Святое русское воинство - Ушаков Федор Федорович - Страница 29

В продолжение пребывания своего начальником Севастопольского порта Ушаков почти ежегодно выходил в море с эскадрой для практического ее обучения. В 1796 году он делал испытания над двумя новыми 74-пушечными кораблями «Захарий и Елисавета» и «Св. Петр», построенными обер-саарваером Катасановым в Херсоне и имевшими сплошной верхний дек, т. е. «у которых шканцы с баком соединены палубой».

Такое устройство было тогда нововведением в русском кораблестроении, но Ушаков находил его неудобным, потому что во время боя дым из палубы имел не столь просторный выход, гребные суда размещались невыгодно и запасный рангоут, от помещения наверху, стеснял шкафуты, не позволяя людям свободно работать; кроме того, оба корабля эти оказались «надмеру валки». Замечания свои, подкрепленные мнениями многих корабельных капитанов, он представил на усмотрение Адмиралтейств-коллегии, и, вследствие этого, 17 мая 1797 года последовало высочайшее повеление: изготовить в Черном море эскадру из пяти кораблей и двух фрегатов под начальством вице-адмирала Ушакова, которому предписать в течение кампании того года «учинить на самой практике о тех двух кораблях замечания, и в чем найдет их преимущественными или недостаточными, неукоснительно рапортовать».

Ушаков плавал между Севастополем и Одессой с 1 июня по 3 августа, делая разные испытания кораблям под парусами, заставившие его остаться при прежнем своем мнении относительно чрезвычайной валкости «Св. Петра» и «Захария и Елисаветы». Озабоченная этим Адмиралтейств-коллегия предписала Главному командиру адмиралу Мордвинову сделать вторичные опыты в своем присутствии и вместе с тем потребовала от Черноморского правления объяснения, «почему при рассмотрении чертежа, по коему те корабли построены, не предусмотрено было столь важных недостатков, и не только тогда сделано упущение, но и после по тому же чертежу продолжаема была постройка такого же ранга кораблей, а особенно, когда уже по возвращении первых из кампании и дефекты о валкости их представлены были?»

Дело это сильно затрагивало Мордвинова и Черноморское правление, и потому не было недостатка в объяснениях и опровержениях. Два 74-пушечных корабля, строившиеся тогда в Херсоне по тому же чертежу, были «Симеон и Анна» и «Св. Михаил»; и хотя польза постройки со сплошной верхней палубой не могла быть оспариваема, но, быть может, применение этого устройства именно на тех кораблях заслуживало некоторого порицания, и потому замечания, сделанные Ушаковым в этом случае, нельзя еще отнести к предубеждению против нововведения или пристрастию к старине.

В мае следующего (1798) года Мордвинов делал испытания над устойчивостью «Захария и Елисаветы» и «Св. Петра» на Севастопольском рейде, на якоре, в тихую погоду, посредством выдвигания орудий с одной стороны, размещения команды и пр., и нашел их весьма удовлетворительными, в чем согласились с ним все присутствовавшие флагманы и капитаны; но Ушаков возражал, что корабли не были в прежней погрузке своей и что испытания надлежало сделать подобно тем, какие производил он, т. е. под парусами, при свежем брамсельном ветре с гротом и фоком и пр. Мнение его не было, однако, принято, и высочайше повелено дело это прекратить.

Недовольства его с Мордвиновым, начавшиеся гораздо прежде, еще более увеличились по поводу пробы этих двух кораблей; и в каюте корабля «Св. Павел», в присутствии всех командиров судов, Мордвинов сделал ему несколько замечаний в самых резких выражениях, едва ли приличных в таком звании и столь заслуженному лицу. Строгое соблюдение чинопочитания удерживало Ушакова от возражений; но вслед за тем он написал Мордвинову, как много должны через это страдать служба, дисциплина и доверие подчиненных к начальнику, и что он болен и чувствительно огорчен «от жестокостей, беспредельно оскорбительных, вчерашний день при жалобе моей на господина флота капитана Сенявина вами мне, без всякой вины моей, и при всех со стороны моей учтивостях, последовавших».

