Чернокнижник - Смирнов Андрей - Страница 2

• Предыдущая
• 2/92
• Следующая

Ан Керонт оторвался от воспоминаний, возвращаясь к сиюминутным делам.

— Дай-ка взглянуть, что ты написал.

Писарь снял пергамент с под ставки и протянул фогту. Марк ан Керонт пробежал глазами весь документ, остановившись только в самом конце.

— «В обычном порядке…» — прочитал он вслух. — Исправь. Напиши: «Приговор привести в исполнение посредством сожжения означенной ворожеи Эльги из Греула…» и не забудь указать в статье расходов два воза дров.

Писарь кивнул, взял свиток, снова установил его на под ставке и стал аккуратно соскабливать лишние слова. Большую часть денег, взятых из казны и потраченных на покупку несуществующих дров, Марк ан Керонт положит себе в карман, но кое-что перепадёт и писарю. Ну и, конечно, брату Аврелиану, чья подпись также должна будет красоваться в конце документа.

Между тем брат Аврелиан пребывал в растерянности. Во-первых, проклятая девчонка устроила истерику в тюремной часовне, куда её привели для последней исповеди. Ничего слышать не хочет, про душу свою бессмертную не думает, ревёт в три ручья и просит, чтобы помиловали. Брат Аврелиан ей втолковывает: не от меня это зависит. Подумай лучше, что Господину Добра на том свете скажешь, как перед ним оправдаешься, что в доме ворожеи жила и искусству её мерзостному училась? Но девка только ещё пуще слезами заливается и про то, что «не виновата» твердит, как заводная. Повозился с ней брат Аврелиан, повозился, да и махнул рукой. Только вывели ведьму из часовни, а тут — на тебе, другая неприятность: нигде палача нет. Послали было к нему домой — однако его и там не оказалось. И где искать — непонятно.

Аврелиан стоял посреди тюремного двора и кусал губы. Возвращаться за советом к фогту он не хотел. Хотя официально его обязанности состояли только в том, чтобы провожать заблудшую душу до самого порога смерти, но на практике на плечи молодого шээлита ложилась масса дел, никакого отношения к его духовному званию не имевших. Впрочем, брат Аврелиан на эти дела не сетовал. ибо хотя и был ещё весьма молод, родился всё-таки не вчера и понимал, что между идеальным положением вещей и их действительным положением разница примерно такая же, как между первосвященником Гиллиомом и им, братом Аврелианом.

Однако в системе церковного судопроизводства он вращался ещё не очень долго и оттого не всегда понимал, как решить то или иное практическое затруднение.

А вот сержанту Хрольву, похоже, на отсутствие палача было глубоко наплевать. С довольным урчанием, задрав голову, бородач отливал у стены.

— А можбыть, етить его разэтак, в пивную глянуть? — предложил Тонел — стражник с реденькими светлыми усиками.

Аврелиан с раздражением посмотрел на стражника. Тот поспешил пояснить:

— Можбыть, там он? Палач-то?.. А?

Второй стражник хмыкнул:

— Ага в пивной… Палач. Хе-хе. В пивной. Хе-хе… Ага.

— А чего? — обиженно переспросил Тонел.

— Кто ж ему нальёт-то, палачу?

Тем не менее Аврелиан ухватился за эту мысль как за последний лучик надежды.

— А вдруг и в самом деле, — сказал он. — Пройдись по трактирам, Тонел. Может, и впрямь он там…

Пройтись по трактирам? Без возражений солдат Тонел поднимается на ноги и идёт к воротам. Отчего бы и не пройтись? К тому же и душа просит…

Хрольв закончил свои дела и очень удивился, не обнаружив второго солдата на месте.

— А где?..

Ему объяснили. Теперь оставалось только ждать.

Брат Аврелиан подобрал рясу и уселся па телегу. Хрольв и Дигл затеяли игру в кости. Предложили присоединиться и Аврелиану, но тот благочестиво отказался. Во-первых, играть в кости он не умел и справедливо подозревал, что его быстро обведут вокруг пальца, а во-вторых, полагал, что надо блюсти хоть какую-то субординацию.

Эльга сидела у стены. Она не смотрела ни на тех, кто сторожил её, ни на прочих, пересекавших тюремный двор по своим надобностям. Азартные выкрики солдат проталкивались к ней словно сквозь вату. Слезы давно иссякли, на смену истерике пришло тупое оцепенение. Она до сих пор не могла поверить, что всё это происходит именно с ней, а не с какой-нибудь другой девушкой.

Тонел вернулся через два часа. Шёл он медленно, с некоторым усилием, но, впрочем, на ногах держался ещё твёрдо.

