Рыцарь - Смирнов Андрей - Страница 89
- Предыдущая
- 89/117
- Следующая
– Вас и наградили, – зло сказал я. – Ну и как наградка? Понравилась?
Жанна снова ничего не ответила. Я выдохнул и приказал себе успокоиться. Моя злоба происходила исключительно от того, что люди, из-за которых меня чуть не угрохали в Чертовом Бору и из-за которых я поссорился с бароном Родриго, оказались в одном лагере с психом, засадившим меня сюда. Но сейчас мы с Жанной были в одинаковом положении. Надо было думать, как выбираться, а не вспоминать старые обиды. Тем более гнусно вымещать их на девушке, чье положение намного хуже моего. Хотя куда уж хуже, казалось бы...
– Сьер Андрэ. – Жанна повысила голос. Она говорила скороговоркой, глотая слова и слезы. – Я не хотела, чтобы было... так. Не хотела, чтобы с деревней... что-нибудь случилось. Я всегда... Госпожа Аманда была всегда к нам добра...
– Все, закрыли эту тему. Скажи мне лучше...
Тут в шумной игре Жуана и Луиса, видимо, случился небольшой перерыв, а наши голоса привлекли их внимание.
– Эй, вы! – заорал Жуан, продвигаясь к нам и молотя дубинкой по металлическим частям дверей, мимо которых он проходил. – А ну, живо заткнулись – пока я вас сам не заткнул!
– Давай рискни здоровьем, говнюк! – рявкнул я по-испански. И снова переходя на южнофранцузский: – Жанна, я что-нибудь придумаю...
– А-а, так это наш рыцаренок! – Жуан остановился перед моей камерой. – Это наш благородный рыцаренок воркует! – И добавил почти ласково: – Снова ссанья захотел? Так могу устроить. У меня этого добра еще много!
– Верю, – согласился я. – Ты из него полностью состоишь.
– Вот и нахлебаешься вдоволь, – подумав, пообещал Жуан и подошел к камере Жанны. – А ты, шлюха, если еще хоть слово скажешь – такое тебе устрою, что ангелы на небесах заплачут кровавыми слезами! Поняла?! Поняла, спрашиваю?!.
– Да... – прошептала Жанна.
...Нам удалось переброситься несколькими словами вечером, когда принесли котелок с отбросами, которыми кормили нас, а Луис начал ругаться со слугами из-за каких-то луковиц. Как я понимаю, раз в неделю каждому заключенному полагалась луковица – еще одно проявление гуманизма нашего любезного графа. Луковиц заключенные, естественно, никогда не видели – их забирали себе тюремщики. Суть ругани Луиса с кухонными работниками сводилась к тому, что те принесли слишком много гнилых луковиц.
– Жанна!
– Я слышу, Андрэ. Прошу вас, говорите тише, иначе меня снова изобьют.
– А за что тебя... вчера?
На пределе слуха я различил ее горестный вздох.
– Я хотела заколдовать Жуана. Бабушка меня учила, как можно... отнять у человека волю...
– Выходит, недоучила.
– Нет, нет, я умею! – Как это было ни смешно в нашем положении, в ее голосе прозвучала нотка почти детской обиды. – Но граф сильнее меня. Я не могу с ним равняться.
– Альфаро-то тут при чем?
– Они все заколдованы, Андрэ, – зашептала Жанна. – И Жуан, и Луис, и старик, который сторожит нас ночью. Я думаю, что и все другие графовы слуги тоже... Когда я проникаю в них, сначала у меня все получается, но когда я хочу заставить их сделать что-нибудь, они просыпаются и...
– Тише! Потом поговорим.
Жуан, мурлыкая себе под нос, расставлял миски. Луис разливал из котелка холодную похлебку. Как и было обещано, лично мне был подан особый супчик. На этот раз Жуан и Луис мочились вместе.
Чтобы заглушить чувство голода, я мерил шагами камеру: два шага туда, два шага обратно. Туда-обратно, туда-обратно... Попутно раздавил крысу, вздумавшую перейти улицу прямо под моей ногой.
Отнюдь не из-за ведьминых чар я поехал обратно в Чертов Бор. По крайней мере, мне хотелось верить, что не из-за них. С другой стороны, эта Рихо кое-что умела – и я имел возможность лично убедиться в этом. Легко было предположить, что старуха успела чему-то научить свою непутевую внучку. Отсюда следовало, что к словам Жанны – о том, что она якобы умеет «колдовать», – надо было относиться не как к очередному проявлению местных суеверий, а как к чему-то, что имеет под собой реальную подоплеку. Пусть даже эта подоплека совершенно не такова, какой ее себе представляет Жанна.
Что дальше? Тюремщики «заколдованы». Что это может означать? Оставим в стороне всю ту мистическую чушь, которую нес граф Альфаро о «покровителе», сила которого охраняет и слуг «покровителя». Попытаемся взглянуть на это с точки зрения здравого смысла. Граф Альфаро – человек, обладающий большой силой внушения. И он обработал мозги своих «подопечных», чтобы уберечь их от чужого воздействия, а себя – от предательства? Говоря языком моего родного времени, установлен психоблок.
Я немного поразмышлял на эту тему, силясь вспомнить все полезное, что было написано в нескольких научно-популярных книжках, посвященных этой теме, которые я когда-то прочел. Идей не было.
Утром нам с Жанной поговорить не удалось. Подходящий момент появился только в середине дня, когда заскрипела на ржавых петлях дверь в конце коридора и Жуан с Луисом вышли на лестницу потрепаться с тем, кто эту дверь открыл, – очевидно, это был какой-то другой тюремщик.
Жанна ответила сразу. Она попыталась завести разговор о том, как здесь оказался я сам, но мне пришлось перебить ее.
– На это нет времени. Скажи, ты можешь хотя бы на полминуты вывести из строя Жуана, когда он зайдет к тебе. Как-нибудь его ошеломить?
Она задумалась:
– Могу, наверное. Но потом меня наверняка искалечат.
– Не успеют. Ты должна выбраться из своей камеры и открыть мою. Не сомневайся, когда ты выпустишь из камеры меня, Жуану будет уже не до тебя.
– А Луис? Может, лучше – ночью?
Я подумал и решил, что и ночью, когда будет дежурить один старик, останутся еще солдаты и охрана.
– Днем, – решил я. – Когда Жуан в очередной раз навестит тебя... один.
– Но что дальше, господин Андрэ?
– Все, что тебе нужно сделать, – это быстро выскочить в коридор и отодвинуть засов. С Луисом я разберусь. Даже если Жуан прочухается к этому времени, поверь мне, Жанна: эти два мешка с дерьмом – не самая большая наша проблема.
Жанна поверила. О солдатах наверху она ничего спрашивать не стала.
– Я попробую, – донесся до меня тихий голосок начинающей ведьмочки. – Лучше умереть, чем так жить. Но почему днем?
- Предыдущая
- 89/117
- Следующая
