Выбери любимый жанр

Геракл без галстука - Смирнов Дмитрий Викторович - Страница 8


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

8

Выспавшись, Геракл снял со льва шкуру и нацепил ее на себя вместо накидки, завязав львиные лапы на шее калифорнийским узлом. В таком модном виде он, даже не зайдя к Феспию попрощаться, отбыл домой в Фивы доложить об успешном выполнении задания Родины. Но в пути его подстерегала неожиданность.

Уже на подходе к городу он встретил группу людей, напоминавших футбольных фанатов, возвращающихся с матча Оживленные, они что-то обсуждали, размахивая руками и поминутно трубя в рога. Познакомившись с ними поближе, Геракл понял, что за время своего многолетнего отсутствия в Фивах он пропустил массу интересного.

Из краткого брифинга с незнакомцами выяснилось, что вскоре после его отъезда из города на празднике Посейдона произошло весьма печальное событие. Возничий сына царя Фив Менекея зачем-то кинул камнем в царя соседнего города Орхомена по имени Климен. Произошло то, о чем через много лет будет сказано в детской азбуке для новых русских в разделе, посвященном букве «В». «У Вована „вольво“, в „вольво“ водила, у водилы волына». А, как хорошо было известно завзятым театралам древним грекам, если у водилы в первом акте волына, то в последнем она в кого-нибудь выстрелит. В тот раз она выстрелила крайне неудачно, угодив в Климена.

История не донесла до нас никаких версий, зачем возничему вздумалось кидаться камнями в царя, он все же царь, а не собака. Но, плохо начавшись, закончилась та история совсем худо.

Вот как про это пел хор в бессмертной трагедии Софокла «Бандитские Фивы», до нас пока не дошедшей:

Хор:

Принесли его домой, оказался он живой.

Царь Климен:

Ой-ой-ой-ой!

Хор:

Но сразу умер. Боже мой!

Софокл, как всякий литератор, несколько преувеличил. Климен умер не сразу, перед кончиной он успел взять клятву со своих сыновей, что они отомстят фиванцам за его столь непристалую царскому положению гибель. Что сыновья, возглавляемые старшим сыном Эргином, и сделали. Армия орхоменцев наголову разбила войско Фив. Эргин разоружил уцелевших врагов, объявил Фивы демилитаризованной зоной и обложил город данью, обязав их на протяжении двадцати лет ежегодно перечислять в Орхомен по сто быков. По тем временам колоссальная сумма, намного превышающая задолженность современной России Парижскому клубу кредиторов. И поделать с этим ничего было нельзя. Во-первых, старейшины Фив дали клятву выплатить контрибуцию, а во-вторых и главных, у города не было сил сопротивляться агрессору.

Все это Геракл узнал с опозданием в несколько лет от встреченных им глашатаев Эргина, направляющихся в Фивы за очередной данью.

– Скажи еще спасибо, что всем вашим уши не поотрезали, – говорил ему самый главный глашатай с большим рогом на шее.

– Спасибо! – отвечал Геракл, которому совсем не улыбалась перспектива жить в городе, где у всех отрезаны уши.

– А то могли еще им и носы поотрубать! – добавлял рогоносец.

– Могли, – соглашался Геракл.

– А если что не так, так вообще придем и руки всем поотрываем! – не унимался орхоменец.

Тут он, пожалуй, несколько перегнул палку. Запуганный герой не выдержал и заехал нахалу кулаком в глаз. Надо отдать Гераклу должное: начав какое-то дело, он никогда не останавливался на полдороге. Глашатаи после неоднократно пожалели о своем хвастовстве. Разъяренный герой проделал над неуемными агрессорами все те операции, которые они сами же ему и разрекламировали. В Орхомен они вернулись с висящими на шее в виде ожерелья собственными ушами, носами и руками, что, несомненно, являлось зверством, но такое уж тогда было время, и не нам его осуждать.

Эргин. как царь оскорбленного города, потребовал выдать наглеца, посмевшего покуситься на его посланников. Царь Фив Креонт противиться не рискнул и вызвал к себе Геракла. Он долго рассказывал герою о сложном междугородном положении, о том, что орхоменцы разорят город, если не выполнить их требование, о необходимости самопожертвования и многом другом.

