Книга шифров. Тайная история шифров и их расшифровки - Сингх Саймон - Страница 75

Уильямсон ушел, решив попытаться доказать, что Кокс сделал ошибку и что криптографии с открытым ключом в действительности не существует. Он внимательно изучил математические выкладки в поисках изъянов и слабых мест. Криптография с открытым ключом казалась слишком хорошей, чтобы быть правдой, и Уильямсон был настолько полон решимости найти ошибку, что взял задачу домой.

Сотрудникам ШКПС запрещалось брать работу на дом, поскольку все, что они делали, было секретным, а семейная обстановка потенциально уязвима для шпионажа. Однако задача настолько засела в голове Уильямсона, что перестать думать о ней он не мог и, проигнорировав инструкции и предписания, забрал работу к себе домой. Он потратил пять часов, стараясь найти ошибку. «В конце концов я сдался, — говорит Уильямсон. — Вместо этого я предложил другое решение проблемы распределения ключей». Уильямсон нашел алгоритм обмена ключами Диффи-Хеллмана-Меркля, примерно в то же время, когда его открыл Мартин Хеллман. Начальная реакция Уильямсона отражала его циничный характер: «Выглядит это превосходно, — думал я про себя. — Интересно, смогу ли я найти здесь ошибку. Полагаю, что в тот день у меня было дурное настроение».

_{Рис 68 Малькольм Уильямсон}

К 1975 году Джеймс Эллис, Клиффорд Кокс и Малькольм Уильямсон нашли все фундаментальные аспекты криптографии с открытым ключом, но им по-прежнему приходилось молчать. Все три англичанина вынуждены были наблюдать, как в течение трех следующих лет их открытия были заново открыты Диффи, Хеллманом, Мерклем, Ривестом, Шамиром и Адлеманом. Любопытно, что в ШКПС шифр RSA был найден раньше алгоритма обмена ключами Диффи-Хеллмана-Меркля, в то время как во внешнем мире вначале появился алгоритм обмена ключами Диффи-Хеллмана-Меркля. В научной печати сообщалось о выдающихся достижениях в Стэнфорде и Массачусетском технологическом институте, а исследователи, которым было разрешено опубликовать свои работы в научных журналах, стали известны в криптографическом сообществе.

Если провести поиск в Интернете с помощью какой-нибудь из поисковых машин, то окажется, что Клиффорд Кокс упоминается на 15 веб-страницах, а Уитфилд Диффи — на 1382. Кокс относится к этому исключительно сдержанно: «Вы ввязались в это дело не для получения всеобщего признания». Так же спокоен и Уильямсон: «Моей реакцией было: «Ну что ж, так устроен мир». В сущности ведь жизнь продолжается».

_{Рис. 69 Малькольм Уильямсон (второй слева) и Клиффорд Кокс (крайний справа), прибывшие на математическую Олимпиаду 1968 года.}

Единственно, что тревожило Уильямсона, это то, что ШКПС не стала брать патент на криптографию с открытым ключом. Когда Кокс и Уильямсон совершали свои открытия, в руководстве ШКПС существовало мнение, что патентование невозможно по двум причинам. Во-первых, патентование означало бы раскрытие деталей их работы, что противоречило бы целям ШКПС. Во-вторых, в начале 70-х годов было далеко не ясно, могут ли быть запатентованы математические алгоритмы. Однако когда Диффи и Хеллман в 1976 году попробовали подать заявку на патент, оказалось, что патентовать их можно. В этот момент у Уильямсона появилось огромное желание предать гласности свое открытие и заблокировать заявку Диффи и Хеллмана, но ему было отказано руководителями высокого ранга, которые не были достаточно дальновидны, чтобы разглядеть возникновение цифровой революции и возможностей криптографии с открытым ключом. К началу 80-х руководство Уильямсона начало уже раскаиваться в своем решении, поскольку усовершенствования в компьютерах и зарождающийся Интернет убедительно показали, что RSA и алгоритм обмена ключами Диффи-Хеллмана-Меркля оказались бы продуктами, имеющими огромный коммерческий успех. В 1996 году компанией RSA Дата Секьюрити Инк. было продано продуктов RSA на сумму 200 миллионов долларов.