Тогда же (8 мая 1798 года) он решился прибегнуть к правосудию государя и в письме изложил все подробности обстоятельств: «Ревность и усердие о сохранении интереса Вашего Императорского Величества, – писал он, – с некоторого времени подвергли меня гневу и негодованию моего начальника (Мордвинова)… Смерть предпочитаю я легчайшею несоответственному поведению и бесчестному служению; подчиненные усомнятся во мне в доверенности и надежде; военная дисциплина и субординация придут в упадок; кто защитит меня, не имущего покровительства, при малой и недостаточной еще моей заслуге… Всеподданнейше испрашиваю Высочайшего позволения, после окончания кампании, быть мне на малое время в Санкт-Петербурге, пасть к стопам Вашим и объяснить лично вернейшим и обстоятельнейшим донесением о состоянии тех двух кораблей».

В то время на Севастопольском рейде стояла эскадра, под флагом Ушакова, готовившаяся для военного крейсерства на Черном море, которому могло угрожать появление турецкого и даже французского флотов, и лучшим ответом императора храброму адмиралу было доверие к его личным достоинствам и избрание начальником в последующих военных предприятиях.

Впрочем, Адмиралтейств-коллегия получила высочайший указ войти в подробное рассмотрение этой жалобы; но тогда Ушаков, занятый спешным отправлением эскадры в Константинополь, отвечал Коллегии, что «объяснений с надлежащими подробностями сделать не имеет времени», и недоброжелательные поступки адмирала Мордвинова, без всякого с его стороны повода, он относит к тому, что «во время предшествовавшей войны, перед двумя старшими передо мной определен был начальствующим по флоту и по Черноморскому правлению, хотя я в оном назначении никакими происками не участвовал».

В исходе XVIII столетия громадные события совершались на западе Европы, и адмиралу Ушакову суждено было принять участие в войне, поднятой Россией на защиту государей и народов. Еще с 1789 года Франция начала потрясаться в вековых монархических основаниях своих, и в 1792 году предстала изумленному миру со всеми ужасами безначалий, грабежей и убийств, порожденных революцией.

Престол Людовика XVI был низвергнут, и в начале 1793 года король закончил жизнь свою на эшафоте; власть перешла в руки предводителей народного мятежа, Франция объявлена была Республикой и, увлеченная этим переворотом, не знала ни меры своим желаниям, ни предела своим замыслам. Христианская вера и все священные узы человечества были ею отвергнуты, она питала вражду ко всякому законному правительству и стремилась склонить другие народы к таким же переворотам и принятию чудовищных ее теорий; но, провозглашая равенство и свободу, совершала неслыханные злодейства и насилия, искала завоеваний и угрожала войной всем державам Европы.

Началась ожесточенная война. Первыми подняли оружие государства соседние, и чем решительнее предпринимали они меры к вынесению войны в самые пределы Франции для прекращения зла и восстановления монархии, тем необузданнее разгорались республиканские страсти.

В первое время воинственная Республика ограничилась некоторыми успехами над австрийскими войсками и завладением Голландией, обращенной ею в 1794 году в Батавскую республику, причем штатгальтер, принц Оранский, вынужден был удалиться в Англию; но средства Франции были обильны, ополчения многочисленны и недолго могла удерживаться она от дальнейших покушений. Перемирие с Австрией нарушено было через несколько месяцев, невзирая на желание последней к сохранению мира, и в 1796 году войска, предводимые генералом Бонапартом, понеслись за Адду и Минчио.

Ряд побед, одна другой блистательнее, наносили тяжкие поражения Австрии, угрожали самой Вене, заставили Венский двор согласиться на невыгодный для него Кампо-Формийский мир (6 октября 1797 года), и заставили государей Апеннинского полуострова, напуганных успехами счастливого завоевателя, искать дружбы с Францией, за которой остались большая часть Пьемонта и вся Ломбардия по р. Адидже, обращенная в Цизальпинскую республику.