Перехлестье - Алексина Алена - Страница 24
- Предыдущая
- 24/96
- Следующая
– А-а-а! – заорал тем временем мужик и резко присел, раскинув в стороны лапищи. – А-а-а!
Васька сразу же вспомнила фильмы про зэков. Обычно в тюремных камерах так вели себя паханы. Осталось только рубаху на груди рвануть.
Стоит признать, на миг стряпуха обмерла. Поскольку по всему выходило, что тут собирались либо порвать кому-то пасть, либо выколоть моргалы. Раз уж Зария боец никакой, то сначала, наверное, пасть должны порвать ее заступнице, а моргалы чуть попозже выколют чернушке. Но пока Лиса тормозила и печалилась о грядущей участи, чей-то холодный голос отчеканил:
– Ты чего, козел, тут приседаешь? В нужник, если приспичило, сходи. И клешни свои сложи.
С удивлением и ужасом следовало признать, что произнесла эту потрясающую речь… сама Василиса Евтропиевна.
Козел, надо сказать, опешил. Поразительное дело, он даже не обратил внимания, что ростом говорящая едва доходит ему до плеча. На мгновенье показалось, что буян послушается и уйдет с миром. Но, увы, отповедь имела весьма кратковременный эффект, который иначе как эффектом неожиданности и не назовешь. Через секунду глаза выпивохи налились кровью, и он хрипло переспросил:
– Козел? – Могучая ручища больно схватила девушку за плечо.
Да, следовало признать, козел – удивительное животное, олицетворяющее собой всю сложную и многогранную сущность некоторых мужчин. Очень собирательный образ. Даже здесь, в Аринтме.
Однако растерянность Васьки длилась недолго. И уже через миг она, как киношный Джон Рембо, бросилась творить страшную месть. Влепила обнаглевшему звонкую оплеуху, а потом подпрыгнула и, зацепив рукой толстую шею, наклонила оглушенного ударом к себе.
Фу, рвотный порошок! Запахи пота, перегара, грязи… Но медлить нельзя, хотя и очень хотелось отдышаться, отвернувшись в сторонку.
– Внимай с трепетом, скотина. Сейчас пойдешь скорехонько и больше ни-ког-да на глаза мне не покажешься. Дурную кровь тебе отворяю. Ослушаешься – на второй седмице загнешься, как пес.
Она резко убрала руку, но мужик еще какое-то время стоял, согнувшись, и в ужасе смотрел словно бы сквозь девушку. И рожу имел безумную. Потом отшатнулся, едва не упал и, пятясь, отступил прочь на негнущихся ногах, не сводя взгляда со странных, нечеловеческих глаз собеседницы.
А та наступала на обидчика, и за спиной возникало что-то черное, страшное… Бедняга уже не дышал, понимая, что еще немного, и эта чернота его настигнет. В порыве ужаса, пятясь, он выкрикнул:
– Она жена!
Глаза заступницы опасно вспыхнули, когда трескучий, нечеловеческий голос произнес ее губами:
– Освободи!
– Дак…
– ОСВОБОДИ.
На справных штанах мужика расползлось безобразное мокрое пятно. Не помня себя от ужаса, муж Зарии шатающейся походкой подошел к своей благоверной и дрожащей рукой стянул с ее худой шеи засаленный шнурок, на котором болталось тонкое кольцо. Мгновение ничего не происходило, а потом тишину переулка нарушил еле слышный звук рвущейся нитки. Зария судорожно втянула воздух, прижала руку к горлу, словно разучившись дышать, и… выпрямилась. Неверяще она ощупала шею, а потом покачнулась, сделала шаг назад и перевела взгляд на Василису.
– Как?..
– Союз разрушен. Ты не имеешь больше на нее прав, – таким же чужим, нечеловеческим голосом подытожила Василиса, а ее круглое и обычно очень милое лицо с россыпью веснушек застыло, словно маска. – Пошел вон!
Упрашивать мужчину не пришлось. Пятясь и с каждым шагом трезвея от страха, он кинулся прочь. В голове не осталось ни одной связной мысли, только животный ужас подстегивал и гнал, гнал вперед. Подальше из города, подальше от этой…
Когда Василиса повернулась к чернушке, та медленно оседала вдоль забора. Стряпуха чертыхнулась, но не успела подхватить помощницу. Девушка лежала без чувств.
– Тьфу ты, пропасть! – Нет, Васька не жалела, что наорала на мужика, что-что, а устрашать всяких уродов она умела с детства. Вон как прочь кинулся, когда она его послала… взгляд воительницы упал на кольцо, лежащее на мостовой. Страшное-то какое, господи, кто только такое носил? Да и ладно.
Девушка вздохнула и, подойдя к Зарии, кое-как попыталась привести ее в чувство. Увы. Несчастная не реагировала ни на растирание ушей, ни на похлопывание по щекам… Так и пришлось взваливать бесчувственное тело на могучие плечи. Чернушка была легкой, и, будь на месте Василисы мужчина, он наверняка даже не почувствовал бы веса, но стряпуха запыхалась уже через несколько шагов.
Во-первых, ее ноша была, как ватная гуттаперчевая кукла, – моталась из стороны в сторону, не подавая признаков жизни. Во-вторых, после первых пяти шагов она стала какой-то слишком тяжелой. Лиска вся упрела, пытаясь ее удержать. Коленки дрожали от натуги. Но… спорт же! Пока тащишь, сколько калорий сожжешь? Красота. Бесплатный фитнес-аттракцион приглашает всех желающих!
– Зато буду стройная, – пыхтела она, враскачку двигаясь вперед и гадая, как же теперь с таким балластом найти дорогу до харчевни Багоя? Незнакомый прохожий, поди, уже смылся.
Нет.
Он не ушел. Стоял там, где она с ним почти столкнулась. Василиса видела лишь ноги, обутые в видавшие виды сапоги. Красивые такие ноги… не худые, ровные… вот любила Васька красивые мужские ноги, а эти…
Девушка залилась краской, понимая, что думает вообще НЕ О ТОМ! Хороша прелестница – толстая, мятая, потная, багровая от натуги да еще и с девицей через плечо! А плевать! Может, и к лучшему, что кроме ног ничего не видно. Может, он сверху урод какой? Или не урод. Что еще хуже. С Васькиным-то счастьем. Ведь обычно все кавалеры, по которым она вздыхала, предпочитали суповые наборы с отсутствием интеллекта. Так что романтику приходилось строить с другими, и это было скорее печально, чем захватывающе.
«Соберись, тряпка!»
– Уважаемый! Не будете ли вы так любезны сопроводить двух прекрасных дев к харчевне «Кабаний пятак», а заодно принять у одной из дев тело другой, потому что первая дева щас просто помрет?
Эта впечатляющая и путаная речь заслуживала столь же цветистого ответа, однако вместо этого в тишину улицы упало банальное:
– Нет.
Как это – нет? Здоровый конь будет идти и смотреть, что ли? Это так разъярило Василису, что красота ног вышеозначенного «коня» сразу же оказалась забыта.
– Что значит «нет»?! – надеясь, что ослышалась, переспросила она.
– Я не возьму тело одной из дев у другой из дев, – вполне доступно ответил он.
– То есть мне что ж, самой ее тащить?
– Да.
Стряпуха скрипнула зубами.
– То есть и проводить нас до харчевни любезный господин не соизволит? Нижайше прошу! – прошипела кухарка. – Даже умоляю. Только пусть господин побыстрее определяется, а то одной деве тяжело другую деву держать!
Мужчина развернулся и медленно пошел вперед, иногда останавливаясь, ожидая спутницу. Точнее, спутниц.
Сколько поворотов они миновали, девушка не считала, но вот оно, родное крыльцо «Пятака»! О счастье! На радостях Васька так резво устремилась вперед, что даже обогнала своего проводника.
– Дверь открой, лось сохатый!
Недавний конь, переименованный в лося, молча шагнул вперед, распахивая створку, и Лиска потащила Зарию дальше. Остановилась. Помолчала. Вздохнула. Подумала о том, что сегодня перебрала, наверное, всех копытных от козла до лося. Устыдилась и миролюбиво спросила:
– Зайдешь?
– Нет.
М-да. Незнакомец слова явно экономил.
– Так!
Василиса резко обернулась и отчеканила:
– Ты пройдешь сюда, сядешь и подождешь, пока я дотащу эту… дурищу.
Мужчина переступил с ноги на ногу и озадаченно спросил:
– Зачем?
– Надо! – рубанув так, Василиса взвыла во всю мощь легких: – БАГОЙ!
– Чего орешь-то?
Повернувшись, стряпуха наткнулась на препятствие – хозяина харчевни, выскочившего на ее вопль в одних подштанниках. Тут уж девушка не сплоховала и ловко свалила свою ношу прямо на него.
– Держи подарок.
– Тю! – искренне удивился мужчина, перехватывая бесчувственное тело. – Ты ее поколотила, что ль?
- Предыдущая
- 24/96
- Следующая