Несмотря на то что работа в ШКПС оставалась по-прежнему секретной, существовала еще одна организация, которой было известно об открытиях, совершенных в Великобритании. К началу 80-х годов американское Агентство национальной безопасности знало о работе Эллиса, Кокса и Уильямсона, и возможно, что именно от АНБ до Уитфилда Диффи дошел слух об открытиях в Великобритании. В сентябре 1982 года Диффи решил проверить, насколько слухи истинны, и со своей женой отправился в Челтенхем, чтобы с глазу на глаз поговорить с Джеймсом Эллисом. Они встретились в местном пабе, и очень скоро незаурядная личность Эллиса произвела впечатление на Мэри:

Мы сидели, беседуя, и внезапно я поняла, что это был самый удивительный человек, которого вы когда-либо могли себе представить. Я не могу с уверенностью утверждать, насколько обширны его познания в математике, но он был истинным джентльменом, чрезвычайно скромным, человеком исключительного благородства духа и аристократизма. Когда я говорю «аристократизма», я не имею в виду, что он был старомодным и косным. Этот человек был рыцарем. Он был хорошим человеком, действительно хорошим. Он был доброй душой.

Диффи и Эллис обсуждали различные темы: от археологии до вопроса о том, как крысы в бочке улучшают вкус сидра, но каждый раз, как разговор начинал переходить на криптографию, Эллис мягко менял тему. В конце своего визита Диффи, поскольку он уже готовился уезжать и больше не мог выжидать, без обиняков спросил Эллиса: «Расскажите мне, как вам удалось открыть криптографию с открытым ключом?» Последовала длинная пауза. Наконец Эллис прошептал: «Ну, я не знаю, сколько я могу рассказать. Позвольте мне только заметить, что вы сделали гораздо больше, чем мы».

И хотя криптографию с открытым ключом вначале нашли в ШКПС, не следует недооценивать достижения ученых, открывших ее «заново». Именно они первыми осознали возможности шифрования с открытым ключом, и именно они воплотили ее в жизнь. Более того, вполне возможно, что ШКПС никогда бы и не обнародовала их работу, воспрепятствовав тем самым появлению шифрования, которое позволит цифровой революции раскрыть все свои возможности. И наконец, открытие было сделано учеными совершенно независимо от открытия в ШКПС, а интеллектуально — наравне с нею. Засекреченная область закрытых исследований полностью обособлена от академической среды, и ученые академических институтов не имеют доступа к программным продуктам и секретным сведениям, которые могут быть скрыты от них в засекреченном мире. С другой стороны, у исследователей, работающих в засекреченной области, всегда есть доступ к академическим изданиям. Можно представить себе этот поток информации как одностороннюю функцию: информация свободно движется в одном направлении, но в обратном направлении передавать информацию запрещено.

Когда Диффи рассказывал Хеллману об Эллисе, Коксе и Уильямсоне, по его мнению, поступить надо было следующим образом: об открытиях ученых академических институтов следует указывать в виде примечания в историческом описании закрытых исследований, а об открытиях, сделанных в ШКПС, следует указывать в виде примечания в историческом описании академических исследований. Однако на данном этапе никто, кроме ШКПС, АНБ, Диффи и Хеллмана, не знал о закрытых исследованиях, и поэтому их не удалось бы дать даже в качестве ссылки.

К середине 80-х настроение в ШКПС изменилось и ее руководство подумывало о том, чтобы открыто объявить о работе Эллиса, Кокса и Уильямсона. Математика криптографии с открытым ключом была уже в достаточной мере разработана в открытых исследованиях, и не было причин продолжать держать ее в секрете. Более того, если бы Великобритания обнародовала свою выдающуюся работу по криптографии с открытым ключом, это принесло бы очевидные выгоды. Как вспоминает Ричард Уолтон:

В 1984 году мы носились с идеей рассказать всю правду. Мы стали осознавать преимущества для ШКПС, будь оно более известно в обществе. Это было время, когда сфера обеспечения секретности на государственном уровне стала расширяться, охватывая не только традиционных военных или дипломатических потребителей, но и тех, кто обычно не имел с нами дел, и нам необходимо было завоевать их доверие. То была середина периода правления Тэтчер, и мы старались противостоять духу того времени: «правительственное — это плохое, частное — это хорошее». Поэтому у нас было намерение опубликовать статью, но идею загубил этот тип, Питер Райт, написавший книгу «Ловец шпионов». Мы только-только начали «разогревать» руководство, чтобы оно дало разрешение на публикацию, когда вокруг «Ловца шпионов» поднялась вся эта шумиха. Время тогда было такое: «Нос в воротник, шляпа на глаза».