— О! — радостно сказал он, заходя во двор. — Сидим.

Хрольв поднялся, с наслаждением размял руки и влепил подчинённому хорошую затрещину. Во-первых, за то, что ушёл, не спросившись у старшего. Во-вторых, за то, что пил… опять-таки без старшего.

Тонел зашатался, замахал руками, пытаясь удержать равновесие, но Хрольв пнул его ещё раз, и подвыпивший стражник, ругаясь на чём свет стоит, упал на землю.

Аврелиан успокаивающе похлопал сержанта по плечу. Затем, нагнувшись, осведомился у лежачего:

— Нашёл палача?

— Так… точно, ваше… ик… преосвященство.

— Не святотатствуй, — строго сказал Аврелиан. — Где он?

Сморщившись, Тонел уселся на землю.

— В канаве… етить его разэтак.

— Значит, в пивной ему всё-таки налили… — отвращением произнёс монах.

— А то!.. Умный человек всегда место найдёт.

Монах беспомощно посмотрел на Хрольва.

— И что же теперь делать?

Хрольв сплюнул и ничего не сказал.

Скрипнула дверь. Во двор, в сопровождении слуги и посыльного, вышел сам Марк ан Керонт. Слуга побежал за лошадьми — господин фогт собирался домой. Хозяйским взором оглядев напоследок тюремный двор и узрев тощую фигурку у стены, Марк ан Керонт нахмурился и поманил к себе Хрольва и Аврелиана.

— Почему до сих пор не казнили? — спросил он с неудовольствием.

Хрольв огорчённо развёл руками.

— Палач того…

— Что «того»?

— Ну того… Пьян, значит.

— И что?

— Так может быть… обратно её в яму? До завтрашнего дня?

— Ну уж нет, — отрезал фогт. — Справьтесь как-нибудь сами.

Хрольв поскрёб бороду. Марк ан Керонт обратился к Аврелиану:

— Она уже исповедалась?

— Ммм… В общем, да, хотя…

— Великолепно. — Ан Керонт натянул перчатки. — Отдаю эту троицу в ваше распоряжение, Аврелиан. Потрудитесь проследить за тем, чтобы они не разбежались по кабакам до того, как выполнят свои обязанности. Тело пусть закопают на старом кладбище.

Аврелиан уныло кивнул. Подозрение в том, что на него сваливают чужую работу, переросло в уверенность.

Старое языческое кладбище, расположенное за чертой города, существовало ещё до того, как в этих краях утвердился культ Единого. Долгое время оно не использовалось, постепенно обрастая разнообразными зловещими легендами. Сравнительно недавно, по приказанию одного из предшественников нынешнего Эллиунского епископа, стены старого храма были обрушены, а само место превращено в свалку. Сейчас туда свозили тела преступников, которые по каким-либо причинам не могли быть захоронены на освящённой земле.

Слуга подвёл лошадей. Марк ан Керонт и его личный посыльный взлетели в седла и направились к воротам. Слуга припустил следом.

Аврелиан повернулся к своим «подчинённым». Никакого внимания солдаты на него не обращали. Дигл повторно извлёк кости, спрятанные при появлении фогта, а Тонел, потирая ушибленные места, уже усаживался на землю рядом с ним.

Впрочем, партию пришлось отложить — грозный рык сержанта, казалось, был способен поднять из могилы даже мёртвого. Ворча «нам за это не платят», солдаты встали на ноги и вместе с сержантом подошли к гильотине. Последовало оживлённое обсуждение.

— Нужна верёвка…

— Держать ведьму как будем?..

— Я ентому палачу завтра всю его поганую харю разукрашу…

— Нужна верёвка, — настойчиво гнул Дигл. Следующие полчаса прошли в поисках верёвки. Потихоньку темнело. Когда верёвка нашлась и «инструмент» был приведён в рабочее положение, по пытались подтащить к гильотине Эльгу. Близость смерти вывела её из апатии. Эльга кричала, царапалась, кусалась и умоляла о пощаде. Стражники ругались, проклинали все на свете и наконец после долгих усилий поставили жертву в нужное положение. Поскольку единственная обнаруженная верёвка уже была употреблена в дело и связать Эльгу было нечем, Тонелу пришлось держать ведьму сзади за руки, Диглу — с другой стороны за волосы, в то время как Хрольв методично пилил верёвку. «Дилетанты», — сказал бы городской палач Эллиуна, если бы только мог наблюдать эту уморительную картину. Но наблюдать он её не мог, ибо по-прежнему валялся в канаве.

• Предыдущая
• 2/92
• Следующая