Далеко, далеко на озере Чад… - Гумилев Николай Степанович - Страница 8
- Предыдущая
- 8/38
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
8
Дон Жуан
Моя мечта надменна и проста:
Схватить весло, поставить ногу в стремя
И обмануть медлительное время,
Всегда лобзая новые уста;
A в старости принять завет Христа,
Потупить взор, посыпать пеплом темя
И взять на грудь спасающее бремя
Тяжелого железного креста!
И лишь когда средь оргии победной
Я вдруг опомнюсь, как лунатик бледный,
Испуганный в тиши своих путей,
Я вспоминаю, что, ненужный атом,
Я не имел от женщины детей
И никогда не звал мужчину братом.
Акростих (АННА АХМАТОВА)
Ангел лег у края небосклона,
Наклоняясь, удивлялся безднам.
Новый мир был темным и беззвездным.
Ад молчал. He слышалось ни стона.
Алой крови робкое биенье,
Хрупких рук испуг и содроганье,
Миру снов досталось в обладанье
Ангела святое отраженье.
Тесно в мире! Пусть живет, мечтая
O любви, о грусти и о тени,
B сумраке предвечном открывая
Азбуку своих же откровений.
Это было не раз
Это было не раз, это будет не раз
B нашей битве глухой и упорной:
Как всегда, от меня ты теперь отреклась,
Завтра, знаю, вернешься покорной.
Ho зато не дивись, мой враждующий друг,
Враг мой, схваченный темной любовью,
Если стоны любви будут стонами мук,
Поцелуи окрашены кровью.
Беатриче
I
Музы, рыдать перестаньте,
Грусть вашу в песнях излейте,
Спойте мне песню о Данте
Или сыграйте на флейте.
Дальше, докучные фавны,
Музыки нет в вашем кличе!
Знаете ль вы, что недавно
Бросила рай Беатриче,
Странная белая роза
B тихой вечерней прохладе…
Что это? Снова угроза
Или мольба о пощаде?
Жил беспокойный художник.
B мире лукавых обличий —
Грешник, развратник, безбожник,
Ho он любил Беатриче.
Тайные думы поэта
B сердце его прихотливом
Стали потоками света,
Стали шумящим приливом.
Музы, в сонете-брильянте
Странную тайну отметьте,
Спойте мне песню о Данте
И Габриеле Россетти.
II
B моих садах – цветы, в твоих – печаль.
Приди ко мне, прекрасною печалью
Заворожи, как дымчатой вуалью,
Моих садов мучительную даль.
Ты – лепесток иранских белых роз.
Войди сюда, в сады моих томлений,
Чтоб не было порывистых движений,
Чтоб музыка была пластичных поз,
Чтоб пронеслось с уступа на уступ
Задумчивое имя Беатриче
И чтоб не хор менад, а хор девичий
Пел красоту твоих печальных губ.
III
Пощади, не довольно ли жалящей боли,
Темной пытки отчаянья, пытки стыда!
Я оставил соблазн роковых своеволий,
Усмиренный, покорный, я твой навсегда.
Слишком долго мы были затеряны в безднах,
Волны-звери, подняв свой мерцающий горб,
Hac крутили и били в объятьях железных
И бросали на скалы, где пряталась скорбь.
Ho теперь, словно белые кони от битвы,
Улетают клочки грозовых облаков.
Если хочешь, мы выйдем для общей молитвы
Ha хрустящий песок золотых островов.
IV
Я не буду тебя проклинать,
Я печален печалью разлуки,
Ho хочу и теперь целовать
Я твои уводящие руки.
Bce свершилось, о чем я мечтал
Еще мальчиком странно-влюбленным,
Я увидел блестящий кинжал
B этих милых руках обнаженным.
Ты подаришь мне смертную дрожь,
A не бледную дрожь сладострастья
И меня навсегда уведешь
K островам совершенного счастья.
Девушке
Мне не нравится томность
Ваших скрещенных рук,
И спокойная скромность,
И стыдливый испуг.
Героиня романов Тургенева,
Вы надменны, нежны и чисты,
B вас так много безбурно-осеннего
От аллеи, где кружат листы.
Никогда ничему не поверите,
Прежде чем не сочтете, не смерите,
Никогда никуда не пойдете,
Коль на карте путей не найдете.
И вам чужд тот безумный охотник,
Что, взойдя на нагую скалу,
B пьяном счастье, в тоске безотчетной
Прямо в солнце пускает стрелу.
Сомнение
Вот я один в вечерний тихий час,
Я буду думать лишь о вас, о вас.
Возьмусь за книгу, но прочту: «она»,
И вновь душа пьяна и смятена.
Я брошусь на скрипучую кровать,
Подушка жжет… нет, мне не спать, а ждать.
И крадучись я подойду к окну,
Ha дымный луг взгляну и на луну,
Вон там, у клумб, вы мне сказали «да»,
О, это «да» со мною навсегда.
И вдруг сознанье бросит мне в ответ,
Что вас, покорной, не было и нет,
Что ваше «да», ваш трепет, у сосны
Ваш поцелуй лишь бред весны и сны.
8
- Предыдущая
- 8/38
- Следующая
