Хозяева Земли - Уилсон Эдвард Осборн - Страница 5

В процессе адаптивной радиации сухопутных млекопитающих лишь немногие виды достигали веса свыше 10 кг, в том числе олени

и другие травоядные, а также питавшиеся ими крупные кошачьи и другие хищники. В каждый момент времени на свете обитало, по всей видимости, от пяти до десяти тысяч видов млекопитающих. Среди них были приматы Старого Света, а затем, в позднем эоцене (около 35 млн лет назад), первые узконосые обезьяны (Catarrhini), от которых произошли современные обезьяны Старого Света, человекообразные обезьяны и люди. Приблизительно 30 млн лет назад эволюционные пути предков обезьян Старого Света и современных человекообразных обезьян (и людей) разошлись. Некоторые распространенные виды последних были растительноядными, другие питались добытым на охоте мясом или падалью. Некоторые питались смесью мяса с растительной пищей. От одной из эволюционных ветвей млекопитающих отделилась линия предшественников людей.

По нескольким причинам, и размер был только одной из них, предки людей были принципиально новыми кандидатами на роль эусоциальных животных. Насекомые всегда были закованы в рыцарскую броню своего хитинового скелета. Чтобы расти, им приходится регулярно линять, сбрасывая тесный панцирь и отращивая новые, более просторные доспехи. В то время как у млекопитающих и других позвоночных мышцы крепятся к костям снаружи, мышцы насекомых прикреплены к их хитиновому скелету изнутри. Поэтому насекомые никогда не смогут вырасти до размеров млекопитающих. Самые крупные из них — африканский жук-голиаф размером с кулак и гигантские новозеландские вета, похожие на сверчков насекомые, которые взяли на себя экологическую роль мышей, отсутствующих в местной фауне.

Из этого следует, что, хотя эусоциальные виды доминируют по численности среди насекомых, они вынуждены довольствоваться маленьким мозгом и инстинктивным поведением. Кроме того — и это исключительно важно — они слишком малы, чтобы разжигать огонь и поддерживать его. Сколько бы геологических эпох ни сменилось на Земле, насекомые не могли бы прийти к эусоциальности человеческим путем.

Тем не менее на извилистой дороге, ведущей к эусоциальности, у насекомых было одно большое преимущество — крылья, которые позволяли им перемещаться по суше на значительно большие расстояния, чем млекопитающим. Разница становится заметна, если посмотреть на соотношение между размером тела и преодолеваемым расстоянием. Группа людей, которые хотят отселиться от соплеменников и образовать новую колонию, может без труда пройти за день десять километров от одной стоянки до другой. Теперь рассмотрим типичный пример среди тысяч видов муравьев: оплодотворенная матка огненного муравья, готовая образовать новую колонию, пролетает такое расстояние за несколько часов. Приземлившись, она обламывает себе крылья, которые, подобно волосам и ногтям человека, состоят из мертвой ткани. Затем она выкапывает в земле ямку и устраивает в ней гнездо, где выводит, используя собственные запасы жировых и мышечных тканей, поколение дочерних рабочих особей. Человек примерно в двести раз длиннее матки огненного муравья. Так что 10-километровый перелет муравья равнозначен марш-броску из Бостона в Вашингтон¹. Тридцатисекундный полет муравьиной матки на 100 м от родного гнезда до места будущей новой колонии эквивалентен половине марафонской дистанции для человека.

Длина перелета муравьиной матки позволяет этому виду расселяться на значительные относительно размеров тела расстояния. То же самое было бы справедливо и для одиночных ос — предков муравьев, и для одиночных предков термитов.

Разница между предками летающих муравьев, у которых каждый будущий основатель рода покидал колонию в одиночку, и «усидчивыми» предками людей, которые были вынуждены оставаться рядом с себе подобными, поначалу наводит на мысль, что возникновение продвинутых форм общественного поведения у насекомых было менее вероятным, чем у людей. Однако верно как раз обратное. В условиях постоянно меняющейся окружающей среды муравьиная

матка, приземлившись, имеет куда больше шансов найти свободное место, чем блуждающее млекопитающее. Более того, для выживания ей нужна гораздо меньшая территория, которая к тому же с меньшей вероятностью будет перекрываться с территориями, уже занятыми представителями того же вида.

У общественных насекомых есть также еще одна особенность: будущей основательнице колонии не нужно сопровождение самца. Самец оплодотворяет ее во время брачного полета, после чего самка хранит полученную сперму в сперматеке (небольшом мешочке внутри брюшка). Она может извлекать из этого запаса по одному сперматозоиду за раз для оплодотворения яиц на протяжении многих лет. Список возглавляют муравьи-листорезы: одна матка за примерно двенадцать лет своего существования может породить 150 миллионов дочек-работниц. В любой момент времени ее окружает от трех до пяти миллионов таких прислужниц, что примерно равно населению Латвии или Норвегии.

Когда млекопитающие, особенно хищные, приступают к строительству гнезда, им приходится защищать гораздо большую территорию, чем насекомым. Куда бы они ни направились, они, скорее всего, столкнутся с конкурентами. Самки млекопитающих не умеют запасать сперму. Чтобы произвести на свет потомство, они должны найти подходящего самца. Если факторы окружающей среды, как благоприятные, так и неблагоприятные, способствуют образованию общественных групп, это должно происходить посредством личных связей и союзов, основанных на интеллекте и памяти.

Подводя итог сравнению двух общественных завоевателей нашей планеты, можно сказать, что кардинальные различия в физиологии и жизненном цикле предков общественных насекомых и наших собственных предков направили их к образованию продвинутых общественных групп по кардинально различным путям. Царица у общественных насекомых производит на свет потомков-роботов, повинующихся инстинкту; предки людей полагались на образование союзов и сотрудничество между отдельными особями. Насекомые

эволюционировали в сторону эусоциальности за счет индивидуального отбора в материнской линии, когда от поколения к поколению отбирались царицы, несущие признаки социальности; предки людей продвигались к цели за счет тонкого взаимодействия индивидуального отбора и отбора на уровне групп.

3 | На подходе |

Ни один эволюционный путь нельзя предсказать ни на начальном, ни даже на конечном этапе. Естественный отбор может подвести вид к порогу революционного изменения, а затем развернуть его в совсем другом направлении. Тем не менее про некоторые эволюционные траектории можно с большой долей уверенности сказать, возможны они в принципе или нет, по крайней мере на нашей планете. Так, насекомые могут уменьшиться до микроскопических размеров, а вот стать размером со слона не могут. Свиньи могут перейти к жизни в воде, но их потомки никогда не будут летать.

Эволюцию вида можно представить как движение по лабиринту. По мере приближения к какому-либо эволюционному прорыву, например к эусоциальности, любое генетическое изменение, любой поворот в лабиринте может либо снизить, вплоть до нуля, вероятность перехода на новый уровень, либо сохранить потенциальную возможность такого перехода. На первых порах, когда до конца еще далеко, вероятность достичь прорыва, если она в принципе имеется, минимальна. Но когда до цели остается лишь несколько шагов, переход на новый уровень становится более вероятным. Сам лабиринт тоже эволюционирует. Старые коридоры (экологические ниши) могут закрыться, а новые — появиться. Структура лабиринта отчасти зависит оттого, кто — какой именно вид — движется по нему.

Продвинутое состояние Рис

. 3-1. Эволюцию вида можно представить в виде пути по лабиринту, заданному факторами окружающей среды, в котором попеременного закрываются, то остаются открытыми возможности для дальнейшего развития. На данном рисунке показан путь от примитивной до продвинутой общественной жизни