Славянская энциклопедия - Артемов Владислав - Страница 17

Обмен у древних славян был развит слабо. Бедность, однообразие погребений свидетельствуют о слабом имущественном расслоении и относительном равенстве всех членов патриархальной семьи рода или племени.

Во времена летописца род в громадном большинстве восточнославянских земель исчезает, и сам термин «род» употребляется в самом различном смысле (княжеская династия, народ, родственники, соотечественники и т. п.).

Но пережитки патриархально-родового строя еще очень сильны. Об этом свидетельствует первая статья «Русской Правды» Ярослава (XI в.), говорящая о кровной мести. Постепенное ее исчезновение, прослеживаемое по «Русской Правде», свидетельствует о падении пережитков родовых отношений. Сравнительно узкий круг родственников, имевших право кровной мести (отец за сына, сын за отца, брат за брата; за дядю, брата отца, и за дядю, брата матери, мстят племянники и наоборот), тоже говорит о распаде древних родовых отношений.

В старинных обычаях, связанных с семейным бытом, в похоронных и свадебных обрядах, в песнях и сказках, в фольклоре, в обычном семейном праве, сохранившихся как реликт седой древности в глухих уголках России, Украины и Белоруссии и записанных в XIX и XX вв., можно проследить остатки матриархальных родовых отношений. Гражданский развод по инициативе жены, свадебные обычаи, в которых главную роль играют женщины, былины о богатыршах-«поляницах» говорят о пережитках давно исчезнувшего, еще до времен летописи, материнского рода.

Патриархальные же отношения еще долгое время продолжают сохраняться.

Об этом говорят обычаи убийства и самоубийства жен на могиле мужа, сопроводительные погребения женщин (в этих случаях речь идет о женах-наложницах, рабынях), многоженство, подчиненное положение женщины в семье и т. д.

Пашенное земледелие, давно известное в среднем Поднепровье, на севере распространилось лишь в VIII–X вв. н. э. До этого господствующей формой земледелия было подсечное, или огневое земледелие. Для подготовки участка земли под посев надо было подрубить деревья, выждать, пока они засохнут на корню, затем сжечь сухостой, и тогда прямо в золу, оставшуюся от пожарища, без предварительной вспашки сеяли зерна.

Орудием труда служила большая косуля, соха-суковатка, в которой роль сошника играл толстый, острый, обожженный для крепости сук.

Подсечное земледелие было очень трудоемким и требовало колоссальных затрат труда. Участок выжженного леса первое время давал большой урожай, но по прошествии трех-четырех лет пережженная земля утрачивала плодородие, и надо было браться за другой участок леса. Надо было снова подрубать, валить и жечь деревья, снова браться за примитивный, долотообразный, узколезвийный топор, огниво, соху.

Маленькие размеры поселений также были обусловлены распространением на севере подсечного земледелия. Дело в том, что при частых сменах участков земли требовалась обширная площадь для ведения земледельческого хозяйства. Поэтому селиться огромными поселками, состоящими из нескольких патриархальных семей, как это было у антов в среднем Приднепровье, в лесной полосе было невозможно.

Кроме того, смены участков земли вызывали систематические передвижки населения; северные земледельцы вынуждены были часто переходить с места на место и менять места своего обитания.

Также в общем пользовании находились выпасы, выгоны, луга, «бортные ухожаи», рыболовные участки и охотничьи угодья.

В IX–X вв. изменилась роль земледелия в жизни славян. До того оно было лишь одним из источников добывания средств к жизни, хотя и очень важным. Теперь земледелие превращалось в решающую отрасль хозяйства. В лесной полосе Восточной Европы вместо древнего подсечного земледелия повсюду распространяется пашенное земледелие.

Почему у северных славянских племен так долго сохранялось пережиточное подсечное земледелие? Причина в том, что здесь, на севере, в лесах, длительное время земледелие не играло решающей роли. В Верхнем Поволжье, как и в верховьях сопредельных больших рек, до VIII–IX вв. население вело многообразное хозяйство и занималось скотоводством, охотой, рыбной ловлей, лесными промыслами (бортничество), собирательством (грибы, ягоды, коренья) и земледелием, причем доля последнего в экономике древних обитателей лесов составляла не более, а скорее менее половины. На верховьях Днепра, например, в городищах начала н. э. костей лошадей не обнаружено, а ведь лошадь являлась главной рабочей силой земледельца.

Полевые работы

Земледелие не было в такой степени обусловлено удачей, как промыслы. Оно обеспечивало систематически, из года в год, и только в случае неурожая кормить должны были лес, река, скот.

Тенденция к увеличению важности земледелия в хозяйстве северных славянских племен, проявляющаяся на протяжении VII–IX вв. все отчетливее, приводит к появлению новых орудий труда, земледельческой техники.

Вместо старого топора, имевшего форму долотца с лезвием в 5–6 сантиметров, появляется проушный топор современной формы, серп с большим изгибом сменяет примитивный слабо изогнутый серп, напоминающий искривленный нож, широко распространяются многозубые сохи, выросшие из сохи-«суковатки», представляющие собой стволы ели с очищенными от мелких ветвей сучьями, обрубленными на половину их длины. «Суковатка» – древнейшее пашенное орудие лесного Севера, в которое впервые впрягли лошадь. Появляются рало и плуг на юге и соха на севере. В X веке появляются первые железные сошники на русском Севере. Им предшествовали земледельческие орудия, целиком сделанные из дерева.

Вместе с ростом пашенного земледелия лошадь становится рабочим скотом, и ее перестают употреблять в пищу.

Варение пива

Славяне начинают возделывать новые злаки. В городищах IX–X вв. найдены зерна пpoca, ячменя, пшеницы, овса, гороха. Была известна и рожь. Из корнеплодов выращивали репу, лук, чеснок. Возделывались лен и конопля.

О появлении пашенного земледелия говорит и рост размеров поселений. При подсечном земледелии, когда через 2–3 года участки пашни надо было бросать, и возвращаться к их обработке вновь можно было лишь спустя 40–50 лет, каждой земледельческой общине нужна была огромная площадь для ведения примитивного земледелия, и поселения были очень малы. В VIII–X вв. размер поселений значительно увеличивается. Это отнюдь не города, а разросшиеся сельские поселения.

Появление новых орудий труда способствует возникновению индивидуальных форм земледелия. Возникновение новой земледельческой техники приводит к тому, что не семейная община может вести самостоятельное хозяйство, но и даже малая семья.

Н. Рерих. Гонец. «Восста род на род». 1897 г.

Это приводит к распаду сохраняющихся в большой семье остатков первобытного коллективизма и появлению в ее недрах индивидуальных семей, ставших самостоятельной экономической единицей и воплощающих начало частной собственности.

Старая патриархальная большая семья («задруга», «вервь») распадается. Из ее среды выделяется ряд малых семей, отдельных пар, уже ставших хозяйственно самостоятельными. Первобытный коллективизм, результат слабости отдельной личности, сломан внедрением новых орудий труда и становится ненужным, сковывающим хозяйственную инициативу. Вооруженные новой земледельческой техникой, отдельные малые семьи расходятся во все стороны, выжигая и выкорчевывая леса под пашню, заселяя и осваивая ранее пустынные пространства, обзаводясь новыми лесными, охотничьими, рыболовными и промысловыми угодьями. Здесь, на новых местах, они часто дают начало новым большим патриархальным семьям («дворищам», «печищам»), а когда дальнейшее развитие хозяйства в рамках семейно-общинной организации становится уже невозможным, от них отпочковываются отдельные семьи, осваивающие новые участки леса, пашни, новые угодья и т. д.