И грянул гром (Раскаты грома) - Смит Уилбур - Страница 26

• Предыдущая
• 26/90
• Следующая

— Ладно, оставим эту тему до возвращения Соула, — с трудом согласился он.

Рут, никогда всерьез не воспринимавшая предложение дяди платить Соулу, внезапно вспомнила свою жизнь в Питермарицбурге и чуть было не расчувствовалась от захлестнувшей ее любви к дядюшке Бенджамину, пойманная, как маленький зверек, в удушающие сети семейных уз и обязанностей. Она сильно покраснела:

— Если вы когда-нибудь скажете об этом Соулу, я перестану с вами разговаривать.

Ее щеки горели, в глазах сверкали искорки. Казалось, даже тяжелые темные косы ожили и превратились в живое разгневанное существо, способное броситься в атаку.

— Ой-ой-ой! — Бенджамин пытался спрятать восхищение. — Какой темперамент! Какая женщина! Рядом с ней любой мужчина чувствует себя молодым!

Рут выскочила из-за стола, и он обратил внимание, что на ней костюм для верховой езды.

— Куда ты едешь, Рут? Тебе нельзя ездить верхом.

— Нет, я поеду.

— А ребенок?

— Дядя Бен, почему бы вам не заняться своими делами? — И она вышла из комнаты. Ее талия еще не расползлась от беременности, она двигалась с грацией, взволновавшей сердце старика.

— Ты не должен позволять ей так вести себя, Бенджамин, — с присущей ей мягкостью произнесла жена.

— Что-то беспокоит девочку. — Старик аккуратно стряхнул крошки с усов, положил на стол салфетку и проконсультировался с золотыми карманными часами. — Что-то серьезное. Запомни мои слова.

Была пятница — именно этот день стал для нее главным днем недели. Рут стеганула жеребца, который, ускорив шаг, рванул вперед так резко, что ей пришлось слегка осадить его и перевести на легкий галоп.

Она приехала рано, и ей пришлось ждать долгих десять минут в дубовой аллее перед госпиталем Грейс. Она старалась, чтобы ее никто не увидел, пока маленькая сиделка не пролезла через забор.

— Получилось? — озабоченно спросила Рут.

Девушка кивнула и, оглянувшись по сторонам, вынула пакет из-под форменного плаща. Рут обменяла его на золотой соверен. Зажав монету в руке, Сиделка пошла обратно к изгороди.

— Подождите, — остановила ее Рут. Это была единственная возможность все выяснить, и она не хотела упускать ее — он?

— Все здесь, мадам.

— Я знаю, но скажите, как он выглядит? Что он делает и говорит? — настаивала она.

— О, теперь он выглядит хорошо. Он встал и ходит, опираясь на палку, уже с неделю, а этот большой черный дикарь помогает ему. В первый день он упал, и слышали бы вы, как он ругался!

Они обе дружно расхохотались.

— Этот тип! Вчера у него произошла очередная стычка с сестрой, когда та хотела вымыть его. Он обозвал ее бесстыжей проституткой. Ну она и задала ему. Зато как она была польщена, потом ходила и всем рассказывала.

Сестра все болтала, а Рут внимательно слушала ее.

— А вчера знаете, что он сделал, когда я меняла ему одежду?

Неожиданно Рут почувствовала, как ярость захлестнула ее. Она поняла, что девушка в форменной одежде была очень симпатичной.

— И он сказал…

— Спасибо! — Рут с трудом сдержалась, чтобы не ударить девушку кнутом. — Теперь мне пора. — Обычно длинные юбки мешали ей сесть на лошадь, но теперь она мигом оказалась в седле.

— До следующей недели, мадам?

— Да. — И она стеганула жеребца со всей силы. Он так яростно рванул вперед, что ей пришлось вцепиться в переднюю луку седла. Она гнала его, как никогда раньше, стегая кнутом и пришпоривая, пока пот не покатился по бокам и не выступила на губах пена. Когда она добралась до укромного места на берегу реки Умгени далеко от города, ее ревность угасла и ей стало стыдно. Она ослабила подпруги, потрепала коня по шее, потом привязала к плакучей иве. Рут медленно пошла к любимому кряжу у кромки воды.

Там она села и открыла конверт. Если бы Син только знал, что его температурная карта, история болезни, рекомендации домашнего врача и даже анализы мочи изучаются так внимательно, он бы добавил к своим заболеваниям еще что-нибудь пострашнее.

Наконец она вложила страницы в конверт и убрала его в карман жакета. Должно быть, он сильно изменился без бороды? Она смотрела на воду, и ей показалось, что на зеленой поверхности появилось его лицо и он смотрит на нее. Она тронула

воду носком ботинка, появились круги, и образ расплылся.

Стало очень одиноко.

— Я не должна идти к нему, — прошептала она, собирая все силы, поддерживающие ее с тех пор, как она узнала, где он. Так близко, так страшно рядом.

Приняв решение, она снова посмотрела на гладь воды и попыталась представить лицо мужа.

Но увидела только желтую рыбку, медленно скользящую по солнечному дну, чешуйки которой напоминали подпиленные зубки. Она кинула камешек, и рыбка уплыла.

Соул. Веселый маленький Соул с обезьяньим лицом, который заставлял ее смеяться, как мать смеется над своим ребенком. «Я люблю его», — думала она. Но любовь имеет разные формы. Иногда она похожа на горы — высокие, большие, с острыми пиками утесов, а иногда — на облака, бесформенные, не имеющие четких границ, они медленно проплывают над горами, меняя форму. Их уносит ветер, а горы остаются вечно.

— Моя гора, — прошептала она и снова отчетливо увидела его, стоящего перед ней во весь рост, когда кругом бушевал ураган. — Буря, молния, — прошептала она, сжав руками плоский упругий живот. — Буря, молния, — прошептала она и почувствовала тепло внутри. Оно «шло от лона и разливалось обжигающим желанием, с которым она больше не могла бороться.

Она побежала к коню, юбки летели за ней, руки дрожали, когда она взялась за ремень подпруги.

— Еще один раз, — пообещала она себе. — Пусть это будет последний раз. — Не колеблясь, она вскочила в седло. — Только раз, клянусь! — произнесла она и добавила, улыбаясь: — Ничем не могу себе помочь. Я старалась, о Боже, как я старалась.

Удивленный гул голосов встретил ее появление, когда она шла по веранде госпиталя. Она весьма грациозно приподнимала юбки одной рукой, четкое, стаккато ее шагов звучало по цементному полу. Страстное желание горело в глазах, грудь под жакетом цвета вишни высоко вздымалась. Щеки раскраснелись от быстрой езды, а блестящие черные волосы выбились на висках и лбу.

Больные реагировали на нее, как на богиню, восхищаясь ее недоступной красотой. Но она не замечала их, она не чувствовала, как все пожирают ее глазами, и не слышала восхищенного шепота — она увидела Сина.

Он медленно шел к веранде, неуклюже пользуясь палкой, чтобы не так сильно хромать. Син опустил глаза и задумчиво хмурился. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, как он изменился. Он казался еще выше от сильной худобы. Никогда раньше она не видела таких впалых щек и такой бледной гладкой кожи с голубым отливом в том месте, где когда-то росла борода. Но она помнила глаза; густые сросшиеся брови, большой нос с горбинкой над чувственным ртом.

У края газона он остановился, широко расставив ноги, сжимая двумя руками палку и опираясь на нее. Потом поднял глаза и увидел Рут. Они стояли не шевелясь. Син, ссутулившись, смотрел на нее. Она стояла в тени веранды, все еще приподняв одной рукой юбки, прижав другую к груди.

Постепенно его плечи распрямились, он встал в полный рост, отбросил палку и открыл объятия.

И она побежала по гладкой зеленой лужайке. В его руки, дрожащие от сильного напряжения.

Обхватив его за талию, прижав лицо к груди, она вдыхала этот мужской запах и чувствовала стальные мускулы. Она знала, что находится в безопасности, и, пока будет так стоять, никто на свете не посмеет обидеть ее.

• Предыдущая
• 26/90
• Следующая