Выбери любимый жанр

Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов - Буссенар Луи Анри - Страница 36


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

36
— Должно быть, это и есть будущее жаркое для Будды.

Не обращая внимания на присутствующих, которые, впрочем, ничем не выдавали своего отношения к происходящему, лоцман вытащил рыб из ведерка, обтер их кисеей и разложил на сухой салфетке. Потом вынул из-за пояса небольшой деревянный лакированный ящик, достал оттуда несколько тонких листиков золота и серебра.

Взяв красную рыбку, завернул ее в золотой листок, который тотчас присох к чешуе, выделяющей клейкое вещество, и бросил в реку, произнося таинственные слова. Затем взял белую рыбку, завернул ее в серебряный листок и, сопровождая тем же заклинанием, тоже бросил в воду.

Десять рыб — пять белых и пять красных — по очереди оказались в реке.

Завершив жертвоприношение, лоцман вернулся к рулю с видом человека, которому нечего больше бояться.

— Это все? — спросил Фрике у переводчика.

— Все, — серьезно и важно ответил индус. — Злые духи укрощены. Гаутама подарит нам добрый путь.

— Спасибо на добром слове. Каждый труд должен быть вознагражден, вот ему пять франков на чаек.

Шлюпка пошла в привычном темпе. Мимо проносились берега Иравади. Улетали прочь, хлопая крыльями, водяные птицы, напуганные отрывистым кашлем паровика.

— Странный обычай, — сказал парижанин, лежа на корме рядом с другом, курившим сигару. — Вы знали о нем раньше, месье Андре?

— Приходилось кое-что читать и слышать. Во всяком случае, в нем нет ничего удивительного, если принять во внимание непостоянный характер той реки, по которой мы плывем. Вполне естественно, что люди хотят умилостивить злых духов, которым приписывают беспорядочные разливы Иравади.

— Сейчас она вполне мирная.

— Да, но доверять ей нельзя. Иравади — самая ненадежная река в мире. К тому же теперь март, самое сухое время года в этой стране. А вот в августе после проливных дождей она разливается так, что становится многоводнее Конго, чуть ли не с Ганг.

— Эти разливы, должно быть, наносят немалый урон, — заметил Фрике, — неудивительно, что местные жители всячески стараются огородить себя от этой напасти. И мне ничуть не жаль пятифранковой монеты, которую я дал лоцману за десяток рыбок, кажется, я дешево отделался.

— Урон не столь велик, как может показаться. Разлив бывает регулярно, вода достигает определенной высоты, все затопляемые места известны. Когда вода спадет, жизнь немедленно налаживается, навигация становится даже оживленнее.

— Мне кажется, что навигация и сейчас очень оживленная. Лодки снуют беспрестанно. А я-то ожидал увидеть страну дикую и почти безо всякой торговли.

— О, как ты ошибался. Представь, тридцать пять пароходов ходят ежегодно вверх и вниз по реке, семьдесят тысяч лодок, из которых иные в полтораста тонн, ходят и по реке, и по ее притокам. Внешняя торговля одной английской Бирмы дала за тысяча восемьсот семьдесят восьмой — тысяча восемьсот семьдесят девятый годы пятьсот пятьдесят миллионов франков, по официальным данным.

— И в то же время здесь есть слоны, тигры, носороги… Удивительная страна!

— Это-то в ней и прельщает. Порой утонченность соседствует с дикостью. Между тем туристы посещают ее гораздо реже, чем Индию, это и заставило меня выбрать Бирму для нашей охотничьей экспедиции. Мы поднимаемся вверх по одному из притоков, чтобы побывать в тековом лесу, потом вернемся назад и отправимся в путешествие по главной водной артерии, увидим развалины столиц, покинутых местными монархами.

— Вот тебе раз!.. Значит, здесь столицы меняют, как… сюртуки.

— Положим, реже, — улыбнулся Андре. — Три столицы сменились за семьдесят пять лет.

— Двадцать пять лет не слишком большой срок для столицы.

— Конечно, к тому же я ошибся, не три раза, а пять.

— Не может быть.

