Рыцарь - Смирнов Андрей - Страница 46
- Предыдущая
- 46/117
- Следующая
– Дурак был, вот и поехал.
– ...и вы знаете, – как ни в чем не бывало продолжал Иммануил, – вы знаете: если вдруг окажется, что Бог существует на самом деле, то жить как раньше вы уже не сможете. Вы не такой человек. Вам обязательно надо будет что-то делать, как-то менять свою жизнь. А вы этого не хотите. Вы боитесь того, что Бог может от вас потребовать запереться в монастыре, или стать мучеником, или – что еще для вас хуже – стать таким же смешным проповедником, с каким вы однажды повстречались на улице. Вы боитесь.
– Ах, так вы, значит, еще и психоаналитик...
Иммануил не ответил. Возможно, потому, что не сразу отыскал у меня в голове значение слова «психоаналитик».
Может быть, и не стоило разговаривать с ним в таком тоне. Наверняка не стоило. Хотя бы из благодарности.
– Ладно, – буркнул я. – Кстати, где мое оружие?
– Все ваши вещи, и оружие в том числе, у Тибо.
Я кивнул:
– Спасибо за обед и за то, что вы меня вылечили. Сейчас у меня при себе ничего нет, но...
Отшельник снисходительно улыбнулся – как бы поражаясь моему скудоумию.
– Не беспокойтесь. Вы мне ничего не должны.
– Но вы спасли мне жизнь! Должен же я как-нибудь отблагодарить вас.
– Я не продаю чудеса Господа за деньги. А что до остального, то у меня есть все, что мне нужно.
– Ну, как знаете... – Я было двинулся к выходу, но потом притормозил: – Если вам когда-нибудь потребуется моя помощь...
– Не беспокойтесь. Как я могу в чем-то нуждаться, если все, что мне необходимо, посылает мне Бог?
Мы вышли из пещеры. Вниз, сквозь заросли ежевики, сбегала узенькая тропка. Пахло летом – душистой травой, горячим воздухом, легким, едва ощутимым ветерком. В ослепительном голубом небе громоздились белые облака-башни.
– Идите прямо, – объяснил отшельник. – Как выйдете на дорогу, вскоре и Севеннская Община покажется.
– Спасибо за все. Прощайте.
– Всего вам доброго, Андрэ.
И я налегке бодрым шагом двинулся вниз.
Пели птицы, жужжали насекомые. Тропинка, перечерченная полосами теней, была похожа на пешеходную дорожку. Ветки сухого кустарника тщетно цеплялись за мою одежду. Спускаясь с горы, я начал насвистывать незатейливую, но совершенно незнакомую мне самому мелодию. Видимо, это было что-то из репертуара моего предыдущего «я».
Несмотря на прекрасную погоду и не менее прекрасное настроение, чем дольше я шел по дороге, тем сильнее поднимались в моей душе какой-то ропот, недовольство, ощущение неопределенного неудобства. Проанализировав причины этого неудобства, я понял, в чем дело. Я отучился ходить пешком. За все время, что я здесь провел, я еще ни разу не путешествовал по дорогам посредством своих собственных ног. Та часть сьера Андрэ, которая таилась на дне моего разума, возмущалась необходимости даже и этой короткой прогулки.
Но отсутствие лошади было только вторым по величине неудобством. Первым было то, что ножны с мечом не оттягивали пояса, не раскачивались при ходьбе, не стучали по левому бедру. Хотя Тибо поступил правильно, проявив заботу о сохранности моего оружия, где-то в глубине души я был раздражен на своего слугу из-за того, что вынужден по его милости брести по дороге без коня и без меча, как... как последний крестьянин.
Но мои мучения длились недолго. Приблизительно через двадцать минут я вышел на широкую проселочную дорогу, а еще через полчаса – или немногим больше – увидел впереди крытые соломой крыши, кривые изгороди и небольшую виноградную плантацию, вплотную примыкавшую к деревушке.
Первым из встреченных мною местных жителей был маленький мальчик в длинной серой рубахе, который палкой катал в пыли круглую деревянную игрушку. Завидев чужака, мальчик позабыл о своем занятии и уставился на меня. Мордочка у него была местами полосато-пятнистой от грязи. Когда я подошел ближе, он сорвался с места и убежал.
Следующей встречной была собака, которая воинственно обгавкала меня, но близко подходить не стала.
Потом на моем пути оказалась женщина, першая здоровенный куль. На меня она посмотрела не без настороженности.
«Извините, вы не подскажите, где я могу найти...»
Но с языка, конечно, слетело совершенно другое:
– Ты! Иди сюда. Куда побежала?! А ну стой!..
Женщина, которая, зазевавшись, не успела вовремя смыться, снова повернулась и посмотрела на меня – на этот раз испуганно. Поклонилась – вместе с кулем.
– Где мой слуга?
– Какой слуга? – еще более испуганно спросила женщина.
– Мой. Мой слуга. Тибо его зовут. Ваш святой, – я кивнул за спину, туда, где осталась гора, – сказал, что он здесь... Ну?
Глаза женщины вдруг раскрылись широко-широко, и она наконец-таки опустила куль на землю.
– Так это вы были... Спаси Господи... А мы уж думали, что...
– Ну, хватит. Где он?
– Вот там, господин. Во-он там. Вон, видите, в том доме...
...Добравшись до указанного дома, я обнаружил во дворе Тибо беседующим с каким-то местным. Тибо сидел на чурбачке, ко мне спиной, хозяин напротив, на лавочке. Вид у хозяина был важный, назидательный, а у Тибо – увлеченно-простоватый, как у охотника, рассказывающего правдивую историю о своих похождениях. Оба были поглощены разговором, который доставлял им явное удовольствие.
Но я прервал эту идиллию. Хозяин, заметив меня, вскочил с места. Тибо встать не успел. Я схватил его за шиворот и подтянул к себе.
– Ах ты мерзавец! Лясы тут точишь, когда я там сдыхаю!
– Но господин Андрэ!..
– Молчать!!! Почему я все время должен за тобой бегать?! А? Почему, я тебя спрашиваю?! Может быть, это я твой слуга?! А?!
Тибо охнул и сделал попытку повалиться на колени. Я ему этого не позволил, а вместо этого еще раз встряхнул.
Тибо всхлипнул:
– Ваша милость, Господа ради простите... Ни в жисть... Христом Богом... Девой Марией...
Замашки сьера Андрэ громким голосом вопили: надо врезать. Но Тибо так жалостливо, так умоляюще глядел на меня, что рука не поднялась и я его отпустил.
– Где наши шмотки?
– Чево, ваша милость?
– Вещи наши где?
– Ееээ... В доме. Принести?
– Мой кошелек.
Тибо умчался в дом. Хозяин дома стоял столбом.
– Ну? – буркнул я.
– Сантье мое имя, господин рыцарь. – Мужик поклонился. – Уж и не знаем, как благодарить вас, что вы для нас...
- Предыдущая
- 46/117
- Следующая
