За Землю Русскую - Невский Александр Ярославич - Страница 11

«Читай, княже мой, читай третий псалом первого часа: Милость и суд воспою Тебе, Господи, и проч. В нем верное изображение, каков должен быть царь и князь. Если ты будешь испытывать и соблюдать то, о чем говорится в этом псалме, он просветит еще более умные очи твои, отвратит от них всякую суету, освятит твой слух, очистит сердце, исправит стопы, предохранит ноги твои от поползновения… И воссияет тебе свет, сияющий праведникам, на много лет останешься неосужденным и неповинным, а потом от царства дольного вознесешься в горнее…»

Эти простые, задушевные наставления глубоко западали в сердце. Книги Священного Писания оставались неразлучными спутниками на всю жизнь, к ним прибегали, ища вразумления, в трудных обстоятельствах жизни.

Можно вообразить, с каким вниманием относился юный Александр к словам наставников! С ранних лет он отличался глубоким религиозным настроением и живым чувством долга. Всякое дело, всякую свою обязанность он старался исполнить вполне добросовестно, «преподобне и праведне» и «яко верный раб благоуготови себе во благих угодити Господу своему».

Серьезный не по летам характер его не дозволял ему предаваться пустым забавам. Любимым его занятием, кроме чтения священных книг, было пение церковных песнопений. Без сомнения, с ранних же лет св. Александр приучал себя к посту и воздержанию, чем укреплялись и его физические силы.

Благочестивые упражнения согревались молитвенным настроением духа, чему способствовали частые посещения храма, и местные святыни Переяславля и Новгорода ему были хорошо известны. Говорить ли о том, что юный князь, душа которого с детства согрета была любовью к Богу, в тишине ночной имел обыкновение повергаться пред иконами Христа и Его Пречистой Матери и изливать свою душу в горячей молитве?

Кроме книг Священного Писания известны были в то время и святоотеческие творения: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Лествичника, Кирилла Александрийского, Ефрема Сирина и других. Наши предки особенно любили Златоустого. В общем употреблении были и жития святых, переведенные, вероятно, с греческого языка, поучения русских пастырей и т. п.

Не были в пренебрежении и светские знания. Юные князья обучались иностранным языкам, преимущественно латинскому и греческому. Знание языков, по словам Мономаха, давало почет от иностранцев. Для знакомства с событиями всемирной истории служили «книги Бытийскыя, рекомыя Палея» – обозрение событий от сотворения мира до христианства и до погибели «жидовьства».

Но с особенным усердием юных князей знакомили с событиями родной старины. Для этой цели служили наши летописи. И нет никакого сомнения в том, что св. Александр «вскоры извыче вся граматикия», потому что, как свидетельствует жизнеописатель, «потщакно бе ему от отеческих ни в чесом же отстати».

Наряду с книжным обучением, разумеется, обращалось большое внимание и на воспитание физическое: для этой цели служили верховая езда, стрельба в цель, военные игры и другие упражнения.

Военные игры сменялись ловами. Прекрасны были эти ловы! Лишь только утренняя заря начинала золотить верхушки дерев, толпа охотников, молодых товарищей-дружинников, собиралась близ княжеского терема. В городе подымался шум, сбежавшаяся толпа глазела на убранство охотников; к княжескому терему подводили коней.

Выходят молодые князья. Они сияют красотой и бодрым, веселым видом. Слуги подают князьям охотничьи копья с железными остриями, «ловчий наряд», другие ведут привязанных за шею собак. Рога трубят, и звуки весело разносятся по воздуху. Князья выезжают из города.

Все общество собирается на опушке леса. Собаки освобождаются от цепей и бросаются в лес отыскивать дичь. Много водилось в то время на Руси в непроходимых дебрях всякого рода зверей: туров, медведей, волков, кабанов и других. Небезопасны были эти ловы, но здесь же развивались удаль молодецкая, ловкость и присутствие духа.

«Вот как я трудился на ловах, – рассказывает про себя Владимир Мономах. – Два тура метали меня на рогах своих с конем, олень бодал, один лось топтал ногами, другой бодал рогами; вепрь сорвал меч с бедра, медведь около колена седло прокусил, лютый зверь вскакивал мне на плечи и повергал на землю и меня, и коня.

