Заброшенный - Круподеров Сергей Викторович - Страница 2

— Ну что разбойник сдаёшься? — дразнил, легко тесня Егора, Александр.

— Неплавда, это ты лазбойник, — крикнул что есть мочи Егор, спрятавшись за спину отца, — Не поймаешь!

— Хватит. Завтра дам работы больше, если некуда сил девать, — сказал Иван.

— Но папа… — попытался возразить Александр.

— Хватит, я сказал. Идём, лучше поможешь баню истопить, помыться вам надо. Вон как извазюкались. — Открыв калитку, Иван сразу направился к бане.

Как только семья начала заходить во двор из дома выметнулась Катя и бросилась к дедушке.

— Деда у нас гость. Он спит сейчас.

— А кто хоть он? — Спросил Трофим, заходя в сени.

— Ой, забыла спросить. Он там на кухне. Рядом с печкой спит.

— Хорошо сейчас спросим, — ответил дед и направился к спящему.

На соломе лежал среднего роста мужичек с неопрятной бородой до пояса. Такую встретишь не у каждого старика. Сапоги были уже вконец истоптаны, и их давно было пора сменить. Дед Трофим растормошил путника.

— Добрый человек, как тебя звать и за постой ты платить будешь работой али деньгами? — с сомнением сказал старик. Ермолай усмехнулся одними глазами и не спеша достал небольшую пачку рублей.

— Я, дедушка, фокусник. Тем и промышляю, — поднялся уже более свежий, чем утром Ермолай, — зовут Ермолаем, по батюшке Олегович.

— Что ж, Ермолай Олегович, гостите сколько надо, меня люди кличут дедом Трофимом. Если что, обращайтесь ко мне или к сыновьям.

— Дядя Ермолай, а вы покажете фокус? — встряла, всё это время стоявшая рядом, Катя.

— Фокусы? Где фокусы?… Правда, покажете? — тут же подключились Егор с Арнольдом.

— После ужина, — прикрикнула на них Ольга, — дайте хоть человеку привести себя в порядок.

— Баню уже затопили, — присоединилась вошедшая Марья, — а теперь все во двор!

Пока женщины готовили, работа нашлась для каждого: Трофим забрал себе двухлетнюю Аню; Константин с Александром и Егором пошли загонять в стойло корову и кур на ночь; Иван наколол ещё дров, которые относил к бане Арнольд.

После того как все помылись, ужин уже был готов. За столом дети ёрзали и многозначительно перешёптывались насчёт фокусов. Александр ёрзал больше всех, хотя и понимал, что ему в очередной раз придётся выслушивать отца насчёт того, что он самый старший и должен давать пример остальным. И что с него и спрос больше, чем с других.

— Дядя Ермолай, — сказала Катя, как только все встали из-за стола, — а когда вы фокусы будете показывать?

Ермолай вопросительно посмотрел на деда Трофима. Тот кивнул и добавил:

— Будем считать, что часть платы, Ермолай Олегович, вы отработаете.

— В этом случае, — обратился к детям Ермолай, — давайте выйдем во двор. Там мне сподручнее будет.

С детьми пошёл только Иван. Выйдя из дома, Ермолай устроился на колоде для рубки дров и достал из внутреннего кармана пучок сушёной травы.

— Все устроились? — спросил Ермолай и, дождавшись, когда все дети утвердительно кивнули, продолжил: — Раз уже стемнело, покажу вам фокус со светящимися шариками.

Тут его руки задвигались и то из кармана, то из-за пазухи, то из-за уха доверчивого ребёнка он начал доставать светящиеся ярким белым светом шарики и жонглировать ими. Время от времени он ловил шарики ртом и как бы глотал их. При виде всего этого дети охали. Когда уже все шарики исчезли во рту фокусника, на пороге появилась Марья:

— Ладно, Анечке уже пора ложиться, Егор и ты иди тоже. А вас Катя с Арнольдом зовёт ваша мать.

— Мам можно ещё? — заупирался Егор, но отец взял его за шкирку и уже тащил в дом. Арнольд с Катей тоже пошли за Иваном, завистливо поглядывая на Александра, про которого ничего не сказали.

Тут Ермолай, уже собравшийся удалится, решил воспользоваться случаем. Дело в том, что в конце ритуала нужно было принести жертву богу. И от жертвы во многом зависел результат. Так что Ермолай рискнул обратится к мальчику:

— Хочешь поучаствовать в одном древнем ритуале, который можно провести только этой ночью?

— Правда? И мне можно даже поучаствовать?

— Конечно мальчик, — сказал Ермолай и его глаза блеснули торжеством, — Идём в баню, его лучше провести там.

Все редкие ингредиенты необходимые для ритуала, к счастью, у Ермолая уже были. Александр забежал в баню и устроился на лавке. За ним вошёл Ермолай.

— Не боишься банника? — спросил Ермолай.

— А это кто? Мне деда не рассказывал.

— Это дух, обитающий в бане, и часто строящий козни в ней находящимся. От него надо защитить себя, прежде чем войдёшь, — сказал Ермолай, произнося несложный наговор.

— Так дед Трофим говорил, что достаточно верить в Христа и никакая нечисть тебя не тронет.

— Ты конечно прав, если верить, то нечисть постарается найти жертву попроще. Но может всё же и напасть, так что знать дополнительные средства защиты не помешает, — сказал наставительно Ермолай, доставая заострённую с одного конца палочку, вырезанную из дерева тысячелетней секвойи. И протянул её Александру. — На, возьми, и острым концом направь на себя. Эта палочка заговорённая, она защитит.

Александр машинально взял палочку и выжидающе уставился на волшебника, который обещал ему показать некий древний ритуал, да ещё и ему позволил поучаствовать.

«Жертву подготовил, свечи зажёг…», — мысленно начал перечислять про себя Ермолай все приготовления к ритуалу.

— Дядь Ермолай, скоро уже? — нетерпеливо спросил Александр, которому, казалось, что прошла вечность.

— Сейчас, — пробормотал Ермолай и уже громче добавил: — Я сейчас начну читать заклинание, а ты молчи, тебе говорить нельзя, а то всё испортишь, — и про себя добавил: «Ведь последний из нас заговоривший активизирует его».

Последнее было верно, так как во время проведения ритуала он свяжет между собой их двоих, и закончить его сможет уже любой из них…

«Наконец-то», — подумал Александр и услышал, как Ермолай произносит что-то на незнакомом ему языке, — «Надо будет спросить у него, на каком языке он это говорит? Похвастаюсь потом перед дедом». Александр даже попытался запомнить пару слов. Это были наиболее часто повторяющиеся слова в заклинании: «Кро Эбера, Кро Эбера», — повторял про себя Александр, чтобы запомнить слова. «Ну вот, дядя Ермолай завершает махать руками, значит сейчас закончит. Вот и спрошу, что эти слова значат».

Ермолай умолк и в его глазах сначала возникла злость, сменившаяся отчаянием, когда он увидел, что Александр держит палочку острым концом, направленным на Ермолая. А значит, в жертву сейчас будет принесён именно он. Осталось только Александру, активизировать заклинание специальной фразой-ключом, который к счастью Александр, как думал Ермолай, не знал. Но первыми словами Александра именно эти слова и стали:

— Кро Эбера, — сказал Александр и услышал приглушённый вопль «Нет!». После чего вдруг оказался подвешенным в пустоте, а у него в голове послышался голос:

— Я доволен жертвой, мальчик, и хоть ты не покланялся мне, я исполню то, ради чего меня призывали. Только чтобы вернуться тебе придётся кое-что сделать!

— Но… — попытался возразить Александр, но бога, обратившегося к нему, уже не было. Вокруг него бушевал океан, и его подхватила проходящая волна…

Море полюбить очень просто, оно прекрасно всегда, даже во время шторма. Только вот оценить его красоту во время шторма человеку не по силам. Для него шторм на море — разрушительная и беспощадная стихия, для которой он — ничто.

И посреди этого водяного безумия внезапно оказался Александр. Он конечно хорошо умел плавать. Отец хвастался перед соседями, что он плавает как рыба, но при таких волнах ему ещё плавать не приходилось. При волнах такой величины человек просто не в состоянии плыть, им как маленькой щепкой играет разбушевавшаяся стихия. И Александр не стал исключением — его накрыла первая же волна, затащив его на несколько метров в толщу воды. Мальчик не успел ещё сообразить что он под водой, и всё ещё разевал в безмолвном крике свой рот. Обращался он тогда к единственному, кто по его мнению мог его услышать в этот момент — к Богу. Всё что он впоследствии смог вспомнить об этих мгновениях своей жизни — это непомерное удивление и чистая, непосредственная, детская обида на весь мир. Волна захлестнула его и он начал тонуть. Последнее что он почувствовал это чьи-то руки у себя на запястье.