Комната ужасов. Дилогия - Грей Майкл - Страница 60

– Это Домино. – В голосе уже звучал крошащийся арктический лед. – Мне не нравится твой тон, Рэнди!

– А ты тогда накажи меня за то, что я плохой мальчик, а, госпожа? Иначе. Боюсь, твоя «лучшая подруга» Клэр сможет сделать небольшую сенсацию из двойной жизни скромно–респектабельной Ла Тобре.

– Ты ведешь себя мерзко, Рэнди. Ты можешь прийти и поговорить со мной ровно через полчаса. Ни раньше, ни позже. Понял, Рэнди?

– Да, госпожа Домино. – Эльспет положил трубку очень мягко. На висках появились шарики пота.

Рэндольф собрался уходить, девочки вышли попрощаться. На обеих были одинаковые детские шортики, из которых они выросли лет в двенадцать.

– Вам, по–видимому, не слишком удобно.

Сестры улыбнулись. Подвернутые края их шорт врезались глубоко в созревающую плоть ляжек, только–только оформившиеся выпуклости упругих бедер выгибались, школьные блузы с обтрепанными воротничками напряглись, готовясь выстрелить пуговицами.

Рэндольф бросил на девочек суровый отцовский взгляд.

– Эй, вы не собираетесь выходить в таком виде, а?

– Конечно нет, папочка, – успокоила Персефона. – Так, дурака валяем, – добавила Пандора.

– Попрощаетесь за меня с матерью, присмотрите за ней, хорошо?

– Конечно, конечно, – пообещали девочки.

Отец чмокнул на прощанье дочек и отправился кататься вверх–вниз на лифте, дожидаясь времени свидания с Домино.

Алита открыла дверь, и его эрекция восстановилась. Он напрягся под нижним бельем. Она, Домино, как и его маленькие доченьки, была в шортах. В отличие от девочек, в том, как она была одета, не угадывалось и следа невинности.

Ее одежда волновала. Сапоги из змеиной кожи – до середины бедра. Шорты из змеиной кожи облегали выпуклость лобка, поднимались и переходили в четвертушки чашечек бюстгальтера, предлагавшего смотрящие вверх замерзшие соски. Перчатки из змеиной кожи закрывали тонкие руки до плеч, превращая их в извивающиеся кобры. Глаза Рэндольфа притягивали словно нарисованные острия ее грудей. Во время любого из дорогостоящих приемов у нее в «кабинете» упругие полушария скрывались под вуалью прозрачной, просвечивающей ткани, но никогда ещетак свободно, так откровенно дразняще.

Под нависающей мякотью его брюшка напрягшееся твердое уже начинало болеть. Рэндольф знал, что этот «прием» должен стать особенным.

– Внутрь! – приказала Домино. Темные глаза сверкали в серебряных запятых.

Входя, Эльспет на мгновение задержал дыханиа До сегодняшнего дня ее власть, ее наказания были профессиональными. Теперь у нее появились личные причины ранить его, причинять боль. Рэндольф почувствовал страх и едва не обратился в бегство. Но ведь страх – это то, за чем он пришел, или не так? И дверь закрылась. Домино держала кнут. Колени Рэнди подогнулись.

Шок от одного его вида был почти достаточным для немедленного оргазма. Алита держала узловатую плеть у щеки.

– Ты вел себя очень плохо, верно, Рэнди?

– Да, госпожа, – пробормотал он. Глаза его опу стились, задержавшись на сморщившейся плоти ее остроконечных грудей.

– Я разве говорила, что ты можешь смотреть на мои соски? – рявкнула она.

– Нет, госпожа. – Эльспет уставился в пол между ее раздвинутых ног.

– Не смотреть, не трогать без моего разрешения. Ясно?

– Да, госпожа. – Его дыхание оборвалось: «Трогать? Ему никогда не разрешалось.»

– Раздевайся! Догола! Живо!

Мужчина быстро разделся и стоял теперь с поднятым пенисом, но опущенными глазами. Ее кнут тронул слезящийся глазок на конце члена.

– Ты был занят нечистыми мыслями, Рэнди, не так ли?

– Да, Домино. Госпожа.

Кнут легонько свистнул, оставив красный рубчик на негнущемся беловатом стебле Рэнди.

– Только госпожа! Домино – никогда! Продемонстрируешь свое раскаяние – сможешь называть «госпожа Домино».

– Да, госпожа.

– Посмотри на себя, жирный боров. И зачем только я теряю на тебя свое драгоценное время? Слишком уж я любезна. Слишком у меня сердце мягкое. На колени и благодари меня. Целуй мои сапоги, свинья!

