Финал - Фитцпатрик Бекка - Страница 31

• Предыдущая
• 31/79
• Следующая

Это был такой завуалированный вопрос.

– ПМС, наверное.

Да, скорее всего Марси изо всех сил пыталась не поддаться панике. Я тоже бывала на ее месте, и у меня не нашлось бы слов, чтобы описать, что в этом случае чувствуешь. Но сочувствия к ней я не испытывала. Если бы Марси делала то, что я просила, ничего этого не случилось бы.

В своей комнате я стащила с себя одежду и осмотрела рану еще раз: голубое свечение стало чуть менее ярким. Значит, пусть медленно, но она заживает. Хороший знак, наверное.

Я только успела вытянуться на постели, как послышался скрип открываемой двери: в проеме возникла Марси.

– Мне не по себе, – сказала она, и вид у нее был действительно неважный.

Я жестом пригласила ее войти и закрыть за собой дверь.

– Что это вообще там такое было? – жалобно спросила она дрожащим голосом. В глазах у нее блестели слезы. – Как… как он влез в мое тело?

– Блейкли подчинил тебя себе.

– И ты так спокойно об этом говоришь?! – Ее шепот чуть не сорвался на крик. – Он был внутри меня! Как какой-нибудь… паразит!

– Если бы ты послушалась меня и действовала, как мы договаривались, этого бы не случилось.

Едва сказав это, я поняла, что перегибаю палку. Марси, конечно, поступила глупо, но мне ли осуждать ее? Я ведь тоже совершала немало импульсивных, необдуманных поступков. Она просто действовала так, как ей казалось в этот момент правильным. Она хотела узнать, кто убил ее отца. И кто бы ее в этом упрекнул? Уж точно не я.

Вздохнув, я произнесла:

– Прости, я не то имела в виду.

Но было уже слишком поздно. Она послала мне обиженный взгляд и ушла.

Проснулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Надо мной склонился Данте:

– Доброе утро, солнышко.

Я попыталась откатиться подальше, но его руки вернули меня на место.

– Сегодня суббота, – слабо протестовала я. – Тренировки – это прекрасно и замечательно, но хоть один выходной я заслужила!

– У меня для тебя сюрприз. Приятный.

– Единственный сюрприз, который меня обрадует, это еще два часа сна.

За окном еще было совсем темно, и я сомневалась, что сейчас было больше пяти часов утра. Данте сорвал с меня одеяло, и я взвизгнула, пытаясь его ухватить.

– Ты спятил!

– Славная пижамка.

На мне была черная футболка, которую я утащила у Патча, и она едва доходила мне до середины бедер. Я схватилась за футболку и за одеяло одновременно, пытаясь прикрыться.

– Ладно, – буркнула я со вздохом. – Жди меня снаружи.

Натянув свою одежду для бега и нацепив кроссовки, я вышла из дома.

Данте не было видно, но я чувствовала его присутствие ближе к лесу через дорогу. И рядом с ним я чувствовала еще одного нефилима.

Нахмурившись, я пошла в том направлении.

Данте действительно был не один. Но даже при беглом взгляде на его «друга» становилось понятно, что вряд ли у них хорошие отношения: у второго нефилима вокруг глаз расплывались черные синяки, как темные очки, губы были разбиты, челюсть опухла, а на лбу вспухла здоровенная шишка.

– Узнаешь его? – спросил Данте весело, схватив этого беднягу за шиворот, чтобы показать мне его лицо.

Я подошла ближе, не совсем понимая, какую игру затеял Данте.

– Нет. Он слишком сильно избит. Это ты с ним такое сотворил?

– Уверена, что это милое личико не кажется тебе хоть чуточку знакомым? – настаивал Данте, мотая голову нефилима из стороны в стороны, что явно доставляло ему удовольствие. – Он прошлой ночью позволил себе болтать о тебе. Хвалился, что избил тебя. Это, разумеется, меня заинтересовало. Я объяснил ему, что так делать нельзя. А еще, что мне не нравятся нефилимы, которые не проявляют должного уважения к своему начальству, особенно если речь идет о главнокомандующем армии нефилимов Черной Руки.

Тон Данте больше не звучал нарочито беззаботно, а в глазах его светилось неприкрытое презрение.

