Эльфдом (ЛП) - Спенсер Уэн - Страница 27

Желание выпить стало невыносимым.

«Хочешь чего-нибудь выпить?» — По крайней мере он не будет напиваться в одиночку. — «У меня есть узо, абрикосовое вино, медовуха». — Масленка собирал напитки, которые могут понравиться Тинкер, так как после превращения пиво ей опротивело. — «Воды?»

«Узо» — произнесла Царапина своим хриплым шелестящим голосом — «Пожалуйста».

Масленка на пару-тройку сантиметров наполнил пахнущей анисом жидкостью одну из стеклянных банок, которые он использовал вместо стаканов. Открыв бутылку холодного пива, он отнес ей «стакан» и прошел дальше на балкон, откуда открывался вид на Питтсбург. Подальше от искушения содержимого холодильника.

Она подошла, облокотилась на перила рядом с ним и молча пригубила напиток.

Обычно, все, кто к нему приходил, смотрели на лес, игнорируя город и любуясь густым ковром зелени. Когда наступала ночь, в Питтсбурге зажигались огни, и город становился похож на сверкающую арену цирка. Но его гости продолжали смотреть на блуждающие огоньки, танцующие в зарослях железного леса. Как будто расстилающийся внизу город был невидим.

Пока Царапина от Шипа изучала Питтсбург, Масленка вдруг осознал, что, не считая Тинкер, все его гости были людьми с Земли. Они отправлялись на Эльфдом в поисках новых и странных ощущений.

«Что думаешь?» — спросил он Царапину.

«Я вспомнила себя, когда мне было столько же, сколько этим детям. Тогда казалось, что уже знаешь все, что надо знать». — Она покачала головой. — «Я воспитывалась в Храме Холодной Горы». - воительница горько усмехнулась. — «После этой фразы ты должен быть поражен и восхищен».

«Снег падает на Храм Холодной Горы, дитя живого камня, твердой, сильной скалы» — Масленка пропел припев эпопеи Урожая. — «Даже мы в Питтсбурге знаем о Закаленной Стали. Я поражен и восхищен».

Она опять рассмеялась. В этот раз над его словами. — «Эта песня не оправдывает изолированность Храма Холодной Горы. Он находится в дне пути от ближайшего поселения, которое представляет собой не более чем ряды свинарников. Благодаря своему положению Храм Холодной Горы — это полноценный маленький мир в себе. Мы должны были сами выращивать себе еду, поэтому целыми днями мы только тренировались и ухаживали за посевами. Я ненавидела посевы, грязь, жуков. Ты работаешь, работаешь, а потом наступает зима, и надо начинать все с начала. Затем, в один прекрасный день Танец Выдры приехала навестить своего отца. Она услышала, как я ругаюсь на то, что уже в тысячный раз убираю эти чертовы сорняки, рассмеялась и принялась помогать мне, сказав, что уже нэ хэ когда ей в последний раз приходилось заниматься прополкой. Я была поражена. Как же ей удалось избежать прополки? Даже ее великий и знаменитый отец, Закаленная Сталь, боролся с сорняками».

Масленка закрыл глаза — на него нахлынуло какое-то головокружение. Нэ хэ было сокращением от кэтат нэ хэ, что обозначало — «не счесть лет». Подразумевалось, что рассказчику не хочется сидеть и высчитывать, когда именно произошло событие. Эта фраза могла обозначать любой промежуток времени от десятилетия до тысячи лет. Эльфы чаще использовали нэ хоу — «не счесть миллионов лет». Кукольные шоу о Закаленной Стали, спасающем мир от голодания всегда начинались с «Нэ хоу, великий голод охватил мир…». Масленка всегда думал, что Закаленная Сталь мертв, как пилигримы Плимутского Камня. Однако, вот эта эльфийка очищала сады от сорняков бок о бок с легендарным монахом-воином.

«Танец Выдры стала Первой Длинного Ветра, главы Клана Ветра». - продолжила Царапина, явно не подозревая, какое смятение вызвали ее слова. — «Она рассказала о своей жизни при дворе, как она весь день только и делала, что защищала своего домоу или тренировалась, и не убирала никаких сорняков. Для меня это был рай».

Он понял, почему дети напомнили ей о ее собственной молодости. — «И ты оставила все позади, чтобы отправится ко двору».

«На следующий день, после того, как я получила меч, я покинула Храм Холодной Горы и больше никогда туда не возвращалась». Царапина попыталась сделать еще один глоток и обнаружила, что ее стакан пуст. Она протянула его Масленке — «Можно мне еще?»

