Наша война - Листер Энрике - Страница 25

К вечеру противник несколько расширил фронт своих действий на восточном берегу Харамы, но не достиг ни одной из намеченных целей. Таким образом, 13 февраля ход сражения изменился: враг был остановлен. А еще через день мы перешли в контратаку и вытеснили противника из нескольких занимаемых им пунктов.

9 февраля была создана 11-я дивизия в составе 1-й и 9-й бригад. В ночь на 13 февраля я получил приказ выступить на Хараму с 1-й бригадой. 9-я оставалась в районе Вальяверде — Эстревиас для участия в операции под Ла Мараньосой. В этот же день мы были в Мората де Тахунья. Вместе с нами прибыл подполковник Бурильо, назначенный командиром сектора. При мне генерал Посас информировал его о положении на фронте.

В Мората де Тахунья с первого дня наступления противника находился советский советник генерал Пабло с группой танков, выделенных для участия в операции. В период с 6 по 13 февраля он был истинным организатором республиканской обороны. Генерал — человек умный, храбрый и находчивый — обладал огромной энергией и пользовался большим авторитетом. Ближайшего сотрудника генерала — его переводчика, адъютанта-секретаря, я не знаю, кем он был еще, — капитана Антонио я знал еще по Ленинской школе, где его звали Пинтосом. Позднее у себя на родине он заслужил высокое звание Героя Советского Союза. Его настоящая фамилия — Кравченко.

В отдельные моменты сражения танки сыграли решающую роль. Своими смелыми действиями они много раз разбивали тщательно подготовленные атаки противника.

15 февраля республиканское командование провело реорганизацию своих войск на Харамском фронте. Все воинские части объединялись в самостоятельную оперативную группировку, состоявшую из трех дивизий: «А», «В» и «С». Одновременно были назначены командиры и созданы штабы этих дивизий. 5, 12 и 14-я бригады и два батальона 33-й составили дивизию «А» под командованием генерала Вальтера; 11, 17 и 24-я — дивизию «В» под командованием Гала; 1, 18, 23 и 66-я, а позднее 9-я и 70-я — дивизию «С», командовать которой поручили мне.

До 18 февраля продолжались ожесточенные бои, в последующие дни нажим противника начал ослабевать.

Наступил момент, когда мы могли перейти от обороны к контрнаступлению. Однако до овладения высотой Эль Пингаррон, господствующей над всей долиной Харамы (противник захватил ее 12 февраля), об этом нечего было и думать. Она защищала правый фланг Харамской группировки врага и была сильно укреплена.

Для обеспечения исходной базы для основного контрнаступления было решено неожиданно атаковать высоту Эль Пингаррон и захватить ее. Выполнить эту задачу поручили 1-й бригаде. В ночь на 19 февраля в рукопашном бою, используя ручные гранаты, бригада овладела высотой, уничтожив оборонявший ее батальон противника. С этого момента и до конца сражения на Хараме все боевые действия развивались вокруг Эль Пингаррона. Высота несколько раз переходила из рук в руки, а 23 февраля — четыре раза.

Майор Самальоа, командовавший вражескими силами на Эль Пингарроне, был награжден «Индивидуальной Военной Медалью» и орденом Лауреада, а его часть, почти полностью уничтоженная в этих боях, получила коллективный орден «Лауреада». Вот что рассказывал о событиях тех дней майор Самальоа, ныне генерал-лейтенант армии Франко, в газете «Йа» от 14 июля 1963 года:

«Ранним утром 19 февраля четыре человека, в том числе я и мой адъютант, направились в этот ад. Мне предстояло принять командование сектором. Мы увидели огонек и, соблюдая все предосторожности, направились к нему. Это был медицинский пункт позиции, переполненный убитыми и ранеными». Рассказав об одном из боев, он привел цифры, свидетельствующие о его ожесточенности: «В роте из 126 человек в живых осталось только 30».

