Записки целителя Максимилиана Харта, сделанные им во время дежурств (СИ) - Дворцова Ирина - Страница 4

Перед тем как начать, проговорили кто что делает, торопиться уже некуда, лишние тридцать минут погоды нам не сделают. На доставленное тело у нас в картотеке ничего нет, так что будем разбираться с ним по ходу пьесы, а потому кладем его в центре египетской звезды, сами встаем по лучам, Малфой распаковывает, а дальше уж как пойдет. Ритуал веду я, остальные поддерживают, если меня вырубит, то подхватывает Райзенберг, если вырубит его, то миссис Эдвардсон, если и она вырубится, то в общем-то пофигу, мы все сдохнем от отдачи. И пусть магглы бросают свою бомбу.

Так мы и поступили, как договорились — вытащили тело из бокса, я еще раз подивился как качественно Помфри его упаковала, отлевитировали в зал и положили на Камень. Хороший у нас Камень, за него половина грехов Малфою простится. Гвендаэль начал снимать щиты, вот тут-то нас всех и пробрало, в жизни ничего более страшного не видел. Дальше уже и думать было некогда, просто колдовали на пределе сил, пять часов подряд. Наверно, понятие «сверхорганизм» и «коллективный разум» это про нас. А потом все кончилось, Шанти завязала две тоненькие ниточки в узелок и упала, прямо в падении превращаясь в змею. И мы из сверхорганизма снова стали сами собой, а тощий парень в больничной пижаме, лежащий на Камне, перестал быть центром нашей вселенной. Из зала мы буквально выползали. Вернее, нас выносили сестры и стажеры, только Шанти утащил тот мальчишка из Норвегии — повесил несчастную змею себе на шею и поплелся в сторону ординаторской, бормоча что-то неразборчивое про фьюльгью и корзинку.

Хуже всего в том ритуале пришлось Шанти и Райзенбергу. У Шанти тяжелое магическое истощение, даже обратно в человека превратиться не может, она пока что в ординаторской живет, в корзине, стажер Стурле пытается кормить ее перепелиными яйцами. У Райзенберга сгорел посох прямо в руках, ладони сожжены до костей, но это все восстановится со временем. Я только одного не понимаю, как у него оказался действующий посох волхва, это исключительно славянская магия, но посох был личный именной, то есть вырезал он его сам. Надо будет при случае спросить, кто же он такой, еврей или русский и как умудряется совмещать такие разные магические практики. Гвендаэль впал в задумчивость, но это ему свойственно, наверно, опять напишет какую-нибудь монографию. Миссис Эдвардсон взяла отпуск, ей надо отдохнуть, тем более, скоро родится предсказанная внучка. Девица Мэриан пока что работает за старшую, но сестры у нас вымуштрованы как штурмовой отряд Гриндевальда, так что за них я спокоен. Стажеры вручную моют полы и стены — домовикам в наше отделение вход заказан. Форсман пропадает в аврорате и Отделе Тайн и пишет-пишет-пишет объяснительные, докладные, кляузы, жалобы и доносы, стыдно признаваться, но я под шумок наложил на него антиалкогольное заклятие. Я знаю, что без согласия пациента такие вещи не делаются, это все развращающее влияние Райзенберга, но медицинскую этику я тоже временами стал забывать, наверно от нервов. Да, у меня была клиническая смерть, на минуту, но все равно неприятно. Жена тогда поклялась, что превентивно сама меня отравит, чтобы не так обидно было становиться вдовой. А письмо я так и не получил. Зато точно известно за кого выйдет замуж Келли. Но про Келли, я потом напишу, а сейчас надо бы посмотреть что творится с нашим единственным пациентом стационара. Да-да, в том самом боксе лежит. Тот самый доходяга из Хогвартса.

После конца света

Мисс Триведи совсем мне перестала нравиться, раньше нравилась в любом обличье, а теперь не нравится. Лежит в корзине, почти не реагирует ни на что, молоко не пьет, яйца не ест. Мальчишка Стурле тоже что-то беспокоиться начал, я его спрашиваю, понимает ли он что в змеях. В змеях он не понимает, понимает в фьюльгьях и утверждает, что Шанти не совсем человек, а как бы анимаг наоборот, ее анима-форма не змея, а человек. Королевская кобра это ее естественное состояние. Что-то уж очень плохо она выглядит. Змея не зайчик и не белочка, скакать не будет, но вот так безучастно лежать тоже не должна. Все уже вроде очухались, а она никак. Решили искать специалиста по змеям, причем маггловского, волшебник язык за зубами не удержит, проболтается что у нас нагини, а не нормальная змея. Выдал Келли задание, обзвонить маггловских ветеринаров, которые змей лечат и найти самого приличного.

