Проклятие феи - Мак-Кинли Робин - Страница 46

Какие дела с подобным человеком могли быть у кого бы то ни было в Двуколке, не считая разве что лорда Прендергаста? Рози глянула на тыльную сторону ладони, но паук уже исчез.

Незнакомец стоял как будто в ожидании или погруженный в размышления.

– Вы знали, что этот день настанет, – произнес он наконец. – Я ничего не могу с этим поделать. Как и вы. Как и она сама.

– У меня не было выбора! – воскликнула Катриона.

– Вы могли позволить ей умереть, – возразил человек. – К этому времени она успела бы уже погибнуть. Несколько раз. Или хуже чем погибнуть. Нужно ли мне вам об этом рассказывать?

Но Катриона осела на пол рядом со стулом Рози, ее ладони соскользнули вниз по руке девушки, а затем она уткнулась лицом в локоть, которым оперлась на колено Рози, и расплакалась, как дитя. Рози, до сих пор даже не представлявшая, что такое возможно, нагнулась к ней, обняла названую двоюродную сестру – единственную мать, которую она помнила, – и притянула к себе на колени, как будто это Катриона была ребенком, а Рози – ее опекуном и защитником. Рози прижала Катриону к себе, смахнула с ее лба влажные волосы и поцеловала ее, а та цеплялась за ее шею и рыдала.

– Лиса, – пробормотал человек. – Лиса… барсучиха… медведица… выдра. Олениха и корова, кобыла и коза, сука и волчица и… Ну и путешествие выпало вам с малышкой, верно? Рози – так вы ее зовете? Рози?

Рози вскочила, не выпуская Катриону из объятий – ярость придала ей сил.

– Хватит! – потребовала она от чужака, который причинил боль Катрионе и нарушил их покой. – Я не понимаю, что вы говорите Катрионе, но мне это не нравится. Мне это нравится еще меньше, чем то, что вы говорите обо мне так, будто меня здесь нет. Меня-то зовут Рози. А вот вы нам до сих пор не представились.

Катриона слабо вздохнула – не то смущенно, не то благодарно. Рози склонилась и бережно опустила ее на пол, не отрывая взгляда от смуглого человека. Дождь прекратился, и ветер стих. Во внезапной тишине, если бы люди в помещении не были так поглощены друг другом, они могли бы заметить, как Флинкс прокрался в кухню и домовые мыши расположились вокруг него, словно знали, что в этот вечер потрясений он им ничем не угрожает. Одна из кухонных ставен – та, что плохо прилегала и пропускала ветер, дующий с запада, – задребезжала, распахнулась, и внутрь скакнул Фуаб, за которым последовали несколько малиновок и сова. Дверь, выходящая во двор, тихо отворилась, поскольку Дротик умел справляться со щеколдами, и вместе с ним зашли Зогдоб и Ральф, подросший щенок пекаря. Сквозь открытую дверь любой, кто посмотрел бы, мог увидеть нескольких оленей, торопливо заходящих во двор, насторожив чуткие уши, а в холмике на штабеле досок нетрудно было узнать барсука. Пока еще слишком далеко, чтобы его различили человеческие уши, раздался топот копыт в галопе. Едва слышный, не вполне отличимый от ветра, полился долгий восторженный лай охотничьих псов, объявляющих, что они напали на след и идут по нему.

– Но они так ей и не сказали, Сигил, так и не сказали, – пробормотал незнакомец.

И множество выражений пробежало по его лицу, словно краткие, резкие порывы ветра, волнующие зыбью поверхность пруда: изумление, смятение, неверие, неодобрение, сгустившееся до осуждения. Человек шагнул к Рози и, к ее совершеннейшему ужасу, рухнул перед ней на колени. Уже в этой позе он медленно снял с пояса свой красивый и опасный клинок и уложил его на ладони, протянув к ней так, словно это был подарок. Рози непроизвольно спрятала руки за спину.

