Семьдесят два дня - Яхнина Евгения Иосифовна - Страница 15
- Предыдущая
- 15/19
- Следующая
Квартал за кварталом, улицу за улицей отстаивали коммунары, не щадя жизни. Наконец силы их иссякли. 28 мая весь город был уже в руках версальцев, которые чинили теперь жестокую расправу над защитниками Коммуны.
На улице Вольтера жандармы сосредоточили всю свою ярость на одном человеке, которого упорно преследовали.
Это был мужчина лет сорока, с уже начинающими седеть волосами. Шёлковый красный шарф спускался с его правого плеча через всю грудь.
Такие шарфы носили депутаты Парижской коммуны.
На его голове белела повязка. Надо лбом она промокла, и на ней обозначилось тёмное пятно. Это ранение депутат Коммуны, токарь Виктор Лагрене, только недавно получил в бою.
Баррикада, на которой сражался Лагрене, закрывала проход на улицу Пармантье. Все его товарищи один за другим пали в неравном бою. Лагрене не уходил со своего поста, пока версальская артиллерия не превратила баррикаду в груду развалин. Тогда он стал перебегать от одного прикрытия к другому, пользуясь каждым выступом, грудой булыжника или столбом поломанного фонаря, чтобы оттуда стрелять во врага. Наконец он забрался через разбитое окно в покинутое хозяевами кафе, забаррикадировался мебелью и стал отстреливаться.
Упорство Лагрене привело в ярость озверевших версальцев. Они поставили себе целью во что бы то ни стало захватить его живым.
Между тем патроны в карманах коммунара подходили к концу.
— Живым я не сдамся! — пробормотал Лагрене. — У меня осталась ещё одна пуля…
— Идите за мной, тут есть проход на другую улицу, — неожиданно услыхал он позади себя.
Виктор даже вздрогнул от неожиданности. Он обернулся и увидел рослого юношу лет шестнадцати.
— Идите за мной, не бойтесь, — убеждал юноша. — Я хорошо знаю все входы и выходы. Им не угнаться за нами. Только бежим скорей отсюда.
— Мне не уйти! Я ранен в правую ногу… Развяжи мой шарф!
Юноша послушно снял шарф с депутата.
— Теперь беги! Найди верного человека. Пусть он сохранит эту красную ленту — память о светлых днях Парижской коммуны. Наступит час, и с этим красным шарфом, как со знаменем революции, рабочие снова пойдут в бой против своих угнетателей. Беги же скорей!
— Нет, я не уйду от вас! Недаром меня прозвали Клод Удача. Уж если я сказал, что обведу этих живодёров вокруг пальца, так оно и будет. Идите за мной! Я знаю место, где вы сможете укрыться. Только торопитесь, умоляю вас. Не то испортите всё дело.
Виктор не мог удержаться от улыбки, хотя для него наступила самая страшная минута. Он выпустил последнюю пулю.
— Теперь идём. Удача, идём отсюда! — сказал он, опуская ружьё.
Они вышли во двор. Каждый шаг стоил Виктору неимоверных усилий. Тёмное пятно на повязке, стягивавшей голову, становилось всё больше. Из раненой ноги обильно текла кровь.
— Ого! — сказал Клод, взглянув на Лагрене. —i
Вы и в самом деле заслужили покой. Местечко, которое я заприметил, как раз годится для таких, как вы. Обопритесь на моё плечо, и поторопимся!
Виктор ускорил шаг, преодолевая мучительную боль в ноге. Он беспокоился лишь о том, чтобы Клод поскорее унёс депутатский шарф.
— Вам надо изловчиться и пролезть сквозь эту дыру — тогда всё будет в порядке, — прошептал Клод, когда они подошли к саду, огороженному высоким забором. — Это сад табачного фабриканта, который удрал в Версаль. Сад охраняет старый сторож. От голода он настолько ослабел, что всё время спит. Старик вас не заметит. А если и заметит, не сдвинется с места, пальцем о палец не ударит. Сад густой — найдёте в нём, где укрыться. Я скоро дам о себе знать, долго вам ждать не придётся. Ну же, пролезайте через эту дырку! Я-то делаю это просто, а вам, пожалуй, будет потруднее. Лезьте, я помогу. Скорее, скорее!.. — Клод вдруг остановился, прислушиваясь. — Скорее! — повторил он. — Жандармы близко, где-то во дворе. Лезьте, а я уведу их отсюда, не беспокойтесь. Вот так, хорошо! Прощайте! Ненадолго… Да! Послушайте, бросьте мне ваше кепи!
