Сказочные самоцветы Дагестана - Назаревич Ф. А. - Страница 26

• Предыдущая
• 26/41
• Следующая

Взял Карахмед горшок с хинкалом, идёт вдоль садов по дороге, нашёл золотую булавку. Миновал сады, стал подыматься в гору – смотрит, – а за ним его тень. «Кто это такой? – подумал Карахмед. – Не хочет ли этот человек украсть мою булавку?»

Он бросил булавку в суп с хинкалом и свернул по тропинке вправо. Только свернул, а тень тоже справа. Ещё раз свернул, – слева. «Не задобрить ли его хинкалом?» – подумал Карахмед.

Он бросил на дорогу одну галушку, завернул за скалу, и тень исчезла. «Ага, – подумал Карахмед, – наелся!» Но только он вышел из-за скалы, тень снова тут как тут.

Так Карахмед побросал на дорогу весь хинкал, который нёс брату, а потом свернул в лес. Тень исчезла.

В лесу Карахмед нашёл мёд, собрал его в свой пустой горшок и пошёл в гору. Только выходит из леса, а навстречу медведь. «Гыр-р, гыр-р, – рычит, – куда ты тащишь мой мёд?»

Карахмед бросил горшок и сделал ноги! Тень – за ним. Прибегает к брату, а тень тоже тут.

– Что случилось? – спрашивает брат. – Где хинкал?

Так, мол, и так, – отвечает Карахмед, – я нашёл золотую булавку, а вот этот человек хотел её у меня отнять.

– Это не человек, а тень, – рассмеялся Ярахмед.

А когда узнал, что случилось с хинкалом и мёдом, сказал:

– Ты хуже любого глупца, Карахмед, – можно выбросить горшок с пищей, но кто ж выбрасывает золото? Надо было сунуть булавку в карман.

– Хорошо, я в следующий раз так и сделаю.

На другой день мать снова послала Карахмеда к брату. По дороге Карахмед нашёл кинжал. Заметив тень, он быстро сунул кинжал в карман и порезал ногу. Прибегает к брату, – весь в крови, а кинжала нет.

– Эх, ты, – говорит Ярахмед, – надо было повесить кинжал на ремень.

– Хорошо, я в следующий раз так и сделаю.

На следующий день Карахмед нашёл красивого породистого щенка, затянул его ремнем и, испугавшись тени, побежал к брату.

Ярахмед выбросил задохшегося щенка и сказал:

– Надо было кинуть щенку кусочек хлеба, – он бы и сам пошел за тобой.

– Хорошо, я в следующий раз так и сделаю.

На другой день Карахмед нашёл на дороге топор и бросил ему кусочек хлеба. Из-за скалы показалась тень. Карахмед стал уходить от неё, бросил хлеб, пришёл к брату и ждёт, когда топор появится на дороге.

Ярахмед рассердился. Он оставил Карахмеда сторожить быков, а сам отправился подобрать хоть топор.

Так как глупый брат шёл, не разбирая дороги, умному пришлось идти по крошкам хлеба, которые тот оставлял по пути. Ярахмед так всматривался в эти крошки, что оступился со скалы и сломал ногу.

– Вот видишь, – обрадовался Карахмед, – я же тебе говорил, что это человек, а не тень. Зачем тебе нужен был его топор?

Как ни стонал от боли умный брат, глупый ни за что не хотел отнести его днем в аул, – боялся тени. Только ночью Карахмед попал, наконец, к лекарю.

А Карахмед дождался утра, вышел из аула, увидел тень и стал засыпать её камнями.

Говорят, он набросал уже целую гору, а всё никак не может отделаться от своей тени.

Встарые, давно ушедшие времена у ханов был обычай задавать друг другу загадки. Так они проверяли, кто посмекалистей: не разгадал загадку – давай полную мерку золота!

Я, подобный таракану, так и быть расскажу вам, похожим на блох, одну из таких загадок.

Однажды русский царь прислал турецкому султану письмо: «Так, мол, и так – находящиеся в твоей конюшне кобылицы ржут и не дают покоя моим жеребцам; заставь-ка их замолчать!»

Созвал турецкий султан всех своих визирей и советников, думают они, гадают – ничего не могут придумать, как ответить царю.

Позвал султан самого главного визира, дал ему золота – послал искать человека подогадливей, чтобы раскусить загадку.

Истоптал визир все дороги в своей стране, не нашёл догадливого человека. Поехал по другим странам – тоже нет. Тогда он направился потихоньку в страну московского царя и очутился в Дагестане.

