Архивариус (СИ) - Мирецкий Игорь - Страница 24

• Предыдущая
• 24/43
• Следующая

Такси остановилось возле одного из стандартных жилых небоскребов с зеркальными стенами.

– На что же ты в таком случае живешь? – полюбопытствовал Ингви, выбираясь из автомобиля. – Преображенному телу не нужна еда? Но я вот почему-то чувствую, что не прочь сейчас подкрепиться.

– Расположи правую ладонь у себя перед лицом.

– Зачем? – не понял Ингви.

– Просто сделай, как я сказала. Сам увидишь.

Ингви нехотя последовал ее рекомендации. Ничего не произошло.

– А теперь, – продолжала Мирослава, – мысленно прикажи, смотря на ладонь: «Показать мне мои деньги!»

– Ты решила поиздеваться надо мной?

– Просто делай, что я тебе говорю, – рассердилась Мирослава.

Ингви сделал всё, как было сказано. И чуть не упал от неожиданности. Из ладони, прямо в воздухе, появился светящийся экран с надписью: «100 РЕМО».

– Это еще что за чертовщина?

Экран исчез.

– Твои деньги, – объяснила Мирослава. – А в руку имплантирован микрокомпьютер, который соединен с твоим головным мозгом. Называется «имплант». Пойдем.

Они вошли в подъезд и Мирослава вызвала лифт.

– Каждому в день начисляются сто ремо. Так называются здешние деньги, сокращенно от названия планеты. Других денег на Ремотусе в ходу нет. Это твои первые сто ремо. Завтра увидишь, что начислены еще сто. Это в добавок к тому, что у тебя останется от сегодняшних. Послезавтра – плюс еще сто. И так будет происходить каждый день.

– А что можно приобрести на сто ремо?

– Скажем так, самый сытный обед обойдется тебе максимум в двадцать ремо. Включая любую выпивку.

У Ингви закрались сомнения.

– За что мне дали такие деньги? Как я должен буду их отрабатывать?

– Никак, – ответила Мирослава, когда дверца лифта открылась на ее этаже. – Каждый житель Ремотуса получает на свой имплант сто ремо в день, ничего для этого не делая. А если человек работает, то ничего не получает за свой труд.

– Работает бесплатно? Как раб?! Но кто же принуждает его к этому?

– Нет, не как раб. Никто не принуждает. Это долго объяснять, потом сам поймешь.

Мирослава приложила правую руку к двери, перед которой они остановились, и оба зашли в квартиру.

– Вон тот шкаф в углу называется атомным синтезатором. Ты говорил, что голоден? Пойдем, я научу тебя им пользоваться...

* * *

Мысль посетить Землю пришла к Ингви уже на пятый день после воскрешения.

Интересно, если отмерить половину расстояния между местом крещения Иисуса и Иерихоном, то удастся, хотя бы теоретически, найти в каменистой земле свои собственные кости? Или они уже полностью истлели?

А тот рунический камень, который, как рассказали родители, они воздвигли на Фюне, возле своего хутора, в память об ушедшем на Святую Землю и не вернувшемся сыне? Он-то должен лежать где-то там в земле до сего самого дня?

Безусловно, заняться такими поисками на Земле ему никто не позволил бы. Да и территории, отведенные там под Музей, скорее всего не совпадут с местами, о которых Ингви думал больше всего. Может быть, весь остров Фюн представляет из себя сплошные ряды небоскребов наподобие тех, что он видит здесь, в ремотусианской Москве? И такие же точно достижения цивилизации давно погребли под собой место его захоронения возле Иордана?

Но совершить экскурсию по Музею – нетронутыми следам ушедших эпох, сохраненных то там то сям по всей Земле, – непременно следовало.

– Сколько стоит телепортация на Землю? – поинтересовался он у Мирославы в тот же вечер, как только она пришла домой с работы.

– Сто тысяч ремо.

– Сколько?!

– Сто тысяч, – повторила она, сняв туфли и закинув их в атомный синтезатор. – Это в оба конца. Билет только туда не продают. Земляне строго следят, чтобы никто не загостился у них слишком долго. Им там, как ты понимаешь, самим места не хватает.

