Весы смерти (Смерть и золото) - Смит Уилбур - Страница 27
- Предыдущая
- 27/98
- Следующая
Мотор ревел на высоких оборотах до тех пор, пока Джейк не пришел в себя и не сбросил газ. Он вылез из башни, чтобы подать сигнал остальным, и мрачно спустился на землю – надо было посмотреть, насколько глубоко увязла машина. Гарет подошел по снежно-белой соли и остановился, внимательно оглядывая место аварии. «Чтобы ему сломаться», – подумал Джейк, вне себя от злости и разочарования.
Он почувствовал, как его руки непроизвольно сжимаются в большие костлявые молотки.
– Сигару?
Гарет протянул ему портсигар, и Джейк понял, что его гнев как-то улетучивается.
– Хорошее место для ночевки, – продолжал Гарет. – А машину вытащим завтра утром. – Он похлопал Джейка по плечу. – Как доедем, куплю тебе теплого пива.
– А я ведь ждал, что ты скажешь какую-нибудь гадость и мне придется тебя ударить. – Джейк тряхнул головой, удивляясь реакции Гарета и улыбаясь.
– Ты думаешь, я этого не знал, старина? – улыбнулся ему в ответ Гарет.
Вики проснулась вскоре после полуночи, в то время, когда жизненные силы человека иссякают. Стояла полная тишина, только похрапывал негромко кто-то из мужчин. Она запомнила этот звук с прошлой ночи, и ей хотелось узнать, кто же из троих храпит. Вот что может повлиять на решение женщины, подумала она, представить только – всю жизнь спать на лесопилке.
Но разбудил ее не храп. Может быть, она замерзла. Температура понизилась так резко, как это бывает только в пустыне. Она плотнее закуталась в одеяло и собралась поспать еще, но снова услышала тот же звук. Она вскочила, села и замерла.
Это был раскатистый хриплый звук, ничего подобного она никогда не слышала. Звук нарастал так, что нервы ее напряглись до предела, и вдруг, после какого-то утробного ворчания, от которого все внутренности у нее перевернулись, затих. Звуки казались такими дикими, угрожающими, что ее охватил леденящий ужас. Она хотела крикнуть, разбудить своих спутников, но побоялась привлечь к себе внимание и сидела молча, с широко открытыми глазами, напряженно ожидая, что будет дальше.
– Все нормально, мисс Камберуэлл. – Она вздрогнула, услышав спокойный голос. – Это в нескольких километрах отсюда. Не стоит беспокоиться.
Вики оглянулась, ища глазами молодого эфиопа, который смотрел на нее из-под своих одеял.
– Боже мой, что это, Грег?
– Лев, мисс Камберуэлл, – объяснил Грегориус, явно удивленный, что люди могут не знать такие само собой разумеющиеся вещи.
– Лев? Это лев так рычит?
Она не ожидала, что подобные звуки может издавать лев.
– Наш народ говорит, что храбрец три раза пугается льва, и первый раз – когда услышит его рык.
– Это верно, – прошептала она, – так оно, конечно, и есть.
Вики собрала свои одеяла и пошла туда, где непробудным сном спали Джейк и Гарет. Она осторожно улеглась между ними и почувствовала некоторое облегчение от того, что у льва теперь появился выбор, но заснуть сразу ей не удалось.
* * *
Граф Альдо Белли вернулся к себе в палатку с самым искренним и твердым решением завтра же утром двинуться ускоренным маршем к Колодцам Халди. Мольбы генерала тронули его. «Нет, теперь меня ничто не остановит», – подумал он, устраиваясь на ночлег.
Он проснулся за полночь и понял, что выпитое за обедом кьянти просится наружу. Человек попроще без особых церемоний вылез бы из постели и быстро решил эту проблему, но не таков был граф – любое свое действие он обставлял с большой помпой.
Он снова откинулся на подушки и издал короткий, но громкий вопль. И тут же началась бешеная деятельность. Через считанные минуты явился с фонарем заспанный с всклокоченными волосами Джино в халате из верблюжьей шерсти. За ним поспешали личный лакей графа и его ординарец, оба одуревшие от внезапного пробуждения.
Граф объявил о своих физиологических потребностях, и преданные подчиненные захлопотали вокруг постели. Джино поддерживал графа, как инвалида, лакей подал ему стеганый халат из синего китайского шелка, расшитый ярко-алыми драконами, затем опустился на колени, надел на графские ноги шлепанцы из телячьей кожи, а ординарец поспешил растолкать личную охрану графа и выгнал ее из палатки.
Граф вышел вслед за ними, и маленькая процессия, хорошо вооруженная и снабженная фонарями, направилась к нужнику, предназначенному исключительно для личных нужд его сиятельства. Первым вошел Джино и тщательно осмотрел хлипкое тростниковое сооружение, проверяя, нет ли там змей, скорпионов или злоумышленников. Только когда он вышел и объявил, что все в порядке, граф переступил порог. Сопровождавшие его лица стояли и почтительно слушали, как обильная струя ударялась о землю. Но тут раздался львиный рык, от которого задрожали небеса, земля стала дыбом и сердца замерли.
Граф пулей вылетел из нужника, в свете фонарей было видно, что он бледен как смерть.
– Пресвятая Матерь Божья! – воскликнул он. – Во имя апостола Петра и всех святых, что это такое?!
Никто не мог ему ответить, да никто и не слышал его вопроса, и графу пришлось поторапливаться, чтобы догнать свой эскорт, который бегом возвращался в лагерь.
Только когда граф оказался в безопасном, ярко освещенном пространстве собственной палатки, его пульс пришел в норму. Один из офицеров предложил послать за проводником – эритрейцем и спросить его, что означают кошмарные звуки, от которых весь батальон замер в оцепенении.
– Лев? – повторил граф за переводчиком и сказал еще раз: – Лев!
Ночные его страхи вдруг исчезли, к тому же на востоке забрезжили первые лучи восходящего солнца, и грудь графа уже распирало от охотничьего азарта.
– Понимаете, господин полковник, звери нашли туши антилоп, которые вы оставили в пустыне, – объяснил переводчик. – Их привлек запах крови.
– Джино, – перебил его граф, – смажь «манлихер», и пусть шофер немедленно подгонит к палатке мой «роллс-ройс».
– Но, господин полковник, – вмешался майор Кастелани. – Вы приказали, чтобы батальон выступил на рассвете.
– Отменяется! – рявкнул полковник.
Он уже видел, как великолепный охотничий трофей – львиная шкура лежит перед письменным столом в стиле Людовика XIV в библиотеке его замка. Он велит сделать чучело с приоткрытой огромной пастью с белыми клыками и желтыми дико поблескивающими стеклянными глазами. Впрочем, при мысли о белых клыках ему вспомнилось, какого страху он натерпелся, когда на него бросился старый самец антилопа.
– Майор, мне потребуются двадцать человек, грузовик для их перевозки и полный боекомплект.
Граф больше не был расположен рисковать своей жизнью из-за глупых случайностей.
Лев, матерый шестилетний самец, как большинство пустынных Leo panthera, был намного крупнее своих лесных собратьев. Около метра ростом в холке, он весил больше двухсот килограммов. Предзакатное солнце еще ярче позолотило его гладкую охряную шкуру, а пышную гриву превратило в золотой ореол. Густая и длинная, она обрамляла плоскую морду, спускалась по спине ниже лопаток, а спереди, прикрывая грудь и живот, почти доставала до земли.
Лев передвигался с трудом, низко опустив голову и тяжко переваливаясь при каждом мучительном шаге.
Дышал он прерывисто, с всхрапом, и время от времени останавливался, поворачивая голову и раздраженно взмахивая гривой, отгоняя тучу синих мух, жужжавших над раной в боку. Он то и дело лизал маленькую черную дырку, из которой непрерывно сочилась кровь. Из темной пасти высунулся длинный розовый язык, шершавый, как шагрень. От постоянного вылизывания шерсть вокруг раны вылезла и обнажилась светлая, будто гладко выбритая, кожа.
Пуля «манлихера», калибра 9, 3 впилась ему в бок, когда лев повернулся, чтобы убежать. Она вошла на пять сантиметров ниже последнего ребра, ударила его с силой в девять тонн, так что он упал и покатился, поднимая клубы пыли. Пуля с медной оболочкой была снабжена раскрывающейся свинцовой головкой. Как только она вошла в тело льва, головка раскрылась и порвала кишки и четыре больших кровеносных сосуда. Она прошла довольно близко к почкам, контузила их, и теперь, когда лев остановился, выгнул спину и пустил струю окрашенной кровью мочи, он зарычал так, что казалось, будто это барабанная дробь, сопровождающая смертную казнь. На излете пуля пробила свод тазового пояса и застряла в кости.
- Предыдущая
- 27/98
- Следующая