Противник был весьма заинтересован в том, чтобы считать сражение законченным. Он сменил войска и хотел сберечь их для наступления в другом месте. Однако инициатива перешла в наши руки, и франкистскому командованию ничего не оставалось, как оказывать сопротивление и жертвовать своими людьми, чтобы сохранить завоеванную территорию.

Наконец 28 февраля мы перешли к обороне. Битва на Хараме практически закончилась. Она явилась одним из самых длительных и упорных сражений, в котором Республика разгромила лучшие силы, имевшиеся в распоряжении Франко в тот период.

Как я уже говорил, противник, осведомленный о наших планах своими агентами, проникшими в высшие штабы республиканской армии, опередил наше наступление на Хараме. Поэтому на первом этапе операции наши войска вынуждены были обороняться. Однако затем они не только остановили врага, преследующего цель захватить Мадрид, окружив столицу с юго-востока, но и разгромили его. Сражение на Хараме было чрезвычайно кровопролитным. В боях участвовало не менее 40 тысяч человек с каждой стороны. Мятежники потеряли примерно 18–20 тысяч убитыми и ранеными. Мы—10–15 тысяч. Среди убитых было много командиров и комиссаров. Из 11-й дивизии погибли командиры батальонов: Сальвадор Крус, рабочий-металлург из Лиссабона, коммунист, преследуемый властями своей страны, который с первых дней мятежа показал себя как смелый и способный командир; Гумерсиндо Кармена (командир Галисийского батальона); Хосе Переа и Анхел В. Гарсиа; лейтенант Фелипе Гарсиа и Антонио Гарсиа Мелчор — член партийного комитета одного из батальонов, его убили в тот момент, когда он вырывал из рук врага ручной пулемет; комиссары Доминго Пасос, Мануэль Перес, Франсиско Санчес, Хосе Роман, Алехандро Гонсалес, Эдуардо Фернандес и Рафаэль Мирагальо. На Хараме погиб Эдуардо Бельмонте, комиссар 8-й дивизии. Он прибыл инспектировать войска. Когда же в жестоком бою был ранен комиссар одной из бригад, он занял его место. Умирая, Бельмонте произнес: «Я первым бросился вперед и последним отступал. Свой долг комиссара я выполнил…» Эти слова стали девизом всех комиссаров.

Хотя с нашей стороны сражение на Хараме было оборонительным, оно создало некоторый поворот в ходе войны. Мятежники потерпели поражения не только у героических стен Мадрида, но и в открытом поле. Это означало, что в Центральной зоне Республика уже имела настоящую современную Народную армию и могла перейти от обороны к наступательным действиям.

Нельзя не отметить замечательное взаимодействие на Хараме нашей авиации с наземными войсками. Ведя бой в условиях численного превосходства авиации противника, наши летчики всегда превосходили его в смелости и ловкости. Они были примером для наземных войск.

В самый разгар сражения на Хараме в мою дивизию прибыл полковник Малино — Родион Малиновский, позже ставший Маршалом Советского Союза и министром обороны СССР. На мой командный пункт, расположенный почти на передовой, дождем падали снаряды, летели пули. Когда мы знакомились, в его полуизумленном и полунасмешливом взгляде я прочел осуждение за то, что держу командный пункт в таком месте.

Об этой встрече Маршал Советского Союза Малиновский рассказал в книге «Под знаменем Испанской Республики», изданной в 1965 году:

«И вот я уже на командном пункте народного героя Испании Энрике Листера, назначенного командиром одной из первых дивизий Народной армии.

Как сейчас вижу эту встречу с ним. Мятежники пристрелялись к его командному пункту, расположившемуся в пастушечьем домике; В домик угодило несколько снарядов — засуетились санитары, забелели бинты. Потом начался пулеметный обстрел… А он стоит передо мной во дворике, подтянутый, в лихо заломленной фуражке, при галстуке, и изучающе посматривает на меня: как, мол, тебе нравится такая музыка? Не начнешь ли кланяться пулям?