Наша война - Листер Энрике - Страница 73

Для наших частей характерна была не только железная дисциплина, но и глубокое взаимное уважение; всем — от простого солдата до высшего командира — был присущ дух товарищества, братской дружбы, готовность отдать жизнь за другого. И такие взаимоотношения проявлялись не только в бою, они распространялись на все сферы жизни. Здесь я хотел бы рассказать об одном случае. Только что закончилось Брунетское сражение. Один сержант рассказал мне, что его жена связалась с секретарем муниципалитета, и попросил у меня разрешения отлучиться на день, чтобы поехать в деревню — он был из провинции Хаен — и свести счеты с обоими. После долгой беседы мы пришли к компромиссному решению; он заберет у жены сына и передаст его на воспитание своим родителям. Таким образом жена будет в достаточной мере наказана. А после войны он окончательно урегулирует свои семейные дела. Что касается секретаря муниципалитета, то это мы взяли на себя. Интендантской службе я приказал приготовить пакет с продуктами, казначею — выплатить сержанту жалованье за шесть месяцев вперед, чтобы он мог помочь родителям, а также распорядился дать ему автомашину. Сержант отправился в свою деревню, осуществил наш план и через пять дней вернулся в часть. Я знаю, что он окончил войну в чине капитана и переправился во Францию; о его дальнейшей судьбе мне ничего не известно. К секретарю муниципалитета, ему тогда было 28 лет, я послал двух бойцов из Специального батальона, и они навсегда отбили у него охоту заводить шашни с женами тех, кто сражался на фронте.

Знаю, что некоторые считают подобные методы неуместными в военное время, но я с этим никогда не соглашусь. На фоне огромных потрясений, вызванных войной, такой эпизод мог показаться незначительным, но для сержанта это была трагедия. Поэтому никогда в подобных случаях я не оставался безучастным к судьбе моих бойцов. Это помогало создавать дух товарищества и дружбы, который сохранялся долгие годы и перешагнул границы континентов.

Куда бы я ни ездил — а мне довелось очень много путешествовать, — везде я встречал бойцов, сражавшихся под моим командованием. И все они по праву гордились тем, что были в рядах 5-го полка, 1-й бригады, 11-й дивизии, V корпуса.

Однажды в январе 1965 года, когда я был в Аккре, ко мне явились два испанца. Оба были из Мадрида — семнадцати лет они вступили в 1-ю бригаду, оборонявшую город. Трудно выразить волнение всех нас, встретившихся далеко от родины! Мы вспоминали борьбу и боевых товарищей.

Война в Испании была отличной школой тактики, стратегии, организации для тех, кто хотел учиться. Встречались, конечно, командиры, которым недоставало настоящих командирских качеств и которые пытались завоевать дешевый авторитет у бойцов. Но если солдаты не терпят в командире высокомерия, то несерьезных командиров они просто не признают.

Верно, что наши старшие, средние и младшие командные кадры порой возмещали нехватку военных знаний «импровизацией» в решении тактических задач. Но характерными для большинства из них были смелость, быстрое усвоение военных знаний, способность управлять людьми на поле боя.

Были и такие, кто не успевал за темпом роста армии и не умел руководить своими людьми в сражениях, но они встречались, главным образом, среди командиров бригад и выше. Приобретя в первые дни войны некоторый авторитет (скорее ложный, чем заслуженный), они жили и дальше за счет этого багажа, пользуясь покровительством политических партий и профсоюзных организаций, в которых состояли.

Для подготовки младших командиров в армии организовали школы, и первые — в 5-м полку. Согласно приказу правительства от 25 ноября 1936 года были созданы пехотные, кавалерийские, артиллерийские, танковые, транспортные, саперные, санитарные школы и школы связи. Несколько позже они получили название Народных военных школ. Окончившим присваивалось звание «полевых лейтенантов» (специальное воинское звание в испанской республиканской армии для окончивших ускоренные офицерские школы). В другом приказе, от 16 декабря, было объявлено об организации Народной школы Генерального штаба. Кроме того, существовали еще школы в армиях, корпусах, а иногда и в дивизиях. В них училась большая часть наших младших командиров.

