Покинутый (ЛП) - Боуден Оливер - Страница 12

• Предыдущая
• 12/69
• Следующая

Мистер Берч сопровождал меня на похоронах — собственно, короткой неофициальной службе в той же часовне, где мы почти в том же составе отпевали Эдит: домочадцы, старый мистер Файлинг и несколько человек из отцовской конторы, которых пригласил мистер Берч. Он познакомил меня с одним из них — мистером Симпкином, которому, по моим представлениям, было лет тридцать пять, и который должен был, как мне сказали, вести наши семейные дела. Он слегка поклонился, а в его взгляде я прочел какую-то смесь неловкости и сочувствия, и они никак не могли побороть друг друга.

— Я буду вести дела вместе с вашей матушкой, пока вы будете в Европе, мастер Хэйтем, — заверил он меня.

Меня потрясло, что я уже еду; что у меня нет ни выбора, ни права голоса в этом вопросе. Выбор, может быть, и есть — я ведь мог бы сбежать. Но бегство не казалось мне действительно выбором.

Мы наняли экипаж. Зайдя в дом, я встретил Бетти, и она слегка улыбнулась мне. И можно было понять, что новости обо мне уже распространились. Когда я спросил, что она намерена делать, она сказала, что мистер Дигвид подыскал ей подходящее место. Глаза ее блестели от слез, а когда она ушла, я сел к столу и с тяжелым сердцем стал писать дневник.

Завтра утром мы отбываем в Европу. Меня поразила краткость сборов. Мои связи с прежней жизнью точно сгорели. А то, что осталось, легко уместилось в два дорожных сундука, отправленных нынче утром. Сегодня мне надо написать письма, а также повидаться с мистером Берчем, чтобы рассказать ему кое о чем, случившимся прошлой ночью, когда я лег спать.

Я почти уснул, когда раздался тихий стук в дверь. Я сел и сказал:

— Войдите, — в полной уверенности, что это Бетти.

Это была не она. Я разглядел фигуру девушки, которая быстро вошла и закрыла за собой дверь. Она подняла повыше свечу, чтобы я мог ее рассмотреть, и приложила палец к губам. Это была Эмили, светловолосая Эмили, горничная.

— Мастер Хэйтем, — сказала она, — у меня для вас есть кое-какие сведения, и по-моему, сэр, они важные.

— Я слушаю, — сказал я, надеясь, что по голосу не слишком заметно, каким маленьким и беззащитным я себя вдруг почувствовал.

— Я знакома со служанкой Барреттов, — начала она быстро, — с Виолеттой, она в числе немногих выходила из их дома в ту ночь. Она была рядом с повозкой, в которую затолкали вашу сестру, сэр. Когда мисс Дженни волокли мимо нее в повозку, мисс Дженни увидела ее и кое-что быстро сказала, а Виолетта сказала мне.

— Что сказала? — спросил я.

— Все было очень быстро, сэр, и там было довольно шумно, и прежде чем она что-то еще сказала, ее затолкали в повозку, но Виолетте показалось, что там было слово «предатель». На другой день к Виолетте заявился какой-то мужчина, с акцентом, как будто из западных графств, или ей так показалось, и потребовал сказать, что она слышала, но Виолетта сказала, что ничего не слышала, даже когда этот человек стал ей грозить. Он показал ей чудовищный нож, сэр, который у него был за поясом, но и после этого она сказала, что ничего не слышала.

— Но тебе рассказала?

— Виолетта моя сестра, сэр. Ей страшно за меня.

— Ты рассказывала еще кому-нибудь?

— Нет, сэр.

— Я завтра сообщу мистеру Берчу, — сказал я.

— Но, сэр…

— Что?

— А что, если предатель — это мистер Берч?

Я усмехнулся и покачал головой.

— Это не возможно. Он спас мне жизнь. Он дрался там…

Тут меня словно ударило.

— А вот кое-кого там вовсе не было.

Конечно, при первой же возможности я обо всем рассказал сегодня утром мистеру Берчу, и он пришел к тому же выводу, что и я.

