Сказочные самоцветы Дагестана - Назаревич Ф. А. - Страница 36

• Предыдущая
• 36/41
• Следующая

Однажды, когда сын кукольника и суфий дервиш пробирались через лес в дальний аул, суфий вдруг кинулся в чащу и отстал от кукольника. Нагнал он его только к вечеру.

Кукольник спросил:

– Что ты там искал в лесу?

– Я заметил на дереве дикую птичку, – сказал суфий. – Мне показалось, что это Анхил, но пока я пробирался к чаще, она исчезла.

– Жди меня в этом ауле, – сказал кукольник. – Я сумею выманить дикую птичку из лесу.

Он сделал из меха и перьев кукольную лису, волка, дятла и других лесных жителей и рано утром отправился к тому месту, где суфий заметил дикую птичку.

Тут на полянке началось весёлое представление. Глупый волк натыкался на пни, и хитрая лиса морочила его, сколько хотела. Потом лисий хвост застрял в развилке молодого дубка, а так как вся хитрость лисы заключена в хвосте, волк получил возможность дать кумушке сдачу не с медяка, а с целого тумана, и это было так смешно, что даже сам кукольник улыбался. В лесу никого не было, но вверху на дереве раздался смех, и кукольник догадался, что это дикая птичка.

Тогда в руках кукольника появился дятел и стал громко стучать по дуплистому дереву. Волк подумал, что это – дровосек, испугался, бросил лису и кинулся прочь. Потом он догадался, что это не человек, а дятел, рассердился и заворчал: «Ты только попусту стучишь своим молотком, а мастером так и не сделался!» – «А ты воруешь, словно мулла, а овечьего стада так и не нажил», – засмеялся дятел.

Дикая птичка на дереве тоже смеялась, в спор вступили другие куклы, а когда лиса освободила половину своего хвоста, а половина ещё оставалась в расщелине, начались такие диковинки, что сам кукольник не удержался от смеха, а дикая птичка хохотала так, что у неё заболели скулы, и она не заметила, как очутилась на земле.

Это была Анхил. Испугавшись суфия, она убежала в лес и решила переждать здесь, пока не вернутся из Мекки её родители. Девушка так понравилась сыну кукольника, что он решил на ней жениться.

Анхил научилась делать кукол, и они вместе ходили по селениям и веселили людей, а переодетый дервишем суфий, боясь, чтобы девушка его не узнала, ещё больше изменил свою бороду и никогда не мылся, чтобы за грязью не видели его лица.

У весёлой Анхил скоро появился сын. Наступила осень, и кукольник решил отправить её и сына к своей матери, а так как осенью, после окончания работ на полях, начинается работа для кукольников и пехлеванов, он остался с куклами, а жену и сына поручил отвезти домой суфию.

Когда суфий очутился с Анхил далеко в горах, он снова воспылал к ней огнём и, вымыв лицо, чтобы понравиться девушке, сказал:

– Теперь тебе от меня не уйти, и, если ты не полюбишь меня, я кину твоего сына со скалы!

Испуганная девушка пыталась было усовестить суфия, но, видя, что душа его так же грешна, как свято его лицо, она решилась оставить сына и убежать от суфия. «Он не сделает зла моему сыну, – подумала она, – пока будет бояться, что я смогу рассказать о нём людям». Она прыгнула со скалы и долго бежала, пока не увидела овечий кош. Здесь она спряталась и стала ждать ночи, а суфий, не догнав беглянку, вернулся к кукольнику.

– Твоя птичка и впрямь оказалась дикой, – как только вырвалась на свободу, она улетела, – сказал он.

Кукольник опечалился и отправился на поиски жены.

Суфий вернулся в свой аул, стал ждать возвращения соседа из хаджа и решил: будь, что будет, а Аллах всегда на моей стороне!

Людям он сказал, что птичка Анхил так запачкала свои перышки, что боится отца и убежала из дома.

Между тем в кош, где спряталась Анхил, вечером пришли пастухи с отарами. Когда пастухи поужинали и легли спать, Анхил оставила им своё платье, переоделась в одежду пастуха, собрала косы в шапку и ушла в горы. После долгих странствий она попала в родной аул.

Здесь её никто не узнал, а так как её пастушья одежда была изодрана, а сама она стала слабой и маленькой, все приняли её за нищего мальчика. Старшина аула решил назначать его по очереди в дома, чтобы сирота работал на хозяина, а взамен получал бы пищу и ночлег.

В этот день вернулся из хаджа сосед суфия. Так как он стал уже хаджием и святым, и место в раю ему было уже обеспечено, он решил устроить рай на земле. Собрали соседей, устроили пир. Суфий, которому из-за его святости ничего не нужно было на пиру, поедал всё, что было приготовлено для гостей, и, отдуваясь, сказал:

– Как хорошо, сосед, что ты теперь хаджий и не думаешь о мирских делах! Пусть твоя святость снимет и полвьюка грехов твоей дочери. Помолимся за неё, сосед, когда кончится пир!

Но пир ещё не кончился, а там, где пир, – всегда появляются и музыканты. В аул пришёл кукольник-отец, другой дорогой пришёл его сын со своим сыном, и всем стало ещё веселее.

Только суфий не спускал глаз со старшего кукольника и удивлялся, как к нему попали его, суфия, чётки?

Старшина аула сказал:

– От нашей радости, хаджий, пусть получит маленький глоток и сирота, который пришёл сегодня в наш аул. Накорми его сегодня, а завтра он отработает на тебя вдвое.

Позвали дочь хаджия, переодетую пастухом, и она, увидев своего мужа-кукольника, своего сына и родителей, вернувшихся из хаджа, обрадовалась, но не открылась, а скромно села в стороне и смеялась игре кукол.

Когда кукольники кончили игру, она быстро сделала из травы и перьев дикую птичку, а из тряпок, навоза и глины – старого, подлого суфия и показала всё, как было.

Люди смеялись, суфий со страху поменял лицо святоши на лицо вора, а его сосед тут же догадался обо всём и вцепился суфию в бороду. Молодой кукольник бросился к жене, а сын его забыл о куклах и удивлялся, почему это отец обнимает какого-то пастуха.

Старый кукольник подхватил куклу суфия, сделал ему жену и служанку и так показал, как его и нищего обучали в доме суфия искусству есть и спать, что все хохотали не только в этот вечер, но ещё много дней после того, как всё это случилось.

Опозоренный суфий ушёл из аула, его сосед забросил свою чалму, ради которой он совершил хадж, а молодой кукольник и его жена стали жить да поживать и новыми куклами доставлять людям радость, а смехом – чистить грязь, которой, – да не будет обидно Аллаху! – ещё много и на земле, и на небе.

Жил-был старый, дряхлый охотник. Хан не позволял ему охотиться в своём лесу, и охотнику приходилось целыми днями рыскать по болотам и кочкам. Однажды он бродил так понапрасну до самого вечера и только поздней ночью подстрелил, наконец, зайца. На беду рядом была свободная от тины водица, – заяц окунулся в неё и – исчез. Рядом из воды выпорхнула пташка и тоже исчезла.

– Что это за диковинка, – подумал охотник. – Куда же девался заяц?

Он разделся и окунулся в воду, чтобы найти зайца, и неожиданно стал молоденькой девушкой. Оказалось, это было волшебное озеро.

Мимо проезжал хан. Охотник кинулся было снова в воду, но уже занялось утро и озеро потеряло свою волшебную силу.

Хан взял девушку к себе в дом и сделал её своей женой.

Став женщиной, охотник поневоле родил хану сына. Но он никак не мог привыкнуть к новому своему положению и однажды, когда хан был в отъезде, обманул ханских сторожей и убежал ночью к волшебному озеру.

Охотник думал, что если он еще раз окунётся в озеро, он снова станет тем, кем он был раньше. Но случилось иначе. Волшебное озеро превратило девушку в чудесную вороную кобылку. Хан возвращался с охоты, нашёл эту кобылку и забрал её себе.

Кобылица готовилась стать матерью. К этому охотник совсем уже не мог привыкнуть и, как только у хана появился чудесный жеребчик, охотник вырвался на волю и помчался к волшебному озеру. Ханские слуги бросились вдогонку, но не нашли кобылицу и лишь привели хану неожиданно откуда появившуюся красивую пегую корову.

В ханском хлеву корова принесла хозяину замечательного бычка, а когда он подрос, – отбилась от стада и пошла к волшебному озеру.

На этот раз охотник стал белоснежной борзой. Она тоже попала на ханскую псарню и подарила хану породистого щенка. Хан держал своих собак на цепи, но однажды, когда хан поехал на охоту, борзая отбилась от своры и побежала к волшебному озеру.

• Предыдущая
• 36/41
• Следующая