Ингви быстро прикинул, что копить ему пришлось бы тысячу дней. То есть около трех лет. Но это если ничего не есть и не пить. А если каждый день тратить что-то на себя, но жить экономно...

Нет, об экономии можно забыть. Мирослава с какой-то стати рассматривала его кровные сто ремо как часть их «семейного бюджета». А тратился семейный бюджет в основном на то, чтобы заказывать себе в атомном синтезаторе – и там же гробить – по несколько новых платьев за день, а также на кучу сверкающих побрякушек столь же недолговечного пользования.

Семьдесят лет монашеской жизни не прошли для нее бесследно...

– Но почему так дорого? – спросил Ингви. – Это специально сделали, чтобы все с Ремотуса не побежали на Землю?

– Нет. Просто для искривления пространства требуется слишком много энергии. Это я тебе как физик говорю. Ты в курсе, сколько стоит телепортация даже из одного города Ремотуса в другой?

– Не-а. Сколько?

– Две тысячи ремо.

– Ну ни фига себе...

– Да, – согласилась Мирослава, – мало кто пользуется. Но бывает, что ждать самолета у человека совершенно нет времени.

– А если полететь на Землю на космическом корабле? Сколько тогда будет стоить?

– Всего в два раза дешевле телепортации. Пятьдесят тысяч. Зато времени уйдет... – Мирослава присвистнула. – Семь лет будешь лететь туда и столько же обратно.

– Нда, – пробормотал Ингви. – Уж легче поднакопить еще пятьдесят тысяч. А что, неужели некоторые соглашаются просидеть четырнадцать лет в какой-то консервной банке?

– Человека погружают в сон на всё время полета. Так что, по сути, для него это воспринимается как мгновенное перемещение из Ремотуса на Землю. Но я тебя не отпущу, слышишь? Даже не мечтай. Я-то тут что без тебя четырнадцать лет делать буду?!

– Ну что ты, что ты, – обнял ее Ингви, – я просто так спросил.

И всё-таки не удержался:

– А ты не хотела бы посетить Землю? Мы бы могли с тобой вдвоем накопить на космическое путешествие. Да, проспали бы каждый по четырнадцать лет. Но разве это так страшно, когда впереди вечность?

– Ну, – задумалась Мирослава, – может быть... Когда-нибудь.

Она немного помолчала в его объятьях.

– А насчет того, что впереди вечность... – вновь заговорила она. – Это не факт. Тоже как физик тебе говорю.

– Как это? – изумился Ингви. – Разве люди не стали бессмертными?

– Не воспринимай всё слишком буквально. – Мирослава потрепала его по волосам. – Во-первых, Вселенной через несколько миллиардов лет придет кирдык. Это показывают наши математические модели. Найдет ли человечество способ избежать гибели? Пока неизвестно. Будет ли обнаружена параллельная Вселенная? Сможем ли мы каким-то образом просочиться в нее? Это всё открытые вопросы, над которыми науке еще предстоит биться и биться.

– Миллиарды лет? – переспросил Ингви. – Ну, это вполне можно назвать «вечностью».

– А во-вторых, – продолжала Мирослава, – до сих пор нам не попались во Вселенной никакие разумные формы жизни. Но это не значит, что они не попадутся нам, например, завтра. Или через сто лет. И чем может обернуться наше знакомство друг с другом?

– Чем?

– Да чем угодно. Хорошо, если всё пройдет мирно. А что если они будут настроены к нам враждебно и в добавок окажутся более развитыми в техническом плане? И за мгновение сотрут всё человечество в порошок?

– «Архивариус» сохранит информацию о нас, – возразил Ингви.

– И кто будет на основе этой информации нас воскрешать? Кому это будет надо, если ни одного человека во Вселенной уже не останется? Об этом ты подумал? Да и сам «Архивариус» они могут запросто уничтожить, как только обнаружат.

Мысль об уязвимости «Архивариуса» была для Ингви новой.

– Люди связали свое бессмертие с техникой, – философски заметила Мирослава, – но забыли, что техника несовершенна. И без всяких злобных инопланетян всё в один прекрасный день может пойти наперекосяк...

Снова повисла пауза.

– Ты, например, в курсе, – спросила она, – что запуск в прошлое «Архивариуса» на самом деле вообще не получился?

• Предыдущая
• 24/43
• Следующая