След черной рыбы - Словин Леонид Семенович - Страница 15

• Предыдущая
• 15/41
• Следующая

Саматов поздоровался. Пухова доверчиво взглянула в его сторону, кивнула. Ей было жарко.

Он решил подождать. Подошел к скромному памятнику со звездой на обелиске. На дощечке внизу было написано:

«Аббасов Саттар Габибулла-оглы, воин-интернационалист, инспектор Рыбонадзора, 23 года, погиб при исполнении служебных обязанностей».

В этот момент к нему подошла жена Пухова.

— Вот зашла Сереже рассказать, как мы живем… — Пухова смахнула слезу. — Он ведь беспокоится там!

Против этого было трудно возразить.

— Как дети? — спросил Саматов.

— Дети — и есть дети. Отправила в Челекен, к старикам. Сразу после похорон. Вы тоже идете?

Она взглянула на памятник Аббасову.

— Прямо напасть какая-то! Сколько людей погибло. Саттар Аббасов сгорел, Сейфуллин утонул. И вот мой Сережа…

Она посмотрела на него.

— Вы извините… У меня что-то с головой… Хотела вас видеть, а зачем… Все, вспомнила! У меня к вам дело… — Она оглянулась, никого вокруг не было. — Тут ко мне приезжали, спрашивали про Сережины бумаги. И сейчас ездят. Я всем говорю — «Ничего не знаю. Потом…» Вот… — она достала из сумки общую тетрадь. — Я решила отдать вам. В портфеле у сына она лежала со школьными тетрадками… Вот, пожалуйста…

Тура открыл тетрадь где-то посредине, потом в конце. Это были копии каких-то документов.

— Спасибо. Других бумаг мужа у вас не осталось?

— Нет, — сказала она. — Меня уже спрашивали… Про докладную, которую Сережа посылал в Москву… Год назад это было.

Они пошли к выходу.

— А кто? — спросил Саматов.

— Спрашивал-то? Начальство его… Начальник инспекции Кадыров… Из республики приезжали… Да где же я им найду? У нас ведь даже обыск был! Негативы искали… Сережа к докладной фотографии приложил, кто, значит, осетрину у браконьеров брал. Там и номера машин, и портреты…

Они шли по аллее кладбища.

— И что? — проговорил Саматов.

— Все забрали. Ни одного не осталось. А Сергея предупредили. Больше, мол, не делай, а то головы не сносишь… Вот и не сносил…

Тура завез Пухову домой. Они вышли из машины.

Пухова открыла калитку.

В маленьком дворике стоял мотоцикл с коляской.

Саматов помог Пуховой занести сумку с продуктами в квартиру. Постоял несколько секунд в маленькой прихожей, заставленной вещами.

На вешалке он увидел синюю с форменной кокардой фуражку убитого инспектора, высокие «рыбацкие» сапоги. В глубине квартиры — портрет Пухова.

В дверь позвонили. И тут же открыли. Дверь была незаперта. В прихожую зашел начальник Рыбоинспекции Кадыров. Увидев Саматова, он поздоровался с ним, с Пуховой, которая вышла из глубины квартиры на звонок.

Кадыров тут же объяснил цель визита:

— Может, я рано заехал? — спросил он у Пуховой. — Вы хотели поискать Сережины бумаги. Искали?

— Да нет пока. — Она махнула рукой. — Все не до того!

— Ну, ладно, я попозже заеду! — Кадыров объяснил Туре:

— Пухов сигнализировал о браконьерах. Вовремя мер не приняли, а сейчас высокое начальство как с цепи сорвалось. Требует копии накладной…

— А первые экземпляры?

— Как всегда! Списали, переслали, подшили, отфутболили. И концов не видать… И копии найти не можем… Я покурю пока на крыльце.

Он вышел.

Тура дотронулся до ее руки.

— Спасибо, — он положил ладонь на карман, где лежала переданная ею тетрадь.

Она взглянула на него осмысленно-понимающе:

— Дай вам Бог!

Когда Саматов вышел из дома, Кадыров протирал лобовое стекло своей машины. Тура направился к «Ниве», но Кадыров остановил его:

— Как? Прокурор дал санкцию на арест Мазута?

— Дал! Мазут уже в Красноводском следизоляторе…

— Я чувствовал! Он бандит! Злостный рецидивист и браконьер! — Кадыров словно обрадовался. — Главный враг Пухова был на этом участке! А мне не верили… Вот! Видал? — Он достал из кармана маленький, размером с носовой платок, полотняный мешочек. Сунул Саматову.