Фашисты постоянно твердили о слабостях нашего командного состава, стремясь доказать, что рабочие, крестьяне, студенты и служащие не могут стать хорошими командирами, а следовательно, Народную армию создать невозможно. И у нас были люди, которые разделяли это мнение. Они занимали высокие посты в Народной армии, однако настроены были не менее реакционно, чем франкисты. К тому же они старались свалить вину и ответственность за свои ошибки на подчиненных, на «недостаток подготовки» и т. п.

Командиры частей, находившиеся под моим командованием, почти все были выходцами из ополченцев — это бывшие рабочие, крестьяне, студенты, служащие. Из той же среды вышли комиссары. Вот, например, личный состав штаба V корпуса в период сражения на Эбро: майор Хосе Триго — севильский рабочий; Мартин Иглесиас — рабочий из Коруньи; Мануэль Эстурадо — галисийский студент; Гурреа — студент из Валенсии. Рабочими и служащими были капитаны Маган, Агуадо (Рамиро), Галера-и-Эладио Родригес, который по окончании войны вернулся в Испанию на подпольную работу; впоследствии он был арестован и расстрелян. Невозможно назвать здесь имена всех работников нашего штаба, но почти все они вышли из той же социальной среды.

То же можно сказать и о начальниках различных служб: майор Анхел Санчес, начальник службы связи, к началу мятежа служил в армии в чине сержанта, а его комиссар, Альканьис, был рабочим; сержантом старой армии к началу мятежа был и майор Санчес Томас— командир артиллерии V корпуса, его комиссар, Хуан Мартинес — в прошлом рабочий. Начальник инженерной службы, майор Хосе Бабадилья, до войны был топографом, а комиссар, Андрес Перейра — рабочим; начальник интендантской службы, Лукас Вильясанте, был мадридским рабочим, рабочими были и комиссар Лукас Нуньо, майор Анхел Серрано — командир транспортных частей и комиссар Гарсон. Начальником санитарной службы был Вилья Ланда — мадридский врач, а его комиссаром, Арсенио Вальядарес, — рабочий. Начальник офицерской школы V корпуса, Луис Балагер, был служащим. Крестьянином был комиссар V корпуса Сантьяго Альварес, а я, командир корпуса, — рабочим. И вот корпус, которым командовали люди из народа, форсировал Эбро и разгромил армию противника, во главе которой стояли профессионалы — генералы и офицеры, получившие специальное военное образование.

Народная армия сильна своим духом, ибо она служит интересам народа и защищает их. К сожалению, понимали это не все командиры, что и было основной слабостью нашего руководства, слабостью, которую многие отказывались признавать.

Я старался, чтобы у моих бойцов была тесная и постоянная связь с рабочими тыла. Помощь крестьянам также стала нашим правилом. Я стремился наладить дружбу между бойцами двух фронтов: фронта вооруженной борьбы и производственного фронта, который обеспечивал всем необходимым нашу армию.

В Мадриде над 11-й дивизией и ее бригадами шефствовали более 20 фабрик и заводов: «Кирос», «Стандарт», «Ла Комерсиаль де Иерро», «Торрас», «Эриксон», «Хареньо», «Хатчинсон», «Ла Папелера Эспаньола», «Эль Агила» и т. д.

Когда мы отправились на Арагонский фронт, туда прибыла делегация мадридских рабочих, чтобы сообщить нам о своей работе и ознакомиться с ходом боев. И там над нами шефствовали валенсийские заводы и фабрики и среди них «Индустрия де герра № 1». После прорыва фашистов к морю более 15 барселонских промышленных предприятий оказывали помощь частям V армейского корпуса: «Фабрика Вулкан», «Орфео Синкронник», «Саф 9, Испано-Сюиса», «Фабра и Коатс» и др.

Это единство фронта и тыла имело большое политическое значение. Обмен мнениями, опытом, общие заботы укрепляли веру людей в дело, которое они защищали, повышали боеспособность нашей армии. Прочная связь с пролетариатом, к которому многие из нас принадлежали, служила источником нашей силы.