Келли быстро справилась, несмотря на то, что у нее теперь личная жизнь бурлит и фонтанирует. Нужный нам змеевед работает в зоопарке, в серпентарии, завтра пойдем к нему. А сегодня поменяем деньги на маггловские, чтобы было чем заплатить и лекарства купить, если маггловские назначит. Если змеевед заартачится, сотрем ему память. На крайняк есть еще Хагрид, лесник из Хогвартса, но это на самый безысходный случай.

После работы перегрузили со стажером Шанти в корзину с крышкой, сунули ей теплую грелку и аппарировали к зоопарку. Билеты даже честно купили, а серпентарий нашли по указателям, никто на нас внимания особо не обратил. Открыли Алохоморой дверь служебного входа и стали змееведа искать, но не нашли. Нас самих нашли — откуда-то из темного угла на нас с грозным шипением кинулся старичок, не то индус, не то пакистанец по виду, и схватил нашу корзину. Злой такой дед, но не проклял, повезло. А может это потому, что я на одном дыхании выдал ему историю наших злоключений и ни разу не сбился и не запнулся. Шанти дед забрал, запустил ее в свободный террариум, велел нам придти послезавтра и принести двести галеонов. Сказал, что за лечение ничего не возьмет, но лекарства будут стоить дорого, потому что их надо доставлять прямиком из Индии, тут у нас ничего такого нету. Я поинтересовался не нужен ли портключ в Индию, он ответил, что если мы портключ сделаем, то денег понадобится значительно меньше. Да и вообще лечение веселее пойдет. На том мы и расстались. Куда пошел стажер я не знаю, а я аппарировал к Райзенбергу домой, озадачивать портключом.

Если вы не были никогда дома у Райзенберга, то лучше и не надо, берегите нервную систему. У него приличный с виду дом, в хорошем маггловском районе, но этим все и заканчивается. Там можно летать на метле, прилюдно превращаться во что угодно, приводить Хагрида с десятком драконов, танцевать «Лебединое озеро» — соседи внимания не обратят, потому что привыкли ко всякому. Авроры и стиратели памяти на вызовы в тот район стараются не соваться — себе дороже. Кстати, никаких защитных и магглоотталкивающих чар на доме нет, магглы и без них в ужасе разбегаются от резиденции «Райзенберга С. И. доктора медицины». На табличке именно так написано. На газоне всегда припарковано пяток разномастных машин, валяется дюжина велосипедов, от трехколесных до гоночных, бегают какие-то собаки непонятные, низзлов десяток носится. И в бесконечной круговерти — сыновья, дочери, невестки с вопящими младенцами, жена райзенбергова все время зовет кого-то «немедленно покушать», Сонорусом не пользуется, Сонорус ей не нужен совсем. Внуки-подростки слушают жуткую музыку и трясут лохматыми головами. И на весь этот бедлам благосклонно взирает сам патриарх, сидящий в кресле на веранде, вокруг него крутится непременный низзл, про низзлов Райзенберг врет, что это порода такая американская и с удовольствием раздает котят всем, кому ни попадя.

На Райзенберга я наткнулся сразу, как аппарировал, он почему-то очень обрадовался, схватил меня за рукав, заорал: «И-и-ида-а-а-а! Ко мне по работе пришли!!! Я заня-я-я-я-т, я в подва-а-а-але!». И потащил меня в свой подвал, шепча, чтобы я сделал серьезное лицо и отвечал, если спросят, что да по работе, по очень важному делу. В подвал мы влетели на крейсерской скорости и, только захлопнув за собой дверь, он соизволил объяснить, что шпионские игры предназначены жене, которая хочет заставить его что-то делать по дому. А ведь тут полно сильных молодых мужчин — сыновья, зятья и даже кое-кто из старших внуков.

Про змееведа-индуса я рассказал и про 200 галеонов тоже, и про портключ. Райзенберг тут же выдал мне рюмку, бутылку какого-то пойла и велел тихо посидеть в уголке минут тридцать. За это время он успел помахать руками, померить глобус циркулем, побормотать, порисовать кисточкой и что-то спалить на ацетиленовой горелке. В результате, мне была явлена овальная пластиночка из синего стекла, с одного края дырка с веревкой, а с другого — руны, те самые, енисейские. Инструкции я получил самые общие — портключ в Калькутту, на пять раз туда-обратно, пароль «Дрезденский фарфор», и «чтобы ни одна сволочь не узнала где ты эту штуку взял!»