Большой рождественский бал - Смит Джоан - Страница 7

• Предыдущая
• 7/39
• Следующая

— Но ведь с ним можно познакомиться где угодно.

— Да, но где?

Кетти благодарно ускользнула наверх, предоставив Гордону изобретать ответ. Она весьма тщательно продумала свой туалет. Совсем не для домашних она выбрала очень шедшее ей платье зеленого шелка с отделанной рюшем юбкой и надела маленькое изумрудное ожерелье, которое обычно носила только на балах. Она прекрасно понимала, что вряд ли заинтересует такого блистательного человека, как лорд Костейн, и твердо решила, что не влюбится в него. Он был слишком чванлив, чтобы понравиться ей, но в то же время представлял собой значительную, подходящую партию, и она собиралась произвести благоприятное впечатление. Марго, их горничная, расчесала ее кудряшки и подхватила зеленой лентой, чтобы подчеркнуть их каштановый блеск. Кетти взяла пеструю шаль с каймой и спустилась вниз.

— Замечательно, дорогая, — одобрительно сказала мать, окинув наметанным глазом туалет дочери. — Не правда ли, она прекрасно выглядит, Родни?

Дядя поднял седую голову от свежего журнала и зажмурился, что должно было означать согласие. В действительности же его интересовал только обед. Запах жареной баранины наполнял дом. Еда и напитки были его единственной отрадой. Ведь даже ученому человеку не чужды маленькие слабости.

— Стейнем забрал свое письмо? — спросил он Кетти.

— Да, дядя. — Письма действительно не было на двери, когда они с Гордоном вернулись. Так как на пороге лежали полкроны, она решила, что мистер Стейнем оставил их в качестве оплаты.

«Сословие пэров» Дебретта занимало во время обеда почетное место по правую руку от леди Лайман. В нем она пыталась обнаружить все, что только возможно о Халфордах. Ей польстило, что лорд Костейн упомянул о знакомстве с их семьей, и заключила, что ему об этом говорила его мать, которую в девичестве звали леди Мери Спенсер. Леди Лайман раскланивалась с леди Маргарет Спенсер, которая, похоже, была ее сестрой.

Лорд Костейн прибыл в половине десятого, а перед этим леди Лайман строила планы относительно того, как бы организовать небольшой прием под предлогом празднования Рождества и заманить на него лорда Костейна, а мисс Лайман сидела как на иголках. Тело Кетти было натянуто, как пружина, когда раздался стук в дверь. И когда показался лорд Костейн, она раз и навсегда признала, что никого красивее еще не видела. Кетти не могла себе представить, что он может выглядеть лучше, чем сегодня в своем кабинете, но поняла, что здорово ошибалась. Белоснежная рубашка подчеркивала его загар, лицо разрумянилось от мороза, а великолепно пошитый черный костюм делал Костейна еще выше.

Он обвел взглядом присутствующих, послал Кетти быструю улыбку и склонился в грациозном поклоне перед леди Лайман и ее братом, Родни Рейнольдсом.

— Прошу вас присесть, лорд Костейн, — сказала леди Лайман. — Какой ужасный вечер для выездов. Погода совсем не та, к которой вы привыкли на Пиренеях.

— Но изменение приятное. В Испании мне не хватало снега. Кстати, он сейчас прекратится. Показалась луна, а значит, метель проходит.

Леди Лайман погода волновала не больше, чем геометрия.

— Как поживает ваша дорогая матушка? — спросила она.

Пока он рассказывал, ее рука нащупала колокольчик, и на его звон явился лакей, которому было велено принести наконец чай, потому что лорд Костейн умирает от холода.

Пляшущее в камине пламя скорее плавило, чем замораживало его, но Костейну нравилась эта легкая беседа. Он, разумеется, понимал, чем продиктован интерес леди Лайман к его персоне.

Когда она сказала, что ей надо перекинуться словечком с Родни, Костейн прочитал ее хитрость, как открытую книгу. Она хотела оставить его наедине с мисс Лайман. Так как это было полезно во всех отношениях, он поднялся, чтобы подать ей шаль.

Когда он снова садился, то пересел в кресло поближе к мисс Лайман. Она склонилась вперед и сказала заговорщически:

— Гордон в городе, как вы приказали. Вам удалось выяснить что-нибудь о загадочном налетчике?

— Нет еще, но в полночь я поеду на свидание. Вы никому ничего не рассказывали?

— Конечно нет! Вы можете рассчитывать на мое молчание.

— Я знал это, — сказал он, вложив в голос оттенок восхищения. Ему не хотелось обсуждать свои дела с юной леди, и он ловко перешел на другую тему. — Что вы делаете, когда не занимаетесь шпионажем, мисс Лайман? — спросил он с поддразнивающей улыбкой.

— Я помогаю дяде с некоторыми простыми переводами и переписываю набело книгу, которую он переводит. Изучаю итальянский, чтобы, когда Гордона пошлют в Италию, — я хочу сказать, когда он поступит на дипломатическую службу, — стать его секретарем.

— Вот как, сэр Гордон собирается стать дипломатом? «Боже, храни Англию», — добавил про себя Костейн.

— Да, как папа.

— Я уверен, что изучение итальянского занимает не все ваше время? А каковы ваши развлечения?

— Самые обычные, — сказала она неопределенно. — Вечера, знаете ли, театр, романы и стихи.

Он вспомнил замечание Кестлри, что она живет уединенно, и почувствовал, что вопросы о чтении — это лучший путь, который и следует выбрать.

— Любите Байрона, как мне кажется? — спросил он.

— Нет, у него, на мой вкус, слишком много пафоса и лирических отступлений. Я предпочитаю миссис Рэдклиф, ее невероятные рассказы по крайней мере… — Кетти замолчала.

— Вероятны? — предположил он.

— Не совсем, но я могу поставить себя на место героини, так как она — обычная девушка, в то время как герои Байрона для меня слишком величественны. Они больше похожи на вас, — сказала она, весьма поразив его этим сравнением.

— Величественный! Это для меня как пощечина! Честное слово, вы несправедливы ко мне, мисс Лайман.

— Я не хотела вас обидеть, милорд, — смутилась Кетти, мило покраснев. — Я имела в виду ваше пребывание в Испании и ваш титул.

Костейн несколько секунд изучающе смотрел на нее.

— Несомненно, я не заслужил чести называться величественным. Я думаю, что вы припомнили мое сегодняшнее хвастовство, мисс Лайман. Это было не очень хорошо с моей стороны, но меня беспокоил ваш брат. Я хотел заинтересовать его, чтобы он поверил мне.

Кетти на мгновение задумалась над этим и сказала:

— Да, он достаточно молод и глуп, чтобы на него производили впечатление такие вещи.

— Тогда как вы настолько умудрены, что на вас подобные вещи впечатления не производят, — сказал он, поддразнивая ее взглядом. — Что-то я не заметил серебряных нитей в ваших каштановых кудряшках. В каком возрасте молодая леди перерастет такие глупости?

— Мне кажется, это зависит от леди.

— И от ее окружения. Как я понимаю, вы бывали за границей?

— Меня брали за границу, когда я была слишком мала, чтобы оценить это. Сейчас, когда я достаточно взрослая, я… — Она остановилась, удивляясь тому, как легко втянулась в такую личную тему разговора. — Но мы разговаривали о более важных вещах. Я хочу вас заверить, что буду выполнять любую работу, которую вы мне поручите. Мы с Гордоном все обсудили — с глазу на глаз, разумеется. Нам кажется, что самое подходящее место, где можно увидеть нашего налетчика, — это Генеральный штаб, поэтому мы завтра прогуляемся перед ним. Мы не будем заходить внутрь, как вы, наверное, подумали, но так как мы живем близко, то не будет ничего необычного в том, если мы пройдем мимо рано утром, когда собираются служащие, в обеденный час, когда они выходят, и еще раз в конце дня.

Костейн понял, что этой темы нельзя избежать так легко, как он надеялся. Он увидел также, что его помощники преисполнены решимости.

— Возможно, вам будет лучше проехать в экипаже. Налетчик, несомненно, узнает вас, даже если вы не узнаете его. Ему было бы подозрительно видеть вас, слоняющихся вокруг. Достаточно быстро проехать мимо в те часы, которые вы указали. — Он видел, что она не удовлетворена этой скудной ролью, и подбросил кроху утешения:

— Разумеется, я буду держать вас в курсе всех значительных происшествий. Мне бы не хотелось занимать весь ваш день.

• Предыдущая
• 7/39
• Следующая