Князь лжи - Смирнов Андрей - Страница 20
- Предыдущая
- 20/75
- Следующая
– Обычно – вот здесь. Если, конечно, не сидел в книгохранилище.
– Где это?
– Внизу, в подвале... Здесь, наверху, находятся только самые лучшие книги – по большей части те, что были собраны князем Арзеришем и его семьей. Внизу – те, что достались нам от предыдущего правителя, – паж поджал губы: о «предыдущем правителе» он явно придерживался невысокого мнения.
– Книги-то в чем провинились? – хмыкнул Эдрик.
– Простите?..
– Сменилась власть, но книги зачем в подвал относить?
– Как раз наоборот. При предыдущем, малообразованном князе, предпочитавшем гулянки и кутежи наукам и искусствам вся литература, до того собираемая родом Эс-Телэ в течение трех столетий, была варварски снесена в подвал, как явление вредное и много места занимающее...
– Да ну? – Эдрик улыбнулся еще шире. Напыщенная, «ученая» манера, в которой старался говорить юноша, его изрядно позабавила.
– Да-да, именно так. И только с возвращением законной династии свет разума вновь воссиял в этих стенах. К сожалению только, многие книги отсырели и успели испортиться – и потому, хотя библиотеке и было возвращено ее законное место, заполнять ее приходится постепенно, реставрируя или даже переписывая заново те книги и свитки, что достались нам в наследство от...
– Ладно-ладно, – оборвал Эдрик распевшегося юношу. – Я понял. Покажи теперь, где этот подвал – и можешь быть свободен.
В подвале «литературы» обнаружилось еще больше, чем наверху: несколько комнат было забито ею под завязку. Здесь же постоянно трудилось несколько переписчиков и переплетчиков, однако, хотя за минувшие годы они и успели обогатить княжескую библиотеку тремя-четырьмя сотнями перелицованных – или переписанных заново – томов, работы при таких темпах им должно было хватить еще на несколько десятилетий. Переписчики, даже в ущерб собственному зрению, предпочитали работать в подвале ввиду отсутствия здесь какого бы то ни было начальства – в то время как библиотеку в любую минуту мог посетить князь или кто-нибудь из его сановников: пришлось бы вскакивать, кланяться, отчитываться о проделанной работе и прочее в том же духе. Переписчики предпочитали подвальную тишину всей этой суете. К появлению Эдрика отнеслись настороженно и постарались отвязаться от него как можно быстрее; на вопросы относительно Маскриба едва ли не хором ответили, что сей господин знакомств ни с кем не водил, сидел за своим столиком, работал увлеченно, однако с окружающими результатами своих трудов делиться не спешил. Показали комнату, из которой Маскриб в последние месяцы перед смертью брал книги. В указанном помещении – пожалуй, наиболее темном и сыром из всех – пахло плесенью, книжной пылью и крысиным пометом. Одного взгляда на груду – нет, целую гору – кое-как связанных книжных стопок, присыпанных сверху пергаментными свитками – Эдрику хватило для того, чтобы вновь ощутить страстное нежелание заниматься делом, которым нагрузил его Пепельный Маг. Эдрик слишком ценил свое время, чтобы тратить его на унылую, однообразную, кропотливую и совершенно неинтересную ему работу.
Поэтому он в тот день – четвертый от пребывания в городе и первый, когда ему был открыт доступ во дворец – ничего не стал делать, вернулся в гостиницу, поужинал, поднялся к себе и, расположившись на кровати, вынул из кошелька два одинаковых обсидиановых шарика. Один, полученный от Аронгобана, некогда принадлежал Маскрибу. «Интересно... – подумал Эдрик, неторопливо перекатывая шарики в ладони. – Почему Аронгобан не отдал его Фрембергу при личной встрече?.. Должно быть, так перепугался, обнаружив бессмертного в своем доме, что обо всем позабыл...»