Поймав кепи, перекинутое через ограду, Клод надел его на голову, вынул из-за пазухи красную депутатскую ленту, опоясался ею и прислонился к ограде. Слышны были совсем близко крики преследователей и их шаги. Вероятно, они шли по кровавым следам, оставленным Виктором.
Клод Удача увидел врага первый. Ещё минута — и перед глазами версальцев предстал коммунар, за которым они охотились.
Тут безоружный Клод с такой стремительностью бросился наперерез врагу, что жандармы остановились и не сразу вскинули ружья.
Эти секунды растерянности противника входили в расчёт Клода Удачи. Юноша свернул в сторону и обогнул небольшой флигель, расположенный как раз посередине двора. Жандармы опомнились и с бранью погнались за ним. Они снова увидели его, когда он взобрался на широкую каменную ограду монастыря. Юноша бежал по ней стремглав, не смущаясь свиста пуль.
На улицу со всех сторон стекались версальцы. Клоду необходимо было что-то спешно предпринять, и он недолго думал. Цепляясь за ветки акации, разросшейся у ограды, он спрыгнул в монастырский двор. Юноша знал, что здесь — женская обитель, куда воспрещён вход мужчинам. Но в такую минуту было не до того, чтобы соблюдать законы монастыря.
Жандармы не сразу рискнули ворваться в обитель. Впрочем, колебания их продолжались недолго. Они перелезли через высокую монастырскую стену и побежали по тщательно расчищенным дорожкам; сада. К этому времени Клод уже успел снова взобраться на монастырскую ограду и перемахнуть на другую улицу.
Здесь он пустился бежать, всё больше удаляясь от места, где оставил Виктора Лагрене. Вдруг он остановился и отшвырнул кепи далеко вперёд на мостовую, а депутатский шарф спрятал на груди. Потом повернулся, пробежал обратно несколько шагов и юркнул в первые попавшиеся открытые ворота. Он успел это сделать вовремя. Из монастырских ворот, услужливо открытых монахинями, уже появились жандармы. Они остановились, соображая, в какую сторону лучше двинуться. Заметив кепи Клода, они решили, что его обронил преследуемый коммунар, и бросились в погоню в том направлении, где валялось кепи.
Клод Удача незаметно наблюдал за ними. Как только он увидел, что жандармы бросились за кепи, он зашагал в противоположном направлении, пробираясь к улице Вольтера. Задорный, беспечный вид Клода, его рыжие курчавые волосы, выпущенная поверх штанов блуза — ничто не напоминало облика беглеца, преследуемого жандармами. Юноша решил направиться в мастерскую сапожника Горо, у которого он работал подмастерьем.
Клод старательно избегал тех мест, откуда неслись выстрелы и крики. Версальцы расстреливали всех, у кого лицо было испачкано пороховым дымом и копотью, убивали каждого, кто сражался за Коммуну или даже только ей сочувствовал. Не щадили они ни женщин, ни детей.
Юноша продвигался медленно. Каждый новый выстрел призывал его к осторожности. Он знал, что теперь ружья остались только в руках врагов и что у них одна мишень — грудь коммунара.
Клод был хорошо знаком с районом, где ему приходилось сегодня пробираться крадучись. Здесь жили многие заказчики Горо, и хозяин часто посылал к ним своего подмастерья с выполненной работой. В дни Коммуны сапожная мастерская Горо не закрывалась ни на один день. Последний месяц Клод проводил немало времени на улицах и в переулках квартала.
Сдав заказ, он, бывало, не спешил в мастерскую и частенько задерживался на постройке баррикад. Вместе с коммунарами он выворачивал камни из мостовой, подвозил на тачке песок, насыпал им мешки, укладывал их вдоль широкой стены, которую воздвигали каменщики. Ему не пришлось участвовать в боях с оружием в руках, но он оказывал немало услуг защитникам баррикад; приносил им табак, во-
ду, помогал раненым. Не раз при этом попадал он под пули врага. Поддерживать связь между отдельными укреплёнными участками города было в те дни нелегко. Быстроногий Клод был полезен и здесь. Командиры коммунаров охотно посылали его с письменными, а то и с устными сообщениями.
Клод подошёл к проходному двору, через который рассчитывал выйти прямо на улицу Вольтера. Отсюда до мастерской Горо было рукой подать. Но с улицы Вольтера доносился цокот копыт. Это могли быть только версальские жандармы или кавалеристы.
- Предыдущая
- 15/19
- Следующая