Женщина подошла к креслу и села на ручку. Эльспет на четвереньках пересек комнату и притронулся губами к носку ее сапога.

– Как следует!

Ее ступня приподнялась. Мужчина выгнул шею и повернул голову так, чтобы, высунув язык, лизать жесткую грязную подметку.

– А каблук?!

Его жирные губы округлились, обхватив покрытое кожей острие. Язык ласкал острый металлический кончик. Домино качнула ногой, проталкивая каблук в мякоть его рта.

– Так слишком удобно. Встать!

Рэндольф сделал, как ему приказано. Опустив глаза в пол, он воображал, как играют эластичные мышцы ее бедер, когда она идет по комнате. Ящичек открылся и закрылся.

– Руки за спину!

Холод металла на запястьях и двойной щелчок. Он в наручниках. Каблук вонзился в ягодицу. Рэнди упал вперед.

– Хорошо. Лицом в пол. Задницу выше! – Домино бросила кнут на ковер рядом с его головой. – Это слишком хорошо для тебя. Для противного маленького Рэнди сгодится обычный бамбук.

Эльспет слышал, как трость рассекла воздух.

– Вот это приблизительно то, что надо. Теперь не орать! Не выношу трусов.

Первый удар, нанесенный для разогрева, – потряс. Никогда Рэндольф не испытывал такого острого удовольствия. Он, беспомощный, целиком находится во власти повелительницы, у которой есть причины ненавидеть его. Его пенис твердел с каждым ударом. Рэнди чувствовал, что налившаяся кровью головка должна вот–вот выстрелить. И выстрелила! Брызнуло на пол и на его круглые коленки. Силы его кончились. Он рухнул.

– Это было потрясающе, Домино. Спасибо тебе. Поверь мне, твоя тайна умрет вместе со мной.

Бамбук ударил его по ляжке.

– Нет! Я же кончил. Смотри! Это было здорово, я заплачу как обычно, никаких скидок!

– Ты, может, и кончил, Рэнди. А я – нет.

– Но Домино. Алита…

Бамбук обрушился с новой силой.

– Ты же знаешь, я от этого не тащусь, – отрезала она. – На этот раз – может быть, и да, но нужно время, много времени.

Рэнди покатился по полу, уворачиваясь от следующего удара. Домино преследовала мужчину по всей комнате, высекая рубцы на бедрах, на груди, на плечах, загоняя его в угол. Через какое–то время бамбук расщепился и, поднимаясь, разбрызгивал свежую кровь, опускаясь, врезался глубже. Вопреки ее приказаниям, Эльспет начал кричать.

Ее голые груди колыхались. Алита начала тяжело дышать: сначала от усилий, потом и от другого. Удары стали дикими – женщина лупила вслепую. Наконец она подняла трость для завершающего экстазного шрама на теле мужчины. Длинные мышцы ее бедер свело. Когда последний удар обрушился, они задрожали в долгих сотрясающих спазмах.

Рэндольф не сразу понял, что женщина остановилась. Он посмотрел сквозь щелки пропитавшихся слезами век. Домино стояла у окна и смотрела на Мемориальный Холм. Когда она повернулась, Эльспет начал умолять ее:

– Домино. Алита, ты освободишь меня? Ну пожалуйста! Я все забуду. Я не скажу, я обещаю.

– Нет, ты не скажешь. – Ее голос звучал глухо. – Встать!

– Что ты собираешься делать? Ты меня отпустишь? Мужчина перекатился к облаченным в змеиную кожу ногам. Кровь сочилась из многочисленных ран. Алита не замечала его. С крюка на потолке к краю кушетки спускались зеленые плети вьюна. Алита потянула их вниз. Поднятые и дрожащие груди в капельках пота больше не возбуждали Рэнди.

– Встать! – приказала женщина. – Влезай на спинку кушетки!

– Зачем?..

Она нагнулась поднять бамбук. Мужчина неловко вскарабкался.

– Стой здесь.

Эльспет стоял, балансируя, пока Алита не вернулась с длинным мотком провода в рука С одной стороны Домино сделала скользящую петлю и подняла ее к вялому и сморщенному половому органу Рэндольфа. Он, отпрянув, чуть не упал.

– Еще трости захотел? – спросила повелительница. Мужчина зашатался, восстанавливая равновесие.

Алита накинула провод на пенис и мошонку, затянула петлю.

– Ты что?

– Не двигаться.