– Благородный муж обязан душу положить за други своя, понимаешь ты это? – спрашивал Креонт с пафосом.

Геракл согласен был положить душу за друзей, и даже не одну, но не свою. Он собрал жителей Фив на центральной площади города, где обычно проходили советы горожан и которая, по традиции, носила название Советская, и выступил с речью. В немногих, но сильных выражениях Геракл призвал фиванцев бить топчущих их землю оккупантов. Он воздел над головой свою «неотесанную дубину из дикой оливы», назвав ее «дубиной народного гнева, которая поднимется и будет гвоздить по головам проклятых захватчиков».

Мощный, в львиной шкуре на плечах, он был невероятно эффектен, и ему удалось зажечь своим глаголом сердца многих сограждан, но возникла одна маленькая загвоздка: по договору с Эргином Фивам было запрещено производить наступательное оружие. А поскольку в те времена что наступательное, что оборонительное – все сводилось к копьям и мечам, то воевать Фивам было нечем. Обмозговав ситуацию, Геракл велел собрать оружие из всех храмов Афины, куда его приносили в виде жертв богине войны.

Шаг этот был намного рискованней всех предыдущих поступков героя. Потому что, как повернется дело в войне пусть даже с превосходящим в живой силе и технике противником, еще неизвестно. Чего на войне не бывает. А вот боги шутить точно не будут: за разграбление храмов Афина могла навешать и Гераклу, и его кунакам по самое первое число по еще не вошедшему в те времена в обиход григорианскому календарю.

Что, собственно, Афина и собралась уже, было сделать, но вовремя осознала, что пустить в расход Геракла с его сподвижниками, конечно, можно, дело привычное, но профиту от такого поступка не будет никакого. Вынесенные из храма доспехи все равно отойдут орхоменцам, а Афина останется ни с чем. И единственный способ поскорее получить свое добро назад, это помочь Гераклу разбить врага. Может, еще и с трофеев чего-нибудь перепадет.

Ситуацию испортил местный оракул, заявивший, что раз уж Фивам так нужна победа, то за ценой стоять нечего. И потребовал, чтобы кто-то из благородных горожан принес себя в жертву богам в залог грядущих успехов. Тогда все будет тип-топ, ему, провидцу со стажем, такое видение было.

Сначала возмущенные горожане хотели сжечь на костре самого оракула как адепта черной магии и последователя Сатаны. Но вспомнили, что нет пока еще в цивилизованном мире такой практики: жечь колдунов на кострах, да и до изобретения Сатаны в чистом виде еще, по меньшей мере, тысяча лет. И что, самое главное, проблемы этим уже не решить. Раз сказано оракулом: «Нужна жертва!» – значит, нужна. Деваться некуда.

Подонку оракулу просто съездили по физиономии за распространение антинародных настроений и принялись искать согласного пострадать за народ. Дураков, само собой, не было. Геракл предложил выдать ему любого, а уж жертву он из него сделает. Но дело усложняло условие, по которому пострадавший должен был происходить из благородного рода. А подобных столбовых дворян и в природе-то еще водилось совсем немного, а уж в отдельно взятом городе – просто на пальцах сосчитать.

В конце концов, решили тянуть жребий, и черная метка досталась некоему мужчине по имени Антипен, который, естественно, напрочь отказался участвовать в задуманном шоу.

– Я никак сегодня не могу, – говорил он, пятясь к дверям. – Мне завтра с утра в Афины по делам ехать, люди ждут, не могу подвести. Да и вообще умирать как-то сейчас некстати. У меня хозяйство, сезонный абонемент на бейсбол.

В заключение Антипен заявил, что вместо него с удовольствием умрут его дочери Андроклея и Алкида, им все равно сегодня делать больше нечего. Поскольку в те времена к воспитанию подрастающего поколения относились серьезней, чем сейчас, то оспаривать отцовское слово никто не смел. И обеих девушек, не затягивая процедуру излишними разговорами, быстренько принесли в жертву.

8
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело