Буржуазный век - Фриче Владимир Максимович - Страница 62

• Предыдущая
• 62/95
• Следующая

Ну что ж! Приготовься, моя бедная девственность, к тому, чтобы умереть в одну ночь, – и все-таки было бы так приятно угаснуть медленно-медленно в объятиях избранного человека!"

Если молодая женщина знает именно столько и именно это, то это объясняется тем, что есть некто, кто шел навстречу любопытству, кто "просветил" ее, хотя, быть может, только наполовину, так как сам знал далеко не все. То был первый ухаживатель, им бывает обычно двоюродный брат. "Вначале был кузен". Он всегда подготовляет почву будущему мужу. "Просвещением" начинает он обыкновенно свое совращение, так как просветиться жаждет каждая девушка. В том же направлении действуют: чтение запрещенных книг, эротического характера картины, случайно подслушанные фразы и т. д.

Указывает на эту "просветительную деятельность" и Ганс фон Каленберг в своем уже цитированном романе "Русалочка". Грендаль сообщает об этих своих наблюдениях над "русалочкой" следующее:

"А потом психологическая сторона! Она прямо восхитительна! В таких случаях "русалочка" становится учителем, а я – смиренно слушающим учеником. Прямо поразительно, как много она знает. Откуда? Она смеется: "Это мы все знаем". И она начинает рассказывать. Передо мною развертывается целый социально-подпочвенный мир, о котором мы не имеем никакого представления, мир гарема, белых кроваток, на которых близко друг около друга спят воспитанницы, потом истории, случившиеся с прислугой, слова, подслушанные у замочной скважины, сладострастное заглядывание в книги, сладострастное переживание впечатлений. Даже юмор отличается в этом мире чем-то скрытным, хихикающим, коварным, то юмор задворок и будуара в стиле Ватто. Вот, например, история одной сорокалетней знакомой, удравшей под носом у мужа с любовником из цирка, пока муж стоял на перроне с ее саквояжем и зонтиком! Этот зонтик и этот саквояж приводят "русалочку" в самое веселое настроение, щекочут ее коварные, безвредные, звериные инстинкты".

В особенности наталкивается Грендаль на следы просветительной деятельности кузена. Он пишет дальше:

"Потом у нее есть братья, кузены. В особенности "кузен" заслуживал бы отдельной главы в естественной истории. "Кузен" не совсем брат и не совсем "чужой". С ним можно быть откровенной, не производя впечатления дерзкой. Это не компрометирует, ни к чему не обязывает. Природа точно нарочно создала это половинное и серединное существо для такого полудремотного переходного состояния. Порою я осязаю подготовительную работу "кузена". Всегда во всем она чувствуется. Ты можешь напрягать, как хочешь, твое остроумие и делать какие угодно тонкие силлогизмы: "вначале был кузен". Дарю тебе эту аксиому.

В приведенных описаниях перед нами развертывается, к сожалению, отнюдь не трагедия незнания. И таковым было еще двадцать лет тому назад общее положение вещей. Ныне замечаются в этом отношении уже некоторое улучшение. В широкие слои проникло понимание трагизма такого положения, от которого из года в год страдают миллионы браков и людей. Широкие слои начинают сознавать, что как во всех сферах жизни, так области половых отношений нет худшего союзника порока, несчастья и тысячекратного отчаяния, как именно незнание. И потому, как уже выше упомянуто, вопрос о сексуальной педагогике стоит ныне почти во всех странах – менее всего в Англии – в центре всеобщего внимания. На эту тему уже написана масса статей и книг. Имя им – легион.

Сознание необходимости разумной сексуальной педагогики возникло, правда, не только в недалеком прошлом. Опасность незнания была известна уже и раньше. Для осуществления своей исторической миссии буржуазия нуждалась прежде всего в здоровье и в силе. Создание свободной от скабрезности сексуальной педагогики было поэтому одной из ее наиболее ранних задач. В начале буржуазной эры действительно появились первые серьезные педагогические советы на эту тему. Как доказательство можно привести следующее примечание, которым снабдил Христиан Зальцман одно место переведенного им и изданного в конце XVIII в. сочинения Мэри Вольстонкрафт "Защита женских прав" – первого произведения современного эмансипационного движения женщин.