Второй шар Фремберг вручил Мардельту собственноручно. Эта вещица являлась своеобразной волшебной нитью, с помощью которой можно было мгновенно установить связь с хозяином Обсидиановой Башни. Фремберг сказал, что на шар наложено заклятье, которое начнет работать само, без каких-либо усилий со стороны агента; нужна лишь определенная последовательность действий для того, чтобы запустить волшебный механизм. Эдрик поудобнее устроился на кровати, сосредоточился на шаре, слегка расфокусировав взгляд – так, как будто бы смотрел не на него, а за него. Изгнал из головы все мысли, оставив только одну, которую стал бубнить, как ритуальную молитву: «Фремберг, я хочу с тобой поговорить. Фремберг, надо пообщаться. Фремберг...» – не останавливаясь, до тех пор, пока комната не расплылась и не возникло ощущения движения. Шарик, зажатый в руке, стал трубой, в которую сознание Эдрика влетело на бешеной скорости и понеслось... серо-стальной вспышкой над пустыней, синим блеском над распахнутыми ртами подземелий, туманной струей между лучами твердого света... Возникшая впереди прямая, как стрела, башня из черного обсидиана захватила его, приняла в себя и выбросила в месте, которое не могло существовать в реальном мире. Место было похоже на переливающуюся зеленоватую сферу, границы которой растворялись в бесконечности. Это была целая вселенная – но пустая, однообразная; и центром ее являлся Эдрик. Потянулись минуты... Ничего не происходило. Эдрик – вернее, его призрачный двойник – не мог двинуться с места: здесь некуда было идти. Все это слишком напоминало колдовскую ловушку. Усилием воли он попытался вырваться, вернуться обратно в свое тело – и ощутил только, что центр этого карманного мира смещается вместе с ним. Все осталось как было. Злость от чувства собственной беспомощности едва не затопила его разум, но стоило эмоциям достичь определенной черты, как сработал психический механизм, выработанный за годы обучения в Школе. Рассудок вновь стал ясным, ярость сменилась спокойствием, граничащим с отчужденностью. Его внутренний мир словно заледенел; в этом состоянии он не переживал и не о чем не беспокоился, он мог прождать вечность... а мог, смеясь, плюнуть в лицо собственной смерти. Не было ни страха, ни надежд, ни сомнений. Не было и времени.
Потом... что-то стало меняться. Однообразная сферическая вселенная будто чуть-чуть расширилась; ее центр уже не соответствовал Эдрику, а сместился вперед на несколько шагов. Эдрик понял, что в воображаемый мир, созданный колдовством хозяина Обсидиановой Башни, вошло еще чье-то сознание – именно оно и вызвало смещение баланса. Центр мира помещался теперь как бы между Эдриком и вошедшим; секунду спустя Мардельт ощутил присутствие Фремберга. Контакт был столь ясным, что сознание услужливо подсунуло и зрительный образ: вон он, в темной мантии, висит в зеленоватой пустоте совсем рядом. Эдрик понимал, что то, что он видит – иллюзия, вдобавок – вызванная его же собственным разумом, но не стал изгонять этот образ. «Видя» собеседника, было куда удобнее и привычнее общаться с ним.
– Привет, – сказал Эдрик. И ощутил волну раздражения, накатившую со стороны Пепельного Мага – последнему явно не нравилась фамильярность наемника.
С трудом удержавшись от искушения позлить могущественного, самодовольного бессмертного разговором о погоде или качестве пива, Эдрик вкратце рассказал все, что уже успел разузнать.
– Забрал амулет у Аронгобана?.. Хорошо. У самого руки никак не доходили это сделать.
– У меня такое чувство, – задумчиво произнес Эдрик, – что ты не только об этом позабыл. Половина... а может, и все, что я тут разузнал – тебе ведь и так известно, верно? Спрашивается: какого черта...
– Нет-нет, твой рассказ очень интересен, – поспешно заверил Эдрика Пепельный Маг. – Новые подробности.
– И что они меняют в общей картине?
– Хочу напомнить, что твоей главной задачей было не расследование, а поиск книги...
– Вот-вот. «Поиск книги». Будет проще, если ты сразу скажешь, как она называется и где лежит. Это сэкономит нам время.
– Увы, – Фремберг покачал головой. – Если бы я знал – не стал бы тебя посылать. Оригинал, вероятно, до сих пор пребывает в княжеских архивах. Ищи.
– А название? Автор? Хотя бы тематика?
– Понятия не имею. Мы это уже обсуждали. Вероятнее всего, книга написана на Искаженном... или, по крайней мере, включает в себя достаточно много слов этого языка. Маскриб должен был в первую очередь интересоваться именно такими произведениями.
- Предыдущая
- 20/75
- Следующая