А через час появился еще один человек, и в кабинете мы с ним познакомились. Он был примерно отцовских лет, с мужественным лицом, иссеченным шрамами, и холодными внимательными, словно рыбьими, глазами. Он был выше мистера Берча и более плечистым и, казалось, занял своим присутствием всю комнату. Своим темным присутствием. И смотрел на меня. Сверху вниз, на меня. Сверху вниз, пренебрежительно сморщив нос, на меня.

— Это мистер Брэддок, — сказал мистер Берч, пока я неподвижно стоял под взглядом гостя. — Он тоже тамплиер. Я целиком и полностью ему доверяю, Хэйтем.

Он откашлялся и добавил громко:

— А внешность иногда противоречит тому, что, по моим сведениям, есть в его душе.

Мистер Брэддок хмыкнул и бросил на него уничтожающий взгляд.

— Ну же, Эдвард, — попенял мистер Берч. — Хэйтем, мистер Брэддок будет заниматься поисками предателя.

— Благодарю вас, сэр, — сказал я.

Мистер Брэддок свысока глянул на меня и обратился к мистеру Берчу:

— Этот Дигвид, — сказал он, — может быть, ты покажешь мне его жилье.

Я отправился было за ними следом, но мистер Брэддок глянул на мистера Берча, который почти незаметно кивнул и, обернувшись ко мне и глядя мне в глаза, улыбнулся и попросил проявить терпение.

— Хэйтем, — сказал он, — может быть, вам лучше заняться другими делами.

Сборами, например.

И я волей-неволей вернулся к себе в комнату, проверил упакованные чемоданы, а потом достал дневник, чтобы описать, что случилось за день. За минуту до того, как я стал писать, зашел мистер Берч и сообщил новость: исчез Дигвид, сказал он, и лицо его побледнело. Но его найдут, заверил он меня. Тамплиеры постоянно кого-нибудь ловят, но вообще говоря, ничего не меняется. Мы все равно отбываем в Европу.

Кажется, это последняя моя запись в Лондоне, дома. Последние слова моей прежней жизни. Теперь начинается новая.

Сегодня я следил за предателем, пока он расхаживал по базару. Одетый в шляпу с плюмажем, цветные пряжки и подвязки, он с напыщенным видом переходил от прилавка к прилавку и прямо-таки сверкал под ярким, белым испанским солнцем. С некоторыми торговцами он шутил и смеялся, с другими перебрасывался двумя-тремя словечками. Он держался и не дружески, и не властно, и казался, по крайней мере по моим наблюдениям, хотя я и следил за ним издали, человеком честным и даже доброжелательным. Но опять-таки, это ведь не те люди, которых он предал. То есть не Орден. Не мы.

Во время обхода его сопровождали охранники, и могу сказать, что они были весьма прилежны. Их взгляды неустанно обшаривали рынок, и когда один из торговцев дружески похлопал его по спине и стал навязывать в подарок хлеб из своей лавки, он сделал жест тому из двух охранников, что был повыше, и тот принял хлеб левой рукой, а не правой, предназначенной для оружия. Вышколенный тамплиер.

Через какое-то мгновение из толпы выскочил мальчуган, и охранники тут же напряглись, оценивая опасность, а потом…

Расслабились?

Посмеялись над своей пугливостью?

Нет. Они остались настороженными. Они продолжали следить, потому что они не дураки и знают — мальчик мог оказаться приманкой.

Охранники они были прилежные. Я думал, не испорчены ли они своим хозяином, человеком, который клялся в верности одному делу, в то время как служил совсем другим идеалам. Я надеялся, что нет, потому что я уже решил оставить их в живых. Но хотя до некоторой степени мне было выгодно сохранить им жизнь, я все же понимал, что опасно ввязываться в бой с двумя такими солдатами, а стало быть, мое решение неверно. Они умеют быть сосредоточенными; они наверняка отлично фехтуют, и вообще они большие знатоки в деле убийств.

Но в таком случае, я тоже сосредоточенный. Тоже знаток фехтования. И знаток по части убийств. У меня к этому природная склонность. Хотя в отличие от теологии, философии, античности и языков, в частности, испанского, который я знаю так, что могу здесь, в Альтее, сойти за испанца, — так вот, в отличие от всего этого, я не испытываю удовольствия от моих способностей к убийству. Просто у меня это хорошо получается.

• Предыдущая
• 12/69
• Следующая