Имея за плечами столько лет тренировок, Царапина от Шипа определенно могла следить за тем, сколько она пьет. После долгих раздумий по поводу собственного состояния, Масленка взял себе еще одно пиво. Возвращаясь на балкон, он вспомнил, как она начала разговор: тогда казалось, что уже знаешь все, что надо знать. Она имела в виду, что обнаружила жестокую правду, о которой даже не подозревала?

«Значит, жизнь при дворе захватила тебя врасплох?»

Склонив голову, она обдумала вопрос. — «Захватить врасплох подразумевает, что ты быстро обнаруживаешь, как все летит кувырком. Обитатели Холодной Горы запредельно честны, четко следуя вере в то, что вранье — это грех. При дворе же все тщательно плетут ложь из множества истин и носят ее как маску. Прошли годы перед тем как я увидела настоящего Сына Земли, и поняла, что ошиблась, поступив к нему в услужение. Если бы я ушла, он бы лишился своей и без того шаткой репутации при дворе».

«И ты осталась».

«Это была ошибка». - прошептала она. — «Мы могли терпеть его напыщенную придурковатость при дворе, но он проявил себя трусом на поле битвы, подверг весь Эльфдом опасности ради собственной выгоды, и чуть не вовлек нас в фанатичное истребление полезного союзника». — Под «мы» она имела в виду пятерых секаша Руки Сына Земли. — «Я была его Первой. Расправиться с ним было моим долгом».

«Мне жаль».

Она схватила его за ворот рубашки, притянула к себе и крепко поцеловала. От нее пахло кожей и анисом. Она целовала его так, будто тонула, а он был воздухом.

«После того, как я обезглавила его, я стала для всех невидимкой. Никто не замечает меня. Я, я знаю, они считают, что я поступила правильно, меня бы казнили прямо на месте, будь по другому. Но им страшно думать о том, что с нами будет, и они не хотят показывать своего страха и…и…»

«Я вижу тебя» — прошептал Масленка. — «Ты прямо здесь со мной и ты прекрасна».

Она снова притянула его к себе, крепко, отчаянно целуя, вдыхая его.

Чем это все закончится? Он еще ни разу не был с эльфийкой, но будь она человеческой девушкой, эта ситуация точно бы привела их в постель. Она — секаша, смертоносный священный воин, явно они не собираются плодиться как кролики.

И тут Масленка ощутил ее руки на своей коже, в ее прикосновениях чувствовалась та же отчаянная жажда, как и в поцелуях. Похоже, он ошибался, отрицая возможность секса.

Она выросла в монастыре. Возможно, она пьяна, а он пользуется ее состоянием.

Воительница прижала его к стене. Ага, конечно, ну и кто тут кем пользуется? Она склонилась над ним. Оказывается, он на несколько сантиметров ниже нее.

«Нэканаин?» — это был самый вежливый вариант, какой он смог выдумать для — «Какого черта?»

Она отодвинулась. В ее взгляде была обида.

«Ты уверена…» — он судорожно пытался найти правильные слова. — «Что это хорошее место для этого? Что бы «это» не обозначало. — «Может быть лучше в моей спальне?»

«В твоей спальне» — в ее хриплом голосе чувствовалось непреодолимое желание и обещание.

Он провел ее по квартире, эмоции бурлили в нем, грозя захлестнуть с головой. Он хотел ее, всегда хотел, хотел услышать ее страстные вздохи — хотел с того самого момента, когда впервые услышал её голос. Здравомыслящая и рассудительная часть его разума едва не сдалась под напором нахлынувшего желания, но всё еще действовала, приводя холодные логические доводы против этого безумия. В квартире полно детей. Она — секаша, и вполне может убить его, если он расстроит ее. Такие дела для него добром не оканчиваются.

Затем они оказались в его спальне, дверь надежно закрылась, и здравомыслящая часть замолкла, как только Царапина толкнула его на кровать. Где-то по пути с балкона в комнату она успела выскользнуть из чешуйчатой брони. Под ней оказался бледный камисоль, туго обтягивающий на удивление полные груди, учитывая, насколько худой она смотрелась в броне. Увидев, как она высвобождается из кожаных штанов, он осознал, что ему тоже стоит раздеться. Он скинул кроссовки, снял рубашку и расстегнул штаны. Она схватила и стянула с него джинсы. За ними последовали и трусы. Она нежно застонала, увидев, насколько он готов для нее. Он потянулся к ней, и она одним танцующим движением взлетела на кровать, поцеловала и опустилась на него. Они делились друг с другом своим восхищением в неразрывном поцелуе. Они слились так, словно были сделаны друг для друга. В каждом движении ее бедер чувствовалось невероятное наслаждение и пламя.