Архивариус (СИ) - Мирецкий Игорь - Страница 11

• Предыдущая
• 11/43
• Следующая

– Чуть было не забыл, Ингви. С Днем рожденья тебя! Долгих лет жизни! Надеюсь, мне никогда больше не придется тебя хоронить.

Полицейский автомобиль несет нас по кольцевой дороге к западному выезду из Москвы, и посреди зеленого поля уже виднеется белое здание энергостанции.

Там работал Радислав...

Туда выведавший у него что-то посредством пыток убийца мог добраться за десять минут...

(Ровно за столько дотуда от злополучного дома доедет наш автомобиль, судя по цифрам на дисплее. И это днем, при оживленном движении. Ночью наверняка и того быстрее).

Туда он мог проникнуть при помощи импланта Радислава в его отрезанной руке, украсть там что-то, а затем – за те же десять минут – вернуться обратно к дому и выбросить руку в мусорный контейнер...

Смерть, по словам криминалиста, наступила в час двадцать. А это означает, что всё вышеперечисленное убийца спокойно мог успеть проделать до двух.

И поскольку из квартиры Радислава ничего не пропало – об этом с уверенностью заявил Денис, поручивший Красимире тщательно осмотреть всё, пока я в андроиде искал свидетелей, – то не заглянуть на энергостанцию было бы просто глупо.

Не сидеть же сложа руки и не ждать целых два часа, пока мы получим зрительный образ!

– Давай-ка глянем, кем Радислав был в той жизни, –предлагает вдруг Денис.

– Зачем?

– Может быть, всё сразу прояснится. Ты, например, в курсе, сколько раз у нас тут Гитлера убивали?

– Нет. А кто это?

– Скажем так, крупнейший говнюк из моего времени. Ну, почти из моего. А ты что, совсем что ли историей не интересовался, когда тебя воскресили?

Я чувствую себя пристыженным.

– Впрочем, не суть, – говорит Денис. – Говнюк он и есть говнюк. Тиран, короче. Так его аж четыре раза Архив-Службе воскрешать приходилось! Представляешь, сколько человек на него зуб имели? Все убивавшие его были, конечно же, новичками на Ремотусе. Воскрес какой-нибудь немец, семью которого этот говнюк сгноил в концлагере, пожил денек-другой в Германском Штате, еще толком не адаптировался, не изжил все свои психологические травмы – и тут, бац, встречает на улице жизнерадостного такого и улыбающегося Гитлера, идущего по своим делам… И как только его не убивали! Последний раз, помнится, человек отодрал железный прут из ограждения, повалил этого говнюка на землю и бил по голове, пока все мозги не разлетелись по сторонам. После этого инцидента Гитлер сам попросил о смене внешности и имени.

– Ты что, полагаешь, Радислав тоже был каким-нибудь царем-засранцем?

– Вот сейчас и проверю. Одну секунду.

Автомобиль уже припарковался возле главного входа в энергостанцию, и я – оставляя напарника за бортовым компьютером проверять по полицейской базе данных эту дурацкую версию – выхожу из машины и направляюсь к двери.

Когда она открывается, без вопросов отреагировав на полицейский жетон, Денис уже догоняет меня:

– Он был на Руси обычным торгашом. Из твоего времени. Ничего примечательного.

– Ясно. Но всё равно хорошо, что ты посмотрел, – утешаю я. – Одной гипотезой меньше.

На пути у нас возникает турникет, и из будки выскакивает взволнованная охранница.

Из-за короткой стрижки я даже не сразу понял, что это девушка.

– С Радиславом что-то случилось? – переводит она беспокойный взгляд с меня на Дениса и обратно. – Его смена началась уже полтора часа назад, а его всё нет. Не выходит на связь. Я уже собиралась сообщить в полицию!

– Он умер, – отвечаю я. – Будет воскрешен приблизительно в два часа дня. Скажите, пожалуйста, этой ночью на станции происходило что-нибудь странное? Возможно, проникновение посторонних или попытка проникновения?

– Ночной охранник, передавая мне утром вахту, ни о чем таком не сообщал.

– А сколько всего человек работало здесь ночью?

– Двое. Охранник и техник. Так всегда в ночную смену. Днем работают трое – главный техник, техник и охрана. А что, собственно, случилось?

Я делаю Денису знак, и он вводит охранницу в курс дела, пока я осматриваю ее будку.

– Это ваше видеонаблюдение, – показываю я на дисплеи, на которых видно, что сейчас происходит во всех уголках станции, – оно автономно или вы подключены к мониторингу Западного квартала?

– Подключены к мониторингу.

– Понятно...

– Может быть, – предлагает охранница, – вам лучше поговорить с главным техником? Он заступил на дневную смену полтора часа назад – в девять ноль ноль, как и положено. Если за ночь и правда произошло что-то необычное, он наверняка это заметил.

Спустя минуту мы с Денисом, проследовав по длинному коридору в диспетчерскую и поделившись с главным техником нашими опасениями, слышим его заверения:

– Самое главное на месте, ребята. Не беспокойтесь.

Он подходит к едва незаметному люку в стене и, приложив к нему правую руку, набирает код.

– Вот, убедитесь сами.

– Что это? – спрашиваю я, когда дверца люка открывается и перед нами на выдвижной панели предстает желтый, с черными полосками ящичек.

– Батарея. Больше тут красть злоумышленникам нечего. Да и то, если красть, то уж сразу на пяти станциях.

– Стоп, стоп, стоп, – обрываю я. – Нельзя ли всё по порядку? Для чего батарея? Почему пять станций?

В глазах техника явственно читается мысль: «О Боже, еще один недавно воскрешенный болван».

– Хорошо, посмотрите вон туда, – он показывает рукой на стеклянную стену, отделяющую диспетчерскую от соседнего помещения. – Видите там такую же точно батарею, подсоединенную к куче кабелей?

– Вижу, – киваю я.

– Именно из нее в эту самую минуту получает энергию весь Западный квартал Москвы. Вы представляете себе, сколько гигаджоулей ежесекундно сжирают все эти атомные синтезаторы, автомобили, иллюминация мегаполиса и еще черт знает что? А, не представляете, конечно... – машет он рукой. – В общем, другие три квартала сосут энергию из своих энергостанций, из таких же точно батарей. И аналогичным образом всё устроено в любом городе по всему Ремотусу.

– А первая батарея? – всё равно не понимаю я. – Та, которую вы извлекли из люка. Она-то для чего?

– Резервная. Доставляется на энергостанцию ровно за сутки до того, как, согласно компьютерному прогнозу, запас энергии в рабочей батарее будет исчерпан. Мы получили ее вчера вечером. И сегодня, ближе к полуночи, должны произвести замену.

– Энергию по-прежнему из звезд качают? – интересуется Денис.

Похоже, он более в теме, чем я.

– Да, пока что ничего более эффективного человечество не изобрело, – заметно оживляется техник. – И начинка в батареях всё та же. В космосе рядом с десятком звезд, – поясняет он, повернувшись ко мне, – размещены огромные, многокилометровые в диаметре, светочувствительные батареи, которые и добывают энергию. Затем полученную энергию… как бы вам это подоходчивей объяснить-то… ну, скажем так, расфасовывают по таким вот ящичкам-батареям для использования на энергостанциях. Понятно? И одной батареи хватает где-то на год.

– Всего на год? – удивляюсь я. – А почему не «расфасовывать» по батареям, которые были бы раз в сто больше? Место здесь, я смотрю, для этого найдется. Ну, в крайнем случае строили бы энергостанции покрупнее. И тогда не нужно было бы каждый год производить замену рабочей батареи.

– Это очень интересный вопрос, – кивает техник, по-видимому, уже не считающий меня полным болваном. – Разумеется, так бы и сделали. Но всё дело в свойствах вещества, которым заполнена батарея. Это вещество было создано физиками специально для хранения огромного количества энергии в малых объемах. И математические модели, когда данное вещество еще только задумывалось, показали одну очень странную вещь… Вы знаете? – спрашивает он, переводя взгляд на Дениса.

– Ну да, – не задумываясь, отвечает напарник. – Если эта дрянь внутри батареек будет превышать некое критическое количество, то при хранении в ней энергии начнутся энергопотери. Что невыгодно. Вроде бы так.

– Энергопотери? Это вы где-то так и прочитали: энергопотери? – Техник хватается за живот и разражается гомерическим хохотом.

• Предыдущая
• 11/43
• Следующая