– Да, так вас зовут, – подтвердил он, подняв на нее взгляд. Его кожа переливчато мерцала в мягком свете ламп, а клинок в руках сиял, словно луна. – Но вы, дорогая, дражайшая, вы наша принцесса, та самая, которую мы так усердно стремились защитить, Каста Альбиния Аллегра Дав Минерва Фиделия Алетта Блайт Домина Делиция Аврелия Грейс Изабель Гризельда Гвинет Перл Руби Корал Лили Ирис Бриар-Роза. А я ваш слуга Айкор, один из последних ваших слуг. Но я должен был стать вашим двадцать первым крестным. Фея королевы, Сигил, поручила мне отыскать вас и сообщить, что настала пора вам перестать скрываться. И мы должны быстро решить, что нам делать дальше, поскольку та, кто прокляла вас, ищет вас так же, как искал я, и непременно, как и я, найдет, потому что мы больше не можем ей помешать. Мы пытались все эти двадцать лет, но в итоге потерпели неудачу и знаем это. Никакая фея – и никакой маг – не может сотворить поисковое заклятие, способное продержаться двадцать лет, но Перниции это удалось. Теперь это огромная косматая тварь, ощетинившаяся, как остролист, ошибками за двадцать лет поисков. И мы дразнили, допекали и тревожили ее как могли – охраняемые крепости были не единственными нашими отвлекающими средствами, – но она продолжала искать. Когда мы обнаружили, что заклятие остановилось здесь, в Двуколке, мы поняли, что это означает. И в столь горьких обстоятельствах нам оставалось только надеяться найти вас раньше – на минуту, на час, на день или на три месяца. Я с радостью предлагаю вам мою жизнь, но ее недостаточно.

Рози слышала, что сказал человек, но не могла – не хотела – это понимать. Она как будто парила отдельно от тела, оставшегося стоять в освещенной очагом и лампами кухне, рядом с Катрионой, перед коленопреклоненным чужаком. Но она сама, Рози, настоящая Рози, отлетела прочь, подальше, в безопасное место, где ее не достанет никакая ужасная, пугающая, сокрушительная ложь. Она огляделась вокруг. Словно во сне. Она стояла в туманном месте – еще более туманном, чем Туманная Глушь, – и поначалу ничего не могла разглядеть. Но она слышала голоса – животные, ее животные, ее друзья, разговаривали друг с другом: малиновка с лисой, олень с барсуком, выдра с полевкой. Они говорили все разом, наперебой, обращались друг к другу, используя человеческие слова как простейший способ общения, поскольку сегодня вечером все предосторожности оказались отринуты.

«Ты здесь!»

«Да, и ты тоже!»

«И ты, и ты!»

«Почему ты пришел?»

«А ты?»

«Это в воздухе».

«Да, в воздухе и в воде».

«Оно падает с дождем».

«Я услышала это в ветре».

«Я почувствовал лапами на земле».

«Что-то приближается».

«Кто-то приближается».

«Происходит нечто важное».

«Мы знаем о принцессе».

«Мы знаем о… той, которая ее прокляла».

«Мы знаем, что это наконец-то приближается».

«Моя бабушка говорила мне, что это произойдет при мне».

«Мой отец рассказывал мне. Он помнил тот день».

«Я помню тот день».

«Принцесса и злая».

«Но это… это происходит здесь».

«Здесь».

«Рядом с нами всеми».

«Я подумала о Рози».

«Мы подумали о Рози».

«Что-то насчет Рози».

«Рози, наша Рози».

«Наш друг».

«Та, что говорит со всеми».

«Поэтому мы пришли».

«И я».

«И ты».

«И все мы».

«Но принцесса!»

«Не может быть!»

«Она говорит с нами!»

«Она принцесса. Люди бы не перепутали».

«Мокрый темный человек не перепутал бы. Разве вы по нему не чуете?»

«Но здесь!»

«Она!»

«Рози!»

«Наша Рози – принцесса!»

«Я знал, что со всеми этими крепостями что-то неладно! Вы слышали, чтобы кто-нибудь ее там учуял?»

«Но здесь, прямо здесь…»

«С нами, в сырых землях!»

«Вот я расскажу родне!»

«Принцесса! Она жива!»

«Вы знаете истории о том, как мы все кормили ее, пока она бежала через всю страну, прочь от той, что желала ей зла…»

«Мы кормили и прятали ее…»

«Лиса, и медведица, и барсучиха, и олениха, и корова, и овца, и коза, и сука, и волчица, и кошка, домашняя и лесная, – мы все кормили ее…»

«В историях никогда не говорилось, куда она бежала!..» – выпалил очень молодой и глупый кролик, мгновенно прижатый к земле тяжестью неодобрения, которое навлекло на него это бездумное замечание.

«Ну разумеется, нет», – отозвалась гусыня, презрительно зашипела, обогнула его и устроилась ближе к двери в дом колесного мастера, втиснувшись между парой овец и бобром.