— Суди сам. Более четырех веков столицей Бирмы была Ава. По капризу короля, одного из сыновей знаменитого Аломпры, ее оставили и перебрались в Сагаин, нечто вроде бирманского Версаля. Через три года, по велению нового короля, столицу перенесли в Амарапуру, или «город бессмертия», на берегу Иравади, в семнадцати километрах от Авы. В тысяча восемьсот девятнадцатом году двор покинул и эту резиденцию и до тысяча восемьсот тридцать седьмого года пребывал опять в Аве.

— Три столицы!

— В тысяча восемьсот тридцать седьмом году двор без всякой причины расстался с Авой и до тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года обретался вновь в Амарапуре.

— Четвертая перемена!.. Воображаю, как доставалось мебели и какие были убытки. Ведь недаром говорят: два переезда — один пожар.

— В тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году, по очередному капризу монарха, Амарапура была оставлена окончательно, и сейчас это груда развалин. В семи километрах к северу возникла новая столица — Мандалай. Ее строительство завершилось лет пятнадцать назад.

— Меня удивляют и страсть монархов к переменам, и слепое повиновение подданных их прихотям.

— Ты забываешь, что здесь монарх владеет абсолютно всем: лесами, полями, реками, даже слонами, не говоря уж о людях. Человек здесь — вещь в руках короля. Стены Мандалая, новой столицы, воздвигнуты на человеческих трупах.

— Боже!

— В этом нет ничего нового. В древней Палестине, например, во главу угла при постройке здания закладывали «живой камень» — отгонять злых духов.

— Ну, хорошо… А как же иностранцы, жившие в Амарапуре? Они, надеюсь, имели право остаться там и не переезжать?

— Так и случилось в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году. Когда король приказал всем жителям переселяться, покидать свои дома, китайцы, которых было очень много и которые только что построили пагоду в своем квартале, отказались исполнить приказ. Их не тронули. В конце концов они все-таки перебрались в новую столицу, простая выгода заставила их это сделать — они остались без покупателей, с товаром на руках. Им еще пришлось унижаться и просить, чтобы их приняли в Мандалай.

— Город-то, по крайней мере, заслуживает внимания?

— Сам увидишь. Надеюсь, мы в нем побываем. Но сначала побродим по западу страны, боюсь, на северо-востоке не будет тековых деревьев.

— Разве в северной Бирме их нет?

— Некоторые авторы утверждают, что тек не растет дальше шестнадцатого градуса северной широты, но это неверно, он встречается много севернее. Мы увидим его непременно и сделаем в тековых лесах много удачных выстрелов, потому что они изобилуют всевозможной дичью. В них водятся и самые свирепые и грозные звери на планете.

— Буду рад продолжить серию метких выстрелов, которую начал Людоедом. Если в тековых лесах есть звери, есть опасность, есть из-за чего поволноваться охотнику — в таком случае едем туда, где растут теки!

ГЛАВА VI

Вверх по притоку Иравади. — Обработанные земли. — Фрике становится отличным стрелком. — Утро на реке. — Восход. — Неожиданная встреча. — Слон? — Нет, всего лишь носорог. — Черные пантеры — супружеская пара. — Двое на одного. — Страдания носорога. — Уникальный двойной выстрел. — Спасенная жертва. — Неблагодарность. — Не делать добра, не нажить врага. — Ярость дикой скотины. — Череп носорога и пуля «Экспресс». — Не слишком крепкая броня. — Для коллекции.

Поднявшись еще немного вверх по течению Иравади, шлюпка вновь вошла в один из бесчисленных притоков, впадающих в реку-богатыршу.

Лоцман превосходно знал не только местную гидрографию, но, как оказалось, и изобилующие дичью подходящие для охоты места.

Друзья, главной целью которых и была охота, решили вполне на него положиться.

Жалеть об этом им не пришлось.

Лодка, замедлив ход, вступала в места все более дикие. Реже показывались поселки, по большей части издалека, обработанные поля исчезли вовсе. Дикая природа вступала в свои права.

Фрике и Андре, хотя и мимоходом, имели возможность полюбоваться, с каким трудолюбием и терпением бирманцы, близкие родственники китайцев, мастеров оросительного дела, смогли обустроить свои плантации.

36
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело