Свирепая справедливость - Смит Уилбур - Страница 24
- Предыдущая
- 24/96
- Следующая
Питер быстро оглянулся и отключил передатчик. Отныне до самого конца операции он не произнесет в него ни слова: всегда существует возможность, что похитители прослушивают эту частоту.
Щелчок отключения послужил сигналом для тех, кто остался в аэропорту: почти мгновенно взвыли двигатели самолета.
Хотя самолет стоял на северном краю зоны обслуживания, его развернули так, чтобы двигатели смотрели на юг, и немедленно заработали турбины еще пяти межконтинентальных лайнеров. Рев двадцати двигателей оглушал даже на таком расстоянии – и Питер снова дал знак рукой.
Человек с «палкой» напряженно ждал; по сигналу он поднял зонд и прижал сверло к дну фюзеляжа. Шума сжатого воздуха и работы сверла совершенно не было слышно, зонд лишь чуть вздрогнул, пройдя сквозь корпус. В отверстие мгновенно был вставлен другой зонд, и второй «палочник» оглянулся на Питера. Снова знак рукой, и в корпус пошел газ. Питер следил за секундной стрелкой своих часов.
Два щелчка тумблера рации, и свет за занавешенными иллюминаторами самолета одновременно погас: отключили электроэнергию. Кондиционеры «боинга» перестали работать.
Двигатели ревели еще несколько секунд. Питер дал сигнал людям с лестницами.
Обшитые резиной концы лестниц мягко коснулись крыльев и зазоров дверей, и одетые в черное фигуры мгновенно подняли их, двигаясь с обманчивой небрежностью и легкостью.
Десять секунд «Фактор В» поступал в корпус. Питер щелкнул трижды. В «боинге» мгновенно вспыхнули огни. Снова заработали кондиционеры, быстро высасывая газ из салонов и кабины.
Питер глубоко вдохнул, коснулся плеча Колина, и они одновременно, единым духом взлетели по лестницам, возглавив группы, штурмующие крылья.
– Без девяти одиннадцать, – сказала Ингрид, обращаясь к Карен. Она чуть повысила голос, чтобы перекрыть рев двигателей, работающих где-то в ночи. В горле у нее пересохло от наркотического похмелья, в углу глаза билась жилка. Голова болела так, словно ее медленно и безжалостно стягивали веревкой. – Похоже, Калиф чего-то не учел. Южноафриканцы не думают сдаваться... – Она с легкой дрожью предвкушения взглянула через открытую дверь на четверых заложников, сидящих на откидных местах. Седовласый англичанин курил виргинскую сигару в длинном мундштуке из янтаря и слоновой кости и ответил на ее взгляд презрением. Ингрид разозлилась и еще больше повысила голос, чтобы он услышал ее следующие слова: – Необходимо снова расстрелять несколько человек.
– Калиф до сих пор никогда не ошибался, – яростно мотнула головой Карен. – Еще целый час до срока... – И тут свет мигнул и погас. Поскольку иллюминаторы были закрыты, наступила полная тьма, гудение кондиционеров смолкло, в тишине послышались встревоженные и удивленные голоса.
Ингрид ощупью нашла на консоли тумблер автономного питания кабины, и мягкий красноватый свете озарил ее нервное, напряженное лицо.
– Отключили питание! – воскликнула она. – Кондиционеры!.. Должно быть, это «Дельта»!
– Нет! – резко ответила Карен. – Не было ракет.
– Надо... – начала Ингрид, но запнулась, услышав пьяную расслабленность собственного голоса. Язык словно распух и заполнил весь рот, лицо Карен поплыло у нее перед глазами, взгляд отказывался фокусироваться. – Карен... – произнесла она и тут же безошибочно узнала запах свежих трюфелей, а на языке ощутила вкус грибов. – Боже! – дико вскрикнула Ингрид и бросилась за кислородным оборудованием. Над каждым сиденьем открылся ящичек, и оттуда на гофрированном шнуре свесилась кислородная маска. – Курт! Анри! – крикнула девушка в микрофон. – Кислород! Наденьте маски! Это «Дельта»! Они начали «Дельту»!
Она схватила одну из висящих масок, надела и принялась глубоко дышать кислородом, выгоняя парализующий газ из организма. В кухне за салоном первого класса один из заложников потерял сознание и упал на пол, другой свесился набок. По-прежнему дыша кислородом, Ингрид сняла с шеи фотоаппарат, и Карен, глядя на нее огромными от ужаса глазами, отняла маску ото рта и спросила:
– Ты ведь не взорвешь нас, Ингрид?
Та не обратила на нее никакого внимания; набрав в легкие кислорода, она закричала в микрофон:
– Курт! Анри! Они появятся, как только снова включат энергию. Берегите глаза и уши – против нас используют парализующие гранаты – и следите за дверьми и хвостовыми окнами. – Ингрид снова надела маску и глубоко задышала.
– Не взрывай нас, Ингрид! – взмолилась Карен. – Пожалуйста. Если мы сдадимся, Калиф через месяц освободит нас. Нам незачем умирать.
В этот миг в салонах вновь ярко вспыхнул свет, зашумели кондиционеры. Ингрид в последний раз вдохнула кислород и побежала в салон первого класса, перепрыгивая через потерявших сознание заложников и стюардесс. Она схватила висящую над пассажирским креслом кислородную маску и посмотрела вдоль фюзеляжа.
Курт и Анри выполнили ее приказ. Они дышали кислородом. Немец ждал у правого крыла, Анри – у заднего люка, оба с короткоствольными пистолетами наготове, но за желтыми кислородными масками Ингрид не могла увидеть выражение лиц молодых людей.
Мало кому из пассажиров хватило проворства и сообразительности, чтобы успеть надеть маски и не лишиться чувств. Сотни людей лежали откинувшись в своих креслах или свесившись набок.
Салон заполнила путаница свисающих шлангов, похожих на лианы, они закрывали видимость, искажали картину, а свет казался после тьмы ослепительно ярким.
Ингрид держала фотоаппарат в свободной руке, потому что знала: нужно и дальше дышать кислородом. Кондиционерам потребуется несколько минут, чтобы удалить «Фактор В». Она опять прижала маску ко рту и стала ждать.
Рядом с ней оказалась Карен, в одной руке она держала пистолет, другой прижимала маску.
– Возвращайся назад и прикрывай передний люк! – рявкнула на нее Ингрид. – Там...
– Ингрид, нам не надо умирать, – взмолилась Карен, и в это мгновение двери экстренной эвакуации одновременно открылись, и в них влетели два маленьких темных предмета.
– Парализующие гранаты! – закричала Ингрид. – Ложись!
Питер Страйд взлетел по лестнице, едва притрагиваясь к перекладинам; он двигался легко и стремительно, как орел в полете. Теперь, с началом операции, сомнения бесследно покинули его, он избавился от нерешительности, был собран и испытывал огромное облегчение.
Одно движение плеч и бедер – и он перемахнул через закругленный край крыла и, сразу оказавшись на ногах, неслышно двинулся по блестящему металлу. Под ногами алмазами горели капли дождя, свежий ветер ерошил волосы.
Питер добежал до фюзеляжа и занял позицию у входа, пальцами нащупав тонкую щель. Второй номер пригнулся позади него. Люди с гранатами уже ждали наготове, удерживая равновесие на скользкой поверхности крыла, как акробаты.
«Примерно шесть секунд», – подумал Питер, оценивая время, прошедшее с начала движения. На тренировках его люди никогда не действовали так быстро и аккуратно; все понимали, что их могут ждать смерть и ужас.
Питер и его второй номер изо всех сил налегли на дверь экстренной эвакуации, та легко подалась внутрь – не мешало повышенное давление в корпусе, – и в то же мгновение в открывшееся отверстие полетели гранаты, а все спецназовцы, точно мусульмане на молитве, разом пригнули головы и закрыли глаза и уши.
Взрыв оглушал и вне салонов, даже если заткнуть уши – грохот молотом обрушился на мозг; в слепящем свете фосфорного порошка Питер сквозь закрытые веки увидел рентгеновское очертание собственных пальцев. В следующий миг гранатометчики закричали в отверстие: «Лежать! Всем лежать!» Этот призыв, часть израильского сценария, они будут повторять без конца.
Оглушенный взрывом Питер на сотую долю секунды замешкался, чуть медленнее обычного выхватил «вальтер», взвел курок и прыгнул в проем ногами вперед. Еще в полете он увидел девушку в красной рубашке: она бежала вперед, размахивая фотоаппаратом и выкрикивая что-то бессмысленное. Питер выстрелил раньше, чем его ноги коснулись пола, и первая же пуля попала ей в рот, пробила неровную темную брешь в ряду белых зубов и с такой силой отбросила назад голову угонщицы, что Питер услышал хруст шейных позвонков.
- Предыдущая
- 24/96
- Следующая
