Свирепая справедливость - Смит Уилбур - Страница 20
- Предыдущая
- 20/96
- Следующая
Слушатели недоверчиво ахнули.
– Заложникам – двум женщинам и двум детям, мальчику и девочке – выстрелили в спину, а тела выбросили из самолета. Террористы установили новый срок ультиматума – их требования должны быть приняты сегодня в полночь. В противном случае последуют новые жертвы.
Тишина длилась почти минуту. Один за другим присутствующие поворачивали головы, и наконец все посмотрели на большую понурую фигуру во главе стола.
– Обращаюсь к вам во имя человечности, сэр, – нарушил молчание Келли Констебл. – Нужно спасти хотя бы женщин и детей. Мир не позволит нам сидеть сложа руки, пока их убивают.
– Мы возьмем самолет штурмом и освободим пленных, – тяжело сказал премьер-министр.
Но американский посол покачал головой.
– Мое правительство непреклонно, сэр, как и правительство моего английского коллеги... – Он взглянул на сэра Уильяма. Тот утвердительно кивнул. – Мы не можем допустить и не допустим риска массового убийства. Если вы пойдете на штурм самолета, наши правительства откажутся от попыток смягчить условия резолюции ООН и не наложат на нее вето в Совете Безопасности.
– Однако если мы согласимся с требованиями этих... этих нелюдей, – последнее слово премьер-министр выговорил с яростью, – мы подвергнем наш народ чудовищной опасности.
– Господин премьер-министр, у нас всего несколько часов, чтобы найти решение. Потом убийства начнутся снова.
– Вы сами оценили шансы на успех «Дельты» как половинные, – заметил Кингстон Паркер, хмуро глядя на Питера Страйда с экрана. – Ни президент, ни я не считаем это приемлемым.
– Доктор Паркер, они убивают детей и женщин здесь, на этом самом бетоне. – Питер старался говорить нейтрально, держа себя в руках.
– Сейчас на Южно-Африканское правительство оказывают очень серьезное давление, чтобы убедить его принять условия освобождения женщин и детей.
– Это ничего не решит. – Питер больше не мог сдерживаться. – Завтра ночью мы окажемся точно в такой же ситуации.
– Если удастся освободить женщин и детей, число жизней, подвергающихся опасности, уменьшится, а за сорок часов ситуация может измениться – мы выигрываем время, Питер, даже если за это придется дорого платить.
– А если южноафриканцы не согласятся? Если к полуночи согласие не будет получено, что тогда, доктор Паркер?
– Трудно сказать, Питер, но если это произойдет... – длинные, изящные пальцы Паркера изобразили жест покорности, – ...мы можем потерять еще четыре жизни, однако это лучше, чем ускорять убийство четырехсот. А после южноафриканцы не выдержат. Им придется согласиться на освобождение женщин и детей – любой ценой.
Питер не верил своим ушам. Он знал, что вот-вот сорвется; ему требовалось несколько секунд, чтобы успокоиться. Он опустил взгляд к столу, к своим сцепленным рукам. На правой под ногтями темнели полумесяцы засохшей крови девочки, которую он принес от самолета. Вдруг Питер расцепил пальцы и сунул руки в карманы синего «торовского» комбинезона. Глубоко вдохнул, на мгновение задержал дыхание, медленно выдохнул.
– Если об этом трудно говорить, доктор Паркер, утешайтесь тем, что смотреть на это гораздо труднее.
– Я понимаю ваши чувства, Питер...
– Не думаю, сэр. – Питер медленно покачал головой.
– Вы солдат...
– ...и только солдат может по-настоящему ненавидеть насилие, – закончил за него Питер.
– Личным чувствам здесь категорически не место, – Паркер говорил резко. – Вынужден еще раз напомнить, что «добро» на переход в состояние «Дельта» – с согласия президента и вашего премьер-министра – даю только я. Без моего приказа никаких активных действий не будет. Ясно, генерал Страйд?
– Ясно, доктор Паркер, – спокойно ответил Питер. – Мы надеемся получить отличную видеозапись следующего убийства. Я пришлю экземпляр в вашу личную коллекцию.
Незадолго до объявления чрезвычайного положения всего в тысяче ярдов от «Спидберд 070» сел другой «Боинг 747», но служебные ангары и угол здания аэровокзала полностью скрыли его от похитителей.
Он был раскрашен оранжевыми и синими полосами «Южно-Африканских авиалиний», на хвосте красовалась летящая газель, но в остальном он представлял собой почти точную копию захваченного самолета. Даже расположение кабин соответствовало плану «Спидберд 070», переданному телепринтом из Хитроу, штаб-квартиры «Британских авиалиний». Удачное совпадение – и Колин Нобл немедленно его использовал. Он провел в этом самолете уже семь учебных «Дельт».
– Ну, ладно, парни, попробуем еще наддать. Мне нужно, чтобы от начала до вторжения прошло меньше четырнадцати секунд.
Бойцы штурмового отряда, сидевшие кружком на бетоне, переглянулись, и кое-кто театрально закатил глаза. Колин не обратил на это внимания.
– Попробуем уложиться в девять, – сказал он и встал.
В штурмовую группу входило шестнадцать человек – семнадцать, когда к ним присоединялся Питер Страйд. Остальные сотрудники «Тора» были техническими специалистами: электронщики и связисты, четыре лучших снайпера, оружейник-квартирмейстер, сержант – специалист по взрывчатке и разминированию, врач, повар, три сержанта-техника под командой лейтенанта, пилоты и другой летный персонал. Большой отряд, и каждый человек незаменим.
У бойцов – цельный костюм, из одного куска; облегающий черный нейлон, чтобы растворяться в темноте. На шеях болтаются готовые к немедленному использованию газовые маски. Черные брезентовые ботинки с высокой шнуровкой, с мягкими резиновыми подошвами для неслышного бега. У каждого свое особое оружие и оборудование либо на спине, либо на черном поясе. Никаких громоздких бронежилетов, которые так затрудняют движения и цепляются за препятствия, никаких жестких шлемов, которые могут ударом о металл предупредить противника.
Почти все здесь молодые люди двадцати с небольшим лет, отобранные из морской пехоты США и британских коммандос, того самого отряда, которым когда-то командовал Питер. Все отлично подготовлены и чрезвычайно опасны.
Колин Нобл молча смотрел, как его подчиненные занимают обозначенные мелом на бетоне позиции, представляющие выходы из аэровокзала и ближайших к борту 070 служебных ангаров. Он искал проявлений небрежности, малейших отступлений от немыслимо жестких стандартов, которые сам установил в «Торе». И ничего не находил.
– Ну хорошо, до ракет – десять секунд, – сказал он.
«Дельта» начинается с отвлекающего маневра: по носу штурмуемого самолета выпускают осветительные ракеты, которые спускаются на маленьких парашютах. Расчет делается на то, что террористы соберутся в кабине и попытаются выяснить, что происходит. Яркий свет к тому же обожжет им сетчатку глаз и на много минут лишит их способности видеть в темноте.
– Ракеты! – крикнул Колин, и штурмовая группа перешла к действиям.
Первыми к хвосту покинутого самолета ринулись двое с «палками» – длинными зондами из нержавеющей стали с гибкой пластмассовой муфтой, прикрепленными к баллону с газом на плече у бегущего. В баллоне у первого находился воздух, сжатый под давлением в 250 атмосфер, а к концу двадцатифутового зонда крепился алмазный резец пневматического сверла. Этот боец падал на одно колено под гигантским брюхом самолета, в десяти футах за шасси, поднимал зонд и прижимал сверло точно к месту, выбранному по чертежам изготовителя «боинга»: толщина корпуса там минимальна, и сразу за тонким сплавом начинается пассажирский салон. Скрежет сверла должен был скрывать рев двигателей самолета, стоящего на южной стороне аэровокзала. На то, чтобы прорезать корпус и вставить в отверстие, проделанное сверлом, второй зонд, ушло три секунды.
– Питание отключено, – объявил Колин: описанные действия отключали электропитание самолета, тем самым прекращая работу кондиционеров.
Второй номер изобразил, как выпускает из своего баллона в помещения самолета газ. Этот газ с легким запахом свежевыкопанных трюфелей назывался просто: «ФАКТОР В»; при пятипроцентной концентрации в воздухе он за десять секунд частично парализовал человека. Начальными симптомами отравления были утрата контроля над мышцами, раскоординация движений, нарушение речи и расстройство зрения. Вдыхание «Фактора В» на протяжении двадцати секунд приводило к полному параличу, тридцати – к потере сознания; за две минуты отказывали легкие и наступала смерть. Противоядием служил свежий воздух или – еще лучше – чистый кислород; восстановление происходило быстро, без каких бы то ни было побочных эффектов.
- Предыдущая
- 20/96
- Следующая
