские офицеры. В военной форме они приходили в деревни, заходили к крестьянам, числившимся ранее деревенскими коммунистами, о чем-то говорили, некоторых уводили с собой. В первых числах июля 1942 года, в деревне Овсиша состоялось собрание партизанского актива. Собрание проводили упомянутые офицеры, они же были и докладчиками:

— Нас мало, но мы должны расширить партизанское движение, — говорили офицеры, — для этого нам нужно вовлечь в него не только оставшихся местных коммунистов и военнопленных, но и все население. Мы должны признать, что до сих пор местное население держится нейтрально: ни за советскую власть, ни за немцев. Это предательство родины и дела товарища Сталина. Этому нужно положить конец. Нашей первоочередной задачей является уничтожение верхушки установившегося благодушествующего, обывательского порядка. Всех старшин и членов товариществ, всю их опору из деревенского актива мы должны беспощадно уничтожить. Этого от нас требует Родина и товарищ Сталин.

Вскоре в Глубокое днем приехали эти офицеры. Они разыскали дом Павла Жаринова и вошли во двор. Вызвали хозяина, зачитали приговор: „Именем СССР…“ и тут же убили его. Это было так неожиданно, что крестьяне не успели сообразить, в чем дело, а офицеры скрылись.

Павел Жаринов с приходом немцев занялся организацией прихода и открытием церкви. За труды на этом поприще его избрали церковным старостой. У Жаринова было три сына: старший — инженер, работал в Москве, средний служил в Красной Армии в звании капитана, а младший был дома. Старшие сыновья перед войной присылали отцу одежду и деньги. Видимо это и послужило причиной расправы, так как вскоре явившиеся партизаны забрали в доме Жариновых все, что понравилось, увели младшего сына и в лесу его убили. Тогда же партизанский штаб издал приказ, запрещавший всякое движение между деревнями. За нарушение — расстрел.

В том же июле, в Глубоком, снова появились два офицера с двумя партизанами. На этот раз они искали старосту. Однако староста был настороже. Его предупредили, и он успел убежать в лес, где спрятался в глубокой промоине на берегу реки. Домой он вернулся только ночью, и в ту же ночь, вся семья, в четыре человека, взяли узелки с хлебом и солью, помолились, присели на лавку по русскому обычаю и пошли из села, куда глаза глядят.

В начале октября, ночью, в Глубокое явились шесть человек партизан во главе с офицерами, направились к хате члена правления общества Ивана Россохова. Разбудили всю семью, уселись за стол и зачитали приговор: „Именем СССР… за активное участие в разделе колхоза, к высшей мере“. Вывели Рассохова за село и у школы убили. Из крайних дворов слышали только, как Рассохов просил не убивать, пожалеть детей»…