Пылающий берег (Горящий берег) - Смит Уилбур - Страница 8
- Предыдущая
- 8/189
- Следующая
В этот момент аэростат вдруг взорвался. Казалось, что он раздулся, в сотни раз превосходя свой размер, заполнил собой все небо и тут же превратился в пламя. Ужасающий выдох дракона лизнул Майкла и «сопвич», обжигая и ослепляя, подбросив человека и его машину вверх, будто зеленый лист над костром в саду. Майкл изо всех сил старался удержать управление самолетом, который потянуло перевернуться вверх колесами, а затем понесло вниз. Он справился с машиной прежде, чем она врезалась в землю, и, набирая высоту и ударяясь, оглянулся.
Водород сгорел в этом мгновенном ужасном взрыве, и теперь пустой, жутко полыхающий саван раскрылся, словно огненный зонтик, над корзиной и ее человеческим грузом.
Один из немецких наблюдателей выпрыгнул и пролетел триста футов, и было видно, как развевалась его шинель, конвульсивно дрыгались ноги; он быстро исчез без звука или следа в низкой зеленой траве. Другой остался в корзине и был накрыт и охвачен волнами горящего шелка.
А на земле из окопа, где располагалась лебедка, как насекомые из потревоженного гнезда, беспорядочно разбегалась ее прислуга, но горящий шелк падал слишком быстро, ловя людей огненными складками. Майклу совсем не было жалко ни одного из них, вместо этого его охватило какое-то дикое чувство триумфа — как первобытная реакция на пережитый им собственный ужас. Он было раскрыл рот, чтобы прокричать свой боевой клич, но в этот момент шрапнельный снаряд, выпущенный из орудия с позиции у северного края поля, разорвался под «сопвичем».
И снова самолет подбросило вверх, а гудящие и шипящие, кусочки стали разорвали фюзеляж снизу. Пока Майкл всеми силами старался не потерять управление в этом втором беспорядочном подъеме и падении, пол его кабины был целиком вырван, так что стала видна земля внизу, а арктическо-холодный, воющий ветер ворвался под шинель, полы которой колыхались как волны.
Майкл удерживал машину в горизонтальном положении, но самолет был сильно поврежден. Что-то болталось под фюзеляжем, стучало и хлестало по нему; к тому же самолет кренился на одно крыло, и управлять им приходилось прилагая огромные усилия; хорошо, что, по крайней мере, он, наконец был недосягаем для огня зенитных орудий.
Потом сбоку пристроился Эндрю, озабоченно вытягивавший шею, чтобы лучше видеть, и Майкл, улыбаясь, победно крикнул ему. Эндрю знаками пытался привлечь внимание и большим пальцем руки показывал: «Возвращаемся на базу».
Майкл огляделся. Пока он восстанавливал контроль над самолетом, они с ревом ушли севернее, еще глубже на германскую территорию. Пронеслись над пересечением дорог, забитым гужевым и моторизованным транспортом, напугали серо-полевые фигурки, разбежавшиеся в поисках укрытия по кюветам. Майкл, не обращая на них внимания, продолжал крутиться в кабине, а в трех милях, за плоскими и ничем не выделяющимися зелеными полями, над грядами холмов, в воздухе все еще невозмутимо плавал второй аэростат.
Майкл ответил Эндрю резким отрицательным жестом, указывая на оставшийся аэростат и как бы говоря: «Нет — продолжаю атаковать».
Эндрю опять настойчиво сигнализировал: «Возвращаемся на базу» — и, показывая на машину Майкла, провел рукой по горлу: «Опасность».
Майкл глянул вниз сквозь дыру под ногами, пробитую в полу кабины. Стучало, вероятно, одно из колес шасси, болтавшееся на растяжке. Пули изрешетили крылья и корпус самолета, а полоски порванной ткани трепетали подобно буддистским молитвенным флагам в потоке воздуха, обтекавшем самолет, но лероновский мотор продолжал сердито рычать, все еще работая на полную мощь, без остановки или сбоя, в воинственном ритме.
Эндрю снова подал сигнал, требуя, чтобы Майкл летел в обратную сторону, но тот коротко взмахнул рукой: «Следуй за мной!» — и бросил «сопвич» вверх через крыло, развернув его в крутом вираже, что привело к перегрузке на поврежденную машину.
Майкл был целиком захвачен восторгом боевого безумия, дикой страсти неистового древнего воина, для которого угроза смерти или страшной раны не имела значения. Зрение обострилось до неестественной ясности, и он управлял раненым «сопвичем» так, как будто бы самолет был продолжением его собственного тела. Майкл напоминал то ласточку, которая, пролетая над водой, пытается попить на лету — настолько легко он почти касался живых изгородей и стерни на полях одним оставшимся колесом шасси, то сокола — настолько жестоким был его немигающий взгляд, когда он мчался к тяжело опускавшемуся аэростату.
Конечно, немцы видели гибель в огне первого аэростата, и теперь сматывали трос лебедкой. Они уже сделают свое дело, пока Майкл долетит до места. А стрелки будут ждать в полной боевой готовности, с пальцами на спусковом крючке. Это атака на заранее подготовленные к бою позиции с крайне низкой высоты. Но даже в состоянии самоубийственной ярости Майкл не растерял охотничьей хитрости. Он использовал каждое малейшее прикрытие при подлете к цели.
Узкая проселочная дорога под углом пересекала линию фронта, а ряд стройных высоких тополей по ее обочинам был единственно заметной частью рельефа на унылой равнине, прилегающей к холмам. Майкл решил использовать эти деревья. Сделал крутой вираж и полетел параллельно живой изгороди, отделявшей его от места, куда должен опуститься аэростат. При этом он взглянул в зеркало, укрепленное на верхнем крыле над головой. Зеленый «сопвич» Эндрю летел сзади так близко, что его пропеллер почти касался самолета Майкла. Майкл улыбнулся и, потянув руль на себя, приподнял и перенес свой «сопвич» через посадки тополей, словно наездник, на всем скаку, галопом, берущий препятствие.
До аэростата оставалось триста ярдов. Его только что опустили. Наземная команда помогла наблюдателям выбраться из корзины, а затем все побежали, чтобы укрыться в ближайшей траншее. Пулеметчики, которым до этого момента тополя мешали целиться, наконец ясно увидели неприятеля и дружно открыли стрельбу.
Майкл оказался в зоне шквального огня. Пули заполнили все пространство вокруг, а шрапнельные снаряды, пролетая, как бы втягивали за собой воздух, так что барабанные перепонки щелкали и отзывались болью от перепадов давления. На позициях Майкл увидел обращенные к нему лица стрелков, бледные пятнышки позади укороченных стволов, поворачивавшихся вслед за ним, а вспышки выстрелов были яркими и красивыми, как китайские фонарики. Тем не менее ревущий «сопвич» приближался со скоростью более ста миль в час.
- Предыдущая
- 8/189
- Следующая