У первой же горы в этой стране визир рот разинул от удивления. Скала висит над рекой, а на скале селение. Половина дома на скале, а другая половина над дорогой. На крыше поля шест, а на шесте – старый бешмет, шест пошатывается, бешмет полами помахивает – ни один воробей на поле не сядет.

Поднялся визир на скалу, зашел в дом, говорит:

– Ассалам алейкум этому дому!

Слышит визир – отвечают ему «Ваалейкум салам!» Видит – в доме человек сидит. Справа от него – Коран, слева – детская колыбель, впереди – груда ложек. Глазами человек Коран читает, руками ложки строгает, ногами колыбель качает – это его жена за водой к речке пошла. К колыбели приделан шест – так человек заодно и воробьев с поля гонит.

Увидел визир, как хитрец сразу четыре дела делает, обрадовался – вот кто, думает, сможет ответить московскому царю.

Рассказал визир, какую загадку задали турецкому султану, и просит хитреца: помоги!

– Как же я помогу, – рассмеялся хитрец, – если я и султана не видел, и кобылиц его не слыхал.

– Так едем к султану, – обрадовался визир.

– Как же поеду, если я не обут, не одет и нет у меня денег, чтобы взять четырех помощников – делать мои четыре дела.

Одел визир хитреца, обул, дал золота работников нанять, – повёз к турецкому султану.

«Да живи ты, – говорит, – падишах, нам на страх и надежду; много я объездил дорог и стран, а умней и догадливей этого хитреца никого не нашёл».

Обрадовался султан, просит хитреца дать ответ московскому царю.

– Да живи ты своим людям на страх и надежду, падишах, – говорит хитрец. – Как же я, сидя у тебя, могу отвечать московскому царю? Повезите меня к нему, дайте мне всё, что попрошу, и я отвечу.

Султан велел дать хитрецу золота, коней и слуг, а от себя дал бумагу с бычью шкуру и приложил печать величиною с таз.

– Этого мне мало, – говорит хитрец.

– Чего же тебе ещё? – удивляется султан.

– Дай мне, падишах, искусного стрелка, чтоб стрелял, как моргну, и со слугами дай верблюда, козла да осла.

Дали хитрецу всё, что он попросил, и отправился он в путь.

И ехал хитрец, и отдыхал хитрец, и горы за собой оставил, и долины оставил, проехал и Эл-ал, и Хел-хал и, миновав широкие поля, приехал, наконец, к московскому царю.

Царь уже догадался, что ему везут ответ от турецкого султана, и велел вести хитреца прямо к нему.

Зашёл хитрец на царский двор, ищет глазами по сторонам, видит – царские собаки, моргнул стрелку – он всех и перестрелял.

Входит хитрец в царские палаты, а царь даже на «салам алейкум» не ответил.

– Зачем, – сердится, – моих собак перестрелял?

– А я, царь, – говорит хитрец, – не для того пришёл, чтобы о собаках речь вести. У меня дела царские – от султана ответ.

Царь засмеялся и говорит:

– Неужели у турецкого султана не нашлось никого с головой побольше?

– Как же, есть и такие, – отвечает хитрец.

По его знаку привели осла, и хитрец сказал:

– Поговори-ка с ним, царь, у него голова побольше. Видит царь, что хитрец не так прост, рассердился и снова вспомнил о своих собаках.

– Да не о собаках, царь, у нас с тобой речь, – отвечает хитрец, – а о задаче султану.

Не хочется царю платить мерку золота за проигранную загадку, он и выкручивается:

– Хоть бы султан кого постарше прислал, хоть бы с бородой.

– Изволь царь, – сказал хитрец, – есть и с бородой! – и велел привести козла.

Видит царь, что его и тут обошли, кричит со зла на хитреца:

– Шея у тебя куцая в царские дела лезть, ноги коротки царскую честь топтать!

– Изволь, царь, – говорит хитрец, – есть для твоих царских дел и такой посол, какого ты хочешь.

Ввели тут в царские палаты верблюда, – царь плюнул, верблюд плюнул, на том и поговорили.

Отдышался царь, видит, что от хитреца не отвертеться, и говорит:

– Хорошо, хитрец, я тебя выслушаю, но всё же скажи сперва: зачем ты убил моих собак?

– Изволь, царь, – отвечает хитрец. – Я ведь пастух, знаю толк в собаках. Однажды, когда я был с отарой на стамбульских горах, налетели волки и стали драть овец. Я позвал своих собак, но их порвали волки, позвал соседских собак – и их разорвали. Тогда я вспомнил о твоих собаках, их весь свет знает, но сколько ни звал, – они нe пришли. Вот я и рассчитался с ними!

• Предыдущая
• 26/41
• Следующая