Тура взял в руки мешочек, раздернул завязочку — черные сухари с какой-то темной смесью. Принюхался — перец.

Тура чихнул.

— Что это? — спросил он.

— Это здешняя черная метка. Предупреждение о смерти.

— Где ты это взял?

— Взял! — усмехнулся Кадыров. — На веревочке к двери моего дома привязали сегодня. Предупреждают, чтобы я их не доставал. Перед тем, как сожгли Саттара Аббасова, мне тоже такую прислали. Я приносил Буракову. Показывал. Они ведь не на Саттара охотились — на меня. Умар решил, что я в инспекции ночую…

— А что Бураков? — спросил Тура.

— Сказал, что у каждого милиционера десяток таких дома. И у него тоже… Но я им всем яйца поотрываю, прежде чем они до меня доберутся!

— Что за странные у вас здесь обычаи? — усмехнулся Тура. — Черные метки присылают одним, а убивают других.

Тура и Анна шли вдоль берега. Небольшая волна набегала на песок. Место было пустынное. За горизонтом садилось солнце. Анна объясняла:

— Как ни странно, власть здесь дает только одно… Красная рыба!

Тура внимательно слушал.

— Красная рыба — это продукт, без которого вы абсолютно безболезненно обходитесь…

Тура подтвердил это смешком.

— …Но есть люди, для которых икра, осетрина — обязательный показатель принадлежности к элите. Ни одного высокого гостя, человека, который что-то значит, — не отпустят отсюда без красной рыбы. И ни один уважающий себя функционер не поедет отсюда в республику, тем более в Москву, без осетрины или икры! А теперь представь себе положение людей, поставленных на борьбу с браконьерством… Например, вашего друга — полковника Агаева! Для видимости они должны ловить браконьеров, а по существу? Кто будет снабжать осетриной обком, облисполком, их гостей, нужных людей… Родственников? Суд? Прокуратуру, московское начальство…

— А как же эти мероприятия на море…

— «Невод»?

— Вы знаете условное наименование?

— Народ все знает! Даже точную дату. Мне ее говорили сегодня… У нас ведь как обычно делается? Браконьеры получат задание от начальства. И сами все принесут. А когда они откупятся, начальство для вида устроит облаву. С катерами, с вертолетами. Только ловить будет некого!.. В доме у моего бывшего мужа, помню, стояли в подвале огромные чаны. Икра, осетрина…

— Вы разошлись?

— Официально? — она вздохнула. — Нет еще… Он не дает мне развод, боится, чтобы это не отразилось на его карьере.

— Он — из местного руководства? — Она кивнула.

— Он теперь живет не здесь. Но наезжает иногда с проверкой, по оказанию помощи. Скоро опять приедет. У директора Сажевого комбината, у Кудреватых, большое событие: сына женит на дочери предсовмина. Соберется весь бомонд… Ты слышал о нем. Амиров…

— Наш замминистра? Генерал Амиров? — Тура от неожиданности расхохотался.

Некоторое время они шли молча. Анна зашла вперед, загородила ему дорогу, взглянула на него.

— Тебя это останавливает? Мы можем не встречаться, пока он здесь.

— Смешно! — сказал Тура. — Чтобы мы, два взрослых человека, скрывались как несмышленые дети… А то нас увидят и скажут родителям!.. — Он взял ее за плечи. — Плевать. Мы живем нашу собственную жизнь — единственную…

— Я подумала о том, как все осложнилось теперь для нас обоих…

Тура лежал на тахте в маленькой уютной квартирке Мурадовой. Сбоку на подносике стояла традиционная азиатская закуска — орешки, миндаль, изюм, чайник с двумя пиалами. По другую сторону на корточках сидела Анна перед горящими свечами. Круглым небольшим зеркалом Анна ловила изображение свеч и следила за ними. Она была похожа сейчас на маленькую девочку-подростка, поглощенную игрой.

— На кого ты гадаешь? — спросил ее Тура. От неожиданности она вздрогнула.

— На вас.

— Говори мне «ты».

Она отложила зеркало, легла рядом.

— Закрыться бы вот так, — Анна натянула простыню на голову себе и Туре, они оказались словно внутри палатки. Две головы близко друг к другу. — Отгородиться от всего мира… И ни о чем не думать. Только о нас…

• Предыдущая
• 15/41
• Следующая