"Я считаю не только безвредным, но и очень полезным знакомить девочек с ботаникой, и в частности с половыми органами растений. Этим можно было бы подготовить почву для разговоров родителей с дочерьми о половых органах человека. Мать, которая не в состоянии беседовать с дочерью на эту тему, мать только наполовину и подвергает дочь опасности потерять из-за отсутствия необходимых знаний здоровье и честь. Из всех человеческих заблуждений наиболее нелепое – боязнь говорить с молодыми людьми о половых органах и об их назначении, при этом, однако, при помощи разных двусмысленностей и игры словами не боятся обращать их внимание на удовольствие, связанное с удовлетворением половой потребности".

Эта задача осталась, как мы уже видели, неосуществленной почти целое столетие. И не была она осуществлена потому, что неограниченное господство нравственного лицемерия очень скоро сделалось для буржуазного общества более насущной потребностью.

Что разумность остается лишь "благочестивым пожеланием" отдельных умных людей, лучше всего доказывает официальная мораль, предписанная молодым людям высших классов, вступающим в брак, мораль, которую здесь будет более всего уместно осветить. Эта мораль – одно из наиболее отвратительных проявлений до сих пор практикующегося взаимного воспитания к браку, то есть нравственного лицемерия. Чтобы это вскрыть, надо, впрочем, обладать мужеством безжалостно разоблачать факты и додумать до конца их логику, что до сих пор сделано сравнительно немногими. Если же поступить таким образом, то станет ясным, что в этой области до сих пор самое гнусное легкомысленно принималось за самое естественное и что и теперь это еще делается так же широко во всех слоях – от среднего мещанства и вплоть до вершин общества.

Или читатель найдет, что такая характеристика слишком сурова, если узнает, что сущность этой морали состоит, по словам Роберта Михельса, автора распространенной брошюры на эту тему, в том, что жених и невеста с самого дня помолвки положительно "возводятся и унижаются до степени бесполых существ". Делается это, по словам Михельса, следующим образом:

"Обычно в этот период, предшествующий их браку, то есть времени наивысшего исполнения ими половой функции, молодых людей "охраняет" со строгостью Аргуса *[ в греческой мифологии многоглазый великан-сторож] целое войско родителей, родственников и друзей, а иногда еще и прислуги. Им запрещается более или менее строго – здесь встречаются, естественно, тысячи разных оттенков в зависимости от социального положения и характера лиц, составляющих окружающую среду, – много говорить о любви, слишком страстно целоваться и обниматься, шептаться и т. д. Оставить их дома одних, хотя бы даже на четверть часа, кажется многим из их сторожей истинным преступлением. Часто им не разрешается даже выходить на улицу вдвоем без особого предназначенного для их охраны chaperon (спутника, сопровождающего. – Ред.).

Эта прекрасная система имеет обыкновенно своим последствием, что молодой человек и молодая девушка, которые до помолвки в большинстве случаев мало знали друг друга, – а может быть, даже впервые увидали друг друга в день помолвки! – не могут душевно сблизиться и в бытность свою женихом и невестой. В странах, где эта мораль еще близка к Средневековью и потому отличается особенной строгостью, стало быть в Италии, Франции, Германии и Австрии, такое отношение к вступающим в брак молодым людям является правилом, и – что еще хуже! – это правило имеет очень мало исключений".

Этот период бесполого существования завершается таким же “достойным образом”, когда в день свадьбы муж уже свободно выпускается на молодую женщину, как бык в период течки. А этот грубый праздник лишения невинности превращается к тому же в публичное торжество. За несколько недель мир оповещается о том, что “в ночь с такого-то дня на такой-то господин А даст (пока еще) девице Б первый практический урок любви, причем начнет он с конца”. Пусть оповещение делается в другой форме, от этого не меняется его сущность. Этот прием представляет самую гнусную профанацию самого интимного момента, так как он устраняет грубой рукой из взаимных отношений молодых людей самое драгоценное, ставя на его место в лучшем случае дикое проявление оттесненного назад желания. Именно поэтому мораль, обязательная для жениха и невесты, есть одна из вершин торжества нравственного лицемерия.

• Предыдущая
• 62/95
• Следующая