Записки чекиста - Смирнов Дмитрий Михайлович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/69
• Следующая

И после короткой паузы:

– Ты меня понял, Митя? Ты запомнишь мои слова?

Чувствуя, как горло перехватило спазмой, а глаза стали влажными от благодарности за все услышанное, я только молча кивнул головой. Яков Фёдорович быстро встал со стула, подошёл к окну.

– Иди и работай, – услышал я его тихий голос. – Писать приказ не надо, сам разберусь, кто виноват в присвоении чужого. А разговор этот пускай останется между нами.

С тех пор прошло очень много лет, но образ Якова Фёдоровича Янкина и сегодня как живой стоит у меня перед глазами. Я многим обязан ему.

Жизнь продолжала ставить перед работниками чекистских органов новые, все более трудные задачи, требовавшие и государственного подхода к ним, и государственного решения.

Одной из таких первостепенной важности проблем была борьба с детской беспризорностью, этим тягчайшим последствием империалистической и гражданской войн, страшной послевоенной разрухи.

В стране насчитывалось не менее четырех миллионов детей-сирот, не только потерявших родителей, но и оставшихся без крова, одежды и пищи, без присмотра и ухода старших. Эта армия обездоленных продолжала расти. Их родители умирали во время эпидемий тифа, неурожаев в Поволжье и на Украине. Оборванные, вечно грязные, истощённые и больные, беспризорники скитались по городам и сёлам, ютились в подъездах, подвалах и на чердаках домов, под мостами и в копнах сена на полях. Случайную пищу они добывали попрошайничеством и воровством, а развлекались то азартными карточными играми, то драками.

Летом ребята ещё кое-как обходились: и переспать можно было где-нибудь в тёплую летнюю ночь, и выпросить, а то и стащить кусок хлеба на рынке у зазевавшейся торговки.

Но приходила зима. От мороза маленьким оборвышам некуда было деться.

С наступлением осенних холодов чумазые стайки невольных кочевников уезжали из городов средней полосы на буферах и крышах вагонов. Отправлялись за тысячи километров к югу – к берегам благодатного Чёрного моря.

Обессилев или задремав в пути, они срывались со случайных насестов и падали на рельсы, под колёса поездов. Замерзали на крышах и в открытых тамбурах товарных составов. Почти на каждой станции, с каждого поезда железнодорожники и путейские чекисты снимали скрюченные трупики погибших ребятишек…

А кем вырастут те, что останутся в живых?

Грабители и воры, «паханы» и «урки» преступного уголовного мира сколачивали из них, обозлённых мальчишек, шайки налётчиков, «домушников», «фармазонов». Содержательницы подпольных домов терпимости прибирали к рукам и превращали в проституток десятки и сотни девчонок-беспризорниц. Пробиравшиеся из-за границы шпионы тоже не прочь были завербовать смышлёных и послушных беспризорников. Оставался у подрастающих ребят, если не принять срочных мер, один путь: путь преступлений или прямой измены делу рабочего класса.

Чекистам часто приходилось сталкиваться с ними. Начнёшь допрашивать такого беспризорника и видишь, как постепенно, шаг за шагом, втягивали его в свой преступный омут отпетые главари воровских и грабительских шаек: сначала – мелкие поручения, потом – воровство, а там и ночной грабёж, и убийство.

Делалось это под разудалый разгул в притонах и воровских «малинах», где прожжённая шантрапа напропалую хвалилась друг перед другом своими похождениями и храбростью. Ну как мальчонке не восхищаться таким «паханом», не завидовать ему, не стараться во всем подражать «урке», грабить и воровать так же, как он?

Сердце сжималось от боли, слушая, как похожий на старика мальчишка, дымя подобранным на тротуаре окурком, с залихватски-независимой удалью короб за коробом высыпает перед тобой историю своих похождений. Нет, сообщников своих он не выдаст, как ни допрашивай, главаря шайки не назовёт: назови – завтра его найдут и прирежут. Мальчишка любую вину готов взять на себя, только бы не выдать своих.

Где же выход?

Нашёл его председатель ВЧК Феликс Эдмундович Дзержинский.

И вместе с Дзержинским на битву за маленьких обездоленных, за обиженных жизнью детей поднялись все чекисты страны.

Известно, как беспредельно любил этот человек детишек.

Ещё до революции, находясь в царской тюрьме, Феликс Эдмундович писал своей сестре: «Не знаю, почему я люблю детей так, как никого другого…»

Этим же чувством проникнуто и другое его письмо, датированное 1902 годом: «Я встречал… детей с глазами и речью людей старых, – о, это ужасно!»

Но в проклятое дореволюционное время бесправия и произвола Ф.Э.Дзержинский ничего не мог сделать для маленьких страдальцев.

Зато как ярко расцвела, какие блистательные результаты дала горячая любовь железного Феликса к детям после Великого Октября! В беседе с народным комиссаром просвещения А.В.Луначарским Феликс Эдмундович сказал, что он хотел бы стать во главе комиссии по улучшению жизни детей и включить в практическую работу этой комиссии весь аппарат ВЧК.

– Во-первых, – развивал он свою мысль, – это ужасное бедствие, тут надо прямо-таки броситься, словно к утопающим, на помощь. А во-вторых, я думаю, что наш аппарат работает наиболее чётко. Его разветвления есть повсюду, с ним считаются. Его побаиваются. А между тем даже в таком деле, как спасение и снабжение детей, встречаются халатность и хищничество. Мы переходим к мирному строительству. И я думаю: отчего не использовать наш боевой аппарат для борьбы с такой бедой, как беспризорность?

Мысли, высказываемые Ф.Э.Дзержинским, были поддержаны и Народным комиссариатом просвещения, и Центральным Комитетом РКП(б), и лично Владимиром Ильичем Лениным. Суровая и беспощадная к врагам революции Чрезвычайная Комиссия протянула беспризорным детишкам свои по-матерински заботливые и ласковые руки.

21 января 1921 года ВЧК разослала всем Чрезвычайным Комиссиям на местах циркулярное письмо о принятии срочных мер по улучшению жизни детей. В нем Феликс Эдмундович писал: «…Сейчас пришло время, когда, вздохнув легче на внешних фронтах, Советская власть может со всей энергией взяться и за это дело, обратить внимание в первую очередь на заботу о детях, этой будущей нашей опоре коммунистического строя. И чрезвычайные комиссии… органы диктатуры пролетариата, не могут остаться в стороне от этой заботы, и они должны помочь всем, чем могут, Советской власти в её работе по охране и снабжению детей. Для этой цели, чтобы втянуть аппараты ЧК, Президиум ВЦИК назначил меня председателем упомянутой комиссии при ВЦИК по улучшению жизни детей. Пусть это будет указанием и сигналом для всех чрезвычайных комиссий…»

Ф.Э.Дзержинский знал, какую огромную и действенную помощь в этой работе может оказать боевой ленинский комсомол, с первых дней своего создания выступавший верным помощником партии во всех её начинаниях.

Обращаясь к комсомольцам всей страны, председатель ВЧК говорил:

– Без комсомола мы с этой задачей не справимся. Вы должны будете самым усердным образом помогать нам. Очень хорошо, если бригады комсомольцев будут делать внезапные проверки детских учреждений… Владимир Ильич назвал детские сады ростками коммунизма. Мы не можем допустить, чтобы дети страдали от голода и холода!

Нельзя не вспомнить день, когда эти документы о борьбе с детской беспризорностью прибыли к нам в ЧК. После обычной дневной работы Я.Ф.Янкин попросил сотрудников задержаться и, не торопясь, с подчёркнутой значительностью, вслух прочитал циркулярное письмо Феликса Эдмундовича.

– Это не все, – сказал он, – к письму приложен подробный перечень того, что мы конкретно должны делать вместе с соответствующими отделами наробраза, наркомздрава, собеса, компрода и других советских организаций. Главная наша задача – немедленно доводить до сведения исполкома обо всех случаях хищений, злоупотреблений, разгильдяйства и преступного отношения к детям. Да, именно преступного отношения: ведь и разгильдяйство, и халатность, и малейшее попустительство расхитителям – все это равнозначные категории наказуемых законом упущений и проступков, то есть самые заурядные преступления, влекущие за собой совершенно определённые наказания. А поэтому все дела, требующие наказания виновных, мы будем впредь немедленно передавать в трибунал и в народные суды для гласного разбирательства.

• Предыдущая
• 20/69
• Следующая