– Это была проверка, – мрачно проговорил нефилим. – Мы просто хотели проверить, насколько она верна идеям Черной Руки. Она ведь даже не урожденный нефилим. Вот мы и хотели испытать ее… чтобы она поняла, что ее может ожидать…

– Ковбой?! – громко воскликнула я. Его лицо было слишком изуродовано побоями, чтобы я могла признать в нем того нефилима, который приволок меня в загородный дом, приковал к столбу, а потом мучил… но голос был его. Это был Ковбой собственной персоной. Шон Корбридж.

– Проверка? – Данте язвительно ухмыльнулся. – Что же, давай тогда проверим, как ты отнесешься к тому, что мы собираемся с тобой сделать. Возможно, это тоже покажется тебе забавным…

И он с такой злобой и силой ударил Ковбоя по голове, что тот рухнул на колени.

– Можно поговорить с тобой? – спросила я Данте. – Наедине?

– Разумеется. – Он предупреждающе выставил палец в сторону Ковбоя. – А ты шевельнешься – пожалеешь.

Убедившись, что Ковбой нас не слышит, я сказала:

– Что происходит?

– Я был сегодня ночью в «Дьявольской суме», и этот придурок начал хвастаться там, что использовал тебя в качестве своей личной боксерской груши. Сначала я было решил, что ослышался. Но чем громче он вещал, тем отчетливее я понимал, что он сам верит в свою историю. Что это правда. Почему ты не рассказала мне о том, что наши солдаты напали на тебя?! – Данте говорил резко, но тон его не был сердитым. Слегка обиженным, может быть, но не сердитым.

– Ты спрашиваешь потому, что беспокоишься о моей репутации или ты волнуешься за меня?

Данте покачал головой.

– Не говори так. Знаешь, я больше не беспокоюсь за твой рейтинг. Если быть откровенным, я перестал думать об этом почти сразу. Речь идет о тебе. Этот мерзавец позволил себе распустить руки, и мне это не нравится. Это никому не дозволено. Да, он должен был проявить к тебе уважение как к командующей армией, в которой он состоит, но есть еще кое-что. Он должен уважать тебя, потому что ты хороший человек и ты заслуживаешь уважения. Я это понимаю и хочу, чтобы он тоже это понял.

Я чувствовала себя неловко от того, что он говорил так искренне и честно. Особенно после того инцидента, когда почти заставил меня поцеловать его. Эти его слова выводили наши отношения за рамки профессиональных, а я хотела, чтобы эти рамки сохранялись.

Я сказала:

– Я очень благодарна тебе за эти слова. Но месть с нашей стороны вряд ли изменит его мнение обо мне. Он ненавидит меня. И множество нефилимов тоже. Мы получили возможность продемонстрировать им, что они не правы. Я думаю, мы должны отпустить его и начать тренироваться.

Убедить Данте мне не удалось. Наоборот, на лице его отразилась еще большая решимость, смешанная с некоторым разочарованием:

– Благородство и сострадание – это хорошо, но не в данном случае. Не сейчас. Этот мерзавец только сильнее уверится в своей правоте, если ты так легко его отпустишь. Он пытается убедить других, что ты не достойна возглавлять эту армию, и если ты проявишь сейчас мягкотелость, только дашь ему лишние аргументы. Ему необходима хорошая трепка. Заставь его подумать в следующий раз дважды, прежде чем он снова откроет рот или захочет хоть пальцем тронуть тебя.

– Отпусти его, – сказала я твердо. Я не верила, что насилием можно победить насилие. Ни сейчас, ни когда-либо.

Лицо Данте пошло красными пятнами, он открыл было рот, чтобы возразить, но я не дала ему такой возможности:

– Я не отступлю, Данте. Он не обижал меня. Он привез меня туда, в этот загородный дом, потому что боится и не знает, что делать дальше. Все боятся. Идет Хешван, и наше будущее весьма и весьма туманно. Он поступил неправильно, но я не собираюсь подогревать его ненависть и страх своими неправильными поступками. Так что отпусти его, Данте. Я говорю серьезно.

Данте тяжело вздохнул. Я видела, что он очень недоволен, но верила, что приняла правильное решение. Мне не хотелось подливать масла в огонь: разногласий и ссор было и так вполне достаточно. Если всех нефилимов ждали серьезные испытания, мы должны были быть едины. Мы должны были проявлять уважение друг к другу, сострадание и благородство даже в тех случаях, когда наши мнения расходились.

• Предыдущая
• 31/79
• Следующая