Но Бог меня сохранил невредимо. С коня я падал много раз, дважды разбивал себе голову, повреждал и руки, и ноги, особенно в юности, когда не дорожил жизнью, не щадил головы своей… Сам я заботился об охотничьем наряде, о конях, о соколах, о ястребах… Дети мои! Не осуждайте меня, так как я не хвалю ни себя, ни своей храбрости; я хвалю Бога и прославляю Его милость, так как Он меня, грешного и недостойного, сохранил от стольких опасностей и сотворил меня неленивым на все дела, достойные человека».

Без сомнения, юным Феодору и Александру не раз удавалось отличаться на этих охотах. Множество убитой дичи служило наградой охотникам. Помногу убивали «куниц, лисиц и диких зверей, черных соболей, больших поскакучих заюшек, малых горностаюшек, да и волку, медведю спуску нет».

Солнце садилось; наступала ночь, и нередко усталые охотники ложились отдыхать от дневных трудов в палатках среди зеленого леса. Охота на зверей сменялась соколиной. Запевалась старинная песня:

Предстоит и здесь добыча богатая: белые гоголи, чернеди, сизые орлы, галицы, кречеты, черные вороны, сороки, чайки, соколы, дятлы.

Все это вместе – игры и охоты – должно было укрепить и развить физические силы отрока и приготовить из него будущего защитника родины, доброго страдальца за землю Русскую, каким и явился впоследствии св. Александр, «от юна возраста и от младых ногтей всякому делу благу научен быв».

Выдающимся событием в жизни князей было «посажение на стол». При отъезде Ярослава Всеволодовича в Киев и при вокняжении Александра Ярославича в Новгороде в 1236 г., обряд посажения на стол был совершен в Новгороде, у Св. Софии. Этот обряд считался необходимым, без него князь не был бы князем.

Поэтому в летописях к выражению «вокняжился» обыкновенно прибавляется: «и сел на столе». Благословляя сына своего на княжение в Новгороде, Ярослав Всеволодович, подобно отцу своему, говорил ему: «Крест будет твоим хранителем и помощником, а меч – твоею грозою! Бог дал тебе старейшинство между братьями, а Новгород Великий – старейшее княжение во всей земле Русской».

Народ новгородский толпами окружает свой знаменитый храм. Обыкновенно царствующий в нем полумрак сменился ярким освещением от множества возжженных свечей. В числе собравшегося во множестве народа благоверный князь Александр возносит теплые молитвы Царю царей. Он высок ростом, строен, прекрасен собой – и еще прекраснее в своем молитвенном одушевлении.

По красоте наружности его сравнивают с Иосифом Прекрасным, а по силе и величественному виду – с Сэмпсоном. Его звучный и сильный голос, подобно громогласной трубе, гремел в народе. Но теперь слезы блестят в прекрасных очах и обильно струятся по щекам. Благочестивый князь знает, что все усилия человека, как много даров ни дано ему, не принесут надлежащей пользы без Божия благословения, и теперь, в этот торжественный час, готовясь отдать все свои силы в жертву дорогой земле Русской, он смиренно преклоняет колена и испрашивает Божией помощи.

Усердно вместе со своим юным князем молятся и граждане… Слышится стройное пение духовного чина, благовонной волной струится фимиам. Все в этом храме действует на душу и усиливает молитвенное настроение: и воспоминания, связанные с прошлыми судьбами города и Святой Руси, и почивающие нетленно мощи святых. Вот почти у самых южных врат рака с мощами святого князя, строителя храма, Владимира Ярославича.

Здесь же покоятся и мать его Анна, первый новгородский владыка Иоаким, корсунянин, присланный сюда св. Владимиром, Лука Жидята, св. Никита, бывший затворником Киево-Печерской лавры, архиепископы: св. Иоанн и св. Мартирий; здесь и знаменитый прадед Александра святого Мстислав Ростиславич Храбрый. А с вышины, точно с небес, взирает на все собрание величественный и